×

Χρησιμοποιούμε cookies για να βελτιώσουμε τη λειτουργία του LingQ. Επισκέπτοντας τον ιστότοπο, συμφωνείς στην πολιτική για τα cookies.


image

"Пикник на обочине" Братья Стругацкие (Roadside Picnic), Глава 2 - 3

Глава 2 - 3

Он заперся в ванной, бросил одежду в бак, а кастет, оставшиеся гайки, сигареты и прочую мелочь положил на полочку. Он долго крутился под горячим, как кипяток, душем, кряхтя, растирая тело варежкой из жесткой губки, пока кожа не стала багровой, потом выключил душ, сел на край ванны и закурил. Урчала вода в трубах, Гута на кухне позвякивала посудой; запахло жареной рыбой, потом Гута постучала в дверь и просунула ему чистое белье.

- Давай побыстрее, - приказала она. - Рыба остынет.

Она уже совсем отошла и снова принялась командовать. Усмехаясь, Рэдрик оделся, то есть натянул майку и трусы, и прямо в таком виде вернулся на кухню.

- Вот теперь и поесть можно, - сказал он, усаживаясь.

- Белье в бак положил? - спросила Гута.

- Угу, - проговорил он с набитым ртом. - Хороша рыбка!

- Водой залил?

- Не-а... Виноват, сэр, больше не повторится, сэр... Да брось ты, успеешь, посиди! - он поймал ее за руку и попытался посадить к себе на колени, но она вывернулась и села за стол напротив.

- Пренебрегаешь мужем, - сказал Рэдрик, снова набивая полный рот. - Брезгуешь, значит.

- Да какой ты сейчас муж, - сказала Гута. - Пустой мешок ты сейчас, а не муж. Тебя сначала набить надо.

- А вдруг? - сказал Рэдрик.

- Бывают же на свете чудеса!

- Что-то я таких чудес от тебя еще не видела. Выпьешь, может быть?

Рэдрик нерешительно поиграл вилкой.

- Н-нет, пожалуй, - проговорил он. Он взглянул на часы и поднялся. - Я сейчас пойду. Приготовь мне выходной костюм. По классу "А". Рубашечку там, галстук...

С наслаждением шлепая чистыми босыми ногами по прохладному полу, он прошел в чулан и запер дверь на щеколду. Потом он надел резиновый фартук, натянул резиновые перчатки до локтей и принялся выгружать на стол то, что было в мешке. Две "пустышки". Коробка с "булавками". Девять "батареек". Три "браслета". И один какой-то обруч - тоже вроде "браслета", но из белого металла, полегче и диаметром побольше, миллиметров на тридцать. Шестнадцать штук "черных брызг" в полиэтиленовом пакете. Две великолепной сохранности "губки" с кулак величиной. Три "зуды". Банка "газированной глины". В мешке еще оставался тяжелый фарфоровый контейнер, тщательно упакованный в стекловату, но Рэдрик не стал его трогать. Он достал сигареты и закурил, рассматривая добро, разложенное на столе.

Потом он выдвинул ящик, вынул листок бумаги, огрызок карандаша и счеты. Зажав сигарету в углу рта и щурясь от дыма, он писал цифру за цифрой, выстраивая все в три столбика, а потом просуммировал первые два. Суммы получились внушительные. Он задавил окурок в пепельнице, осторожно открыл коробку и высыпал "булавки" на бумагу. В электрическом свете "булавки" отливали синевой и только изредка вдруг брызгали чистыми спектральными красками - желтым, красным, зеленым. Он взял одну "булавку" и осторожно, чтобы не уколоться, зажал между большим и указательным пальцами. Потом он выключил свет и подождал немного, привыкая к темноте. Но "булавка" молчала. Он отложил ее в сторону, нашарил другую и тоже зажал между пальцами. Ничего. Он нажал посильнее, рискуя уколоться, и "булавка" заговорила: слабые красноватые вспышки пробежали по ней и вдруг сменились более редкими зелеными. Несколько секунд Рэдрик любовался этой странной игрой огоньков, которая, как он узнал из "Докладов", должна была что-то означать, может быть, что-то очень важное, очень значительное, а потом положил "булавку" отдельно от первой и взял новую... Всего "булавок" оказалось семьдесят три, из них говорили двенадцать, остальные молчали. На самом деле они тоже должны были разговаривать, но для этого пальцев было мало, а нужна была специальная машина величиной со стол. Рэдрик снова зажег свет и к уже написанным цифрам добавил еще две. И только после этого он решился.

Он засунул обе руки в мешок и, затаив дыхание, извлек и положил на стол мягкий сверток. Некоторое время он смотрел на этот сверток, задумчиво почесывая подбородок тыльной стороной ладони. Потом все-таки взял карандаш, повертел его в неуклюжих резиновых пальцах и снова отбросил. Достал еще одну сигарету и, не отрывая глаз от свертка, выкурил ее всю.

- Кой черт! - сказал он громко, решительно взял сверток и сунул его обратно в мешок. - И все. И хватит.

Он быстро ссыпал "булавки" обратно в коробку и поднялся. Пора было идти. Наверное, с полчасика можно было еще поспать, чтобы голова сделалась яснее, но, с другой стороны, гораздо полезней прийти на место пораньше и посмотреть, как и что. Он сбросил рукавицы, повесил фартук и, не выключив света, вышел из чулана.

Костюм уже был разложен на кровати, и Рэдрик принялся одеваться. Он завязывал галстук перед зеркалом, когда за его спиной тихонько скрипнули половицы, раздалось азартное сопение, и он сделал хмурое лицо, чтобы не рассмеяться.

- У! - крикнул вдруг рядом с ним тоненький голосок, и его схватили за ногу.

- Ах! - воскликнул Рэдрик, падая в обморок на кровать.

Мартышка, хохоча и взвизгивая, немедленно вскарабкалась на него. Его топтали, дергали за волосы и окатывали потоками разных сведений. Соседский Вилли оторвал у куклы ногу. На третьем этаже завелся котенок, весь белый и с красными глазами, - наверное, не слушался маму и ходил в Зону. На ужин была каша с вареньем. Дядя Гуталин опять насосался и был больной, он даже плакал. Почему рыбы не тонут, если они в воде? Почему мама ночью не спала? Почему пальцев пять, а рук две, а нос один?.. Рэдрик осторожно обнимал теплое существо, ползающее по нему, вглядывался в огромные, сплошь темные, без белков, глаза, прижимался щекой к пухлой, заросшей золотым шелковистым пушком щечке и повторял:

- Мартышка... Ах ты, Мартышка... Мартышка ты этакая...

Потом над ухом резко зазвонил телефон. Он протянул руку и взял трубку.

- Слушаю.

Трубка молчала.

- Алло!

- сказал Рэдрик.

- Алло!

Никто не отзывался. Потом в трубке щелкнуло, и раздались короткие гудки. Тогда Рэдрик поднялся, опустил Мартышку на пол и, уже больше не слушая ее, натянул брюки и пиджак. Мартышка тарахтела не умолкая, но он только рассеянно улыбался одним ртом, так что наконец ему было объявлено, что папа язык проглотил, зубами закусил, и он был оставлен в покое.

Он вернулся в чулан, сложил в портфель то, что лежало на столе, сбегал в ванную за кастетом, снова вернулся в чулан, взял портфель в одну руку, корзину с мешком в другую, вышел, тщательно запер дверь чулана и крикнул Гуте: "Я пошел!" - Когда вернешься? - спросила Гута, выйдя из кухни. Она уже причесалась и подкрасилась, и на ней был не халат, а домашнее платье, самое его любимое - ярко-синее с большим вырезом.

- Я позвоню, - сказал он, глядя на нее, потом подошел, наклонился и поцеловал в вырез.

- Иди уж, - тихо сказала Гута.

- А я? А меня? - заверещала Мартышка, пролезая между ними.

Пришлось наклониться еще ниже. Гута смотрела на него неподвижными глазами.

- Чепуха, - сказал он. - Не беспокойся. Я позвоню.

На лестничной площадке этажом ниже Рэдрик увидел грузного человека в полосатой пижаме, который возился с дверным замком у своей двери. Из темных недр квартиры тянуло теплой кислятиной. Рэдрик остановился и сказал:

- Добрый день.

Грузный человек опасливо посмотрел на него через могучее плечо и что-то буркнул.

- Ваша супруга ночью к нам заходила, - сказал Рэдрик. - Будто мы что-то пилим. Это какое-то недоразумение.

- А мне-то что! - проворчал человек в пижаме.

- Жена вчера вечером стирала, - продолжал Рэдрик. - Если мы вас побеспокоили, прошу прощения.

- А я ничего не говорил, - сказал человек в пижаме. - Пожалуйста...

- Ну, я очень рад, - сказал Рэдрик.

Он спустился вниз, зашел в гараж, поставил корзину с мешком в угол, навалил на нее старое сиденье, оглядел все напоследок и вышел на улицу.

Идти было недалеко: два квартала до площади, потом через парк и еще один квартал до Центрального проспекта. Перед "Метрополем", как всегда, блестел никелем и лаком разноцветный строй машин, лакеи в малиновых куртках тащили в подъезд чемоданы, какие-то иностранного вида солидные люди группками по-двое, по-трое беседовали, дымя сигарами, на мраморной лестнице. Рэдрик решил пока не заходить туда. Он устроился под тентом маленького кафе на другой стороне улицы, спросил кофе и закурил. В двух шагах от него сидели за столиком трое чинов международной полиции в штатском, они молча и торопливо насыщались жареными сосисками по-хармонтски и пили темное пиво из высоких стеклянных кружек. По другую сторону, шагах в десяти, какой-то сержант мрачно пожирал жареный картофель, зажав вилку в кулаке. Голубая каска стояла вверх дном на полу рядом с его стулом, ремень с кобурой висел на спинке. Больше в кафе посетителей не было. Официантка, незнакомая пожилая женщина, стояла в сторонке и время от времени зевала, деликатно прикрывая ладонью раскрашенный рот. Было без двадцати девять.

Рэдрик увидел, как из подъезда гостиницы вышел Ричард Нунан, жуя на ходу и нахлобучивая на голову мягкую шляпу. Он бодро ссыпался по лестнице - маленький, толстенький, розовый, весь такой благополучный, благоустроенный, свежевымытый, решительно уверенный, что день не принесет ему никаких неприятностей. Он помахал кому-то рукой, перебросил свернутый плащ через правое плечо и подошел к своему "пежо". "Пежо" у Дика был тоже округлый, коротенький, свежевымытый и тоже как бы уверенный, что никакие неприятности ему не грозят. Прикрывшись ладонью, Рэдрик смотрел, как Нунан хлопотливо и деловито устраивается на переднем сиденье за рулем, что-то перекладывает с переднего сиденья на заднее, нагибается за чем-то, поправляет зеркальце заднего вида. Потом "пежо" фыркнул голубоватым дымком, бибикнул на какого-то африканца в бурнусе и бодренько выкатился на улицу. Судя по всему, Нунан направлялся в институт, а значит, должен был обогнуть фонтан и проехать мимо кафе. Вставать и уходить было уже поздно, поэтому Рэдрик только совсем закрыл лицо ладонью и сгорбился над своей чашкой. Однако это не помогло. "Пежо" пробибикал над самым ухом, скрипнули тормоза, и бодрый голос Нунана позвал: - Э! Шухарт! Рэд!

Выругавшись про себя, Рэдрик поднял голову. Нунан уже шел к нему, на ходу протягивая руку. Нунан приветливо сиял.

- Ты что здесь делаешь в такую рань? - спросил он подойдя. - Спасибо, мадам, - бросил он официантке. - Ничего не надо... - и снова Рэдрику: - Сто лет тебя не видел. Где пропадаешь? Чем занимаешься?

- Да так... - неохотно сказал Рэдрик. - Больше по мелочам.

Он смотрел, как Нунан с обычной хлопотливостью и основательностью устраивается на стуле напротив, отодвигает пухлыми ручками стакан с салфетками в одну сторону, тарелку из-под сандвичей в другую, и слушал, как Нунан дружелюбно болтает.

- Вид у тебя какой-то дохлый, недосыпаешь, что ли? Я, знаешь ли, в последнее время тоже замотался с этой новой автоматикой, но спать - нет, брат, сон для меня первое дело, провались она, эта автоматика... - Он вдруг огляделся. - Пардон, может, ты ждешь кого-нибудь? Я не помешал?

- Да нет... - вяло сказал Рэдрик. - Просто время есть, дай, думаю, кофе хоть попью.

- Ну, я тебя надолго не задержу, - сказал Дик и посмотрел на часы. - Слушай, Рэд, брось ты свои мелочи, возвращайся в институт. Ты же знаешь, там тебя в любой момент возьмут. Хочешь опять к русскому, прибыл недавно?

Рэдрик покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Второй Кирилл на свет еще не народился... Да и нечего мне делать в вашем институте. У вас там теперь все автоматика, роботы в Зону ходят, премиальные, надо понимать, тоже роботы получают... А лаборантские гроши, мне их и на табак не хватит.

- Брось, все это можно было бы устроить, - возразил Нунан.

- А я не люблю, когда для меня устраивают, - сказал Рэдрик. - Сроду я сам устраивался и дальше намерен сам.

- Гордый ты стал, - произнес Нунан с осуждением.

- Ничего я не гордый. Деньги я не люблю считать, вот что.

- Ну что ж, ты прав, - сказал Нунан рассеянно. Он равнодушно поглядел на портфель Рэдрика на стуле рядом, потер пальцем серебряную пластинку с выгравированными на ней славянскими буквами. - Все правильно: деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать... Кирилл подарил? - Спросил он, кивая на портфель.

- В наследство достался, - сказал Рэдрик. - Что это тебя в "Боржче" не видно последнее время? - Положим, это тебя не видно, - возразил Нунан. - Я-то там почти каждый день обедаю, здесь в "Метрополе" за каждую котлету так дерут... Слушай, - сказал он вдруг. - А как у тебя сейчас с деньгами?

- Занять хочешь? - спросил Рэдрик.

- Нет, наоборот.

- Одолжить, значит...

- Есть работа, - сказал Нунан.

- О господи! - сказал Рэдрик.

- И ты туда же!

- А кто еще? - сейчас же спросил Нунан.

- Да много вас таких... работодателей.

Нунан, словно бы только сейчас поняв его, рассмеялся.

- Да нет, это не по твоей основной специальности.

- А по чьей?

Нунан снова посмотрел на часы.

- Вот что, - сказал он поднимаясь. - Приходи сегодня в "Боржч" к обеду, часам к двум. Поговорим.

- К двум я могу не успеть, - сказал Рэдрик.

- Тогда вечером, часам к шести. Идет?

- Посмотрим, - сказал Рэдрик и тоже взглянул на часы. Было без пяти девять.

Нунан сделал ручкой и покатился к своему "пежо". Рэдрик проводил его глазами, подозвал официантку, спросил пачку "Лайки страйк", расплатился и, взявши портфель, неторопливо пошел через улицу к отелю. Солнце уже изрядно припекало, улица быстро наполнялась влажной духотой, и Рэдрик ощутил жжение под веками. Он сильно зажмурился, жалея, что не хватило времени поспать хотя бы часок перед важным делом. И тут на него накатило.

Глава 2 - 3 Kapitel 2 - 3 Chapter 2 - 3 Hoofdstuk 2 - 3 Capítulo 2 - 3 第 2 - 3 章

Он заперся в ванной, бросил одежду в бак, а кастет, оставшиеся гайки, сигареты и прочую  мелочь  положил  на  полочку. He locked himself in the bathroom, threw his clothes into the tank, and put the brass knuckles, the remaining nuts, cigarettes and other trifles on the shelf. Он  долго  крутился  под горячим, как кипяток, душем, кряхтя, растирая  тело  варежкой  из  жесткой губки, пока кожа не стала багровой, потом выключил душ, сел на край  ванны и закурил. He spent a long time under the hot, boiling shower, grunting, rubbing his body with a mitten of stiff sponge until his skin turned purple, then he turned off the shower, sat down on the edge of the tub, and smoked. Урчала вода  в  трубах,  Гута  на  кухне  позвякивала  посудой; запахло жареной рыбой, потом Гута постучала в дверь и просунула ему чистое белье. Water rumbled in the pipes, Guta rattled the dishes in the kitchen, fried fish smelled, then Guta knocked on the door and slipped him clean laundry.

- Давай побыстрее, - приказала она. - Рыба остынет.

Она уже совсем  отошла  и  снова  принялась  командовать. She had already completely withdrawn and began to command again. Усмехаясь, Рэдрик оделся, то есть натянул  майку  и  трусы,  и  прямо  в  таком  виде вернулся на кухню. Grinning, Redrick got dressed, that is, put on a T-shirt and underwear, and returned to the kitchen just like that.

- Вот теперь и поесть можно, - сказал он, усаживаясь. - Now we can eat," he said as he sat down.

- Белье в бак положил? - Did you put the laundry in the tank? - спросила Гута.

- Угу, - проговорил он с набитым ртом. - Uh-huh," he said with his mouth full. - Хороша рыбка!

- Водой залил? - Water flooded?

- Не-а... Виноват, сэр, больше не повторится,  сэр...  Да  брось  ты, успеешь, посиди! - Nope... Sorry, sir, won't happen again, sir... Come on, you'll make it, sit down! - он поймал ее за руку и попытался  посадить  к  себе  на колени, но она вывернулась и села за стол напротив. - He caught her by the arm and tried to put her on his lap, but she twisted and sat down at the table across from him.

- Пренебрегаешь мужем, - сказал Рэдрик, снова набивая полный  рот. - Neglecting your husband," Redrick said, filling his mouth full again. - Брезгуешь, значит. - It means you're squeamish.

- Да какой ты сейчас муж, - сказала Гута. - What kind of husband are you now," Guta said. - Пустой мешок ты сейчас, а не муж. - You're an empty sack now, not a husband. Тебя сначала набить надо. You need to be beaten up first.

- А вдруг? - What if I did? - сказал Рэдрик.

- Бывают же на свете чудеса! - There are miracles in the world!

- Что-то я таких чудес от тебя еще не видела. - I haven't seen such miracles from you yet. Выпьешь, может быть? A drink, maybe?

Рэдрик нерешительно поиграл вилкой. Redrick hesitantly played with his fork.

- Н-нет, пожалуй, - проговорил он. Он взглянул на часы и поднялся. - Я сейчас пойду. Приготовь мне выходной костюм. Get me a weekend suit ready. По  классу  "А". Рубашечку там, галстук... A shirt there, a tie...

С наслаждением шлепая чистыми босыми ногами по прохладному  полу,  он прошел в чулан и запер дверь на щеколду. Slapping his clean, bare feet on the cool floor with pleasure, he made his way into the closet and locked the door with a latch. Потом он надел резиновый  фартук, натянул резиновые перчатки до локтей и принялся выгружать на стол то,  что было в мешке. Then he put on a rubber apron, pulled rubber gloves up to his elbows, and began unloading what was in the bag onto the table. Две "пустышки". Коробка с  "булавками". Девять  "батареек". Nine "batteries." Три "браслета". Three "bracelets." И один какой-то обруч  -  тоже  вроде  "браслета",  но  из белого металла, полегче и диаметром  побольше,  миллиметров  на  тридцать. And some kind of hoop, also like a "bracelet," but made of white metal, lighter and with a larger diameter, about thirty millimeters. Шестнадцать штук "черных брызг" в полиэтиленовом пакете. Sixteen pieces of "black splatter" in a plastic bag. Две  великолепной сохранности "губки" с кулак величиной. Two perfectly preserved "sponges" the size of a fist. Три  "зуды". Three "itches." Банка  "газированной глины". A jar of "carbonated clay." В мешке еще  оставался  тяжелый  фарфоровый  контейнер,  тщательно упакованный в стекловату,  но  Рэдрик  не  стал  его  трогать. There was still a heavy porcelain container in the bag, carefully wrapped in glass wool, but Redrick wouldn't touch it. Он  достал сигареты и закурил, рассматривая добро, разложенное на столе. He took out his cigarettes and lit a cigarette, looking at the goodies spread out on the table.

Потом он выдвинул ящик, вынул  листок  бумаги,  огрызок  карандаша  и счеты. Then he pulled out a drawer, took out a piece of paper, a pencil stump, and a bill. Зажав сигарету в углу рта и щурясь  от  дыма,  он  писал  цифру  за цифрой, выстраивая все в три столбика, а потом просуммировал  первые  два. Clutching a cigarette in the corner of his mouth and squinting from the smoke, he wrote figure by figure, lining up all three columns, and then he added up the first two. Суммы получились внушительные. The amounts were impressive. Он задавил окурок в  пепельнице,  осторожно открыл коробку и  высыпал  "булавки"  на  бумагу. He crushed his cigarette butt in the ashtray, carefully opened the box, and poured the "pins" onto the paper. В  электрическом  свете "булавки"  отливали  синевой  и  только  изредка  вдруг  брызгали  чистыми спектральными красками - желтым, красным, зеленым. In the electric light, the "pins" were blue and only occasionally splashed with pure spectral colors - yellow, red, and green. Он взял одну  "булавку" и осторожно, чтобы  не  уколоться,  зажал  между  большим  и  указательным пальцами. He took one "pin" and carefully, so as not to prick himself, clamped it between his thumb and forefinger. Потом он выключил свет и подождал немного, привыкая  к  темноте. Then he turned off the lights and waited a while, getting used to the darkness. Но "булавка" молчала. But the "pin" was silent. Он отложил ее в сторону, нашарил другую и тоже зажал между пальцами. He put it aside, found another one, and squeezed it between his fingers. Ничего. Он нажал посильнее, рискуя уколоться, и  "булавка" заговорила: слабые красноватые вспышки пробежали по ней и вдруг  сменились более редкими зелеными. He pressed harder, at the risk of stabbing himself, and the "pin" spoke: faint reddish flashes ran through it and were suddenly replaced by rarer green ones. Несколько секунд Рэдрик  любовался  этой  странной игрой огоньков, которая, как он узнал из "Докладов",  должна  была  что-то означать, может быть, что-то очень важное,  очень  значительное,  а  потом положил "булавку" отдельно от первой и взял новую... For a few seconds Radric admired this strange game of lights, which, as he had learned from the Reports, was supposed to mean something, maybe something very important, very significant, and then he put the "pin" separately from the first one and took a new one... Всего "булавок" оказалось семьдесят три, из них говорили  двенадцать, остальные молчали. There were seventy-three pins in all, of which twelve spoke, the rest were silent. На самом деле они тоже должны  были  разговаривать,  но для этого пальцев было мало, а нужна была специальная машина величиной  со стол. In fact, they were also supposed to talk, but fingers weren't enough for that, and a special machine the size of a table was needed. Рэдрик снова зажег свет и к уже написанным цифрам добавил еще две. Redrick lit the light again and added two more to the numbers already written. И только после этого он решился. It was only after that that he made up his mind.

Он засунул обе руки в мешок и, затаив дыхание, извлек  и  положил  на стол мягкий сверток. He slipped both hands into the bag and, holding his breath, drew out and placed the soft roll on the table. Некоторое время он смотрел на этот сверток, задумчиво почесывая  подбородок  тыльной  стороной  ладони. He stared at it for some time, scratching his chin thoughtfully with the back of his hand. Потом   все-таки   взял карандаш, повертел его в неуклюжих резиновых  пальцах  и  снова  отбросил. Then he took the pencil, twirled it in his clumsy rubber fingers, and threw it away again. Достал еще одну сигарету и, не отрывая глаз от свертка, выкурил ее всю. He took out another cigarette and, without taking his eyes off the roll, smoked it all.

- Кой черт! - What the hell! - сказал он громко, решительно взял сверток и  сунул  его обратно в мешок. - he said loudly, took the bundle firmly and shoved it back into the bag. - И все. И хватит. And that's enough.

Он быстро ссыпал "булавки" обратно в коробку и  поднялся. He quickly poured the "pins" back into the box and got up. Пора  было идти. It was time to go. Наверное, с полчасика можно было еще поспать, чтобы голова сделалась яснее, но, с другой стороны, гораздо полезней прийти на место  пораньше  и посмотреть, как и что. I guess I could have slept for half an hour more to clear my head, but on the other hand, it's much more useful to get there early and see how and what's going on. Он сбросил рукавицы, повесил фартук и, не  выключив света, вышел из чулана. He threw off his mittens, hung up his apron, and left the closet with the lights on.

Костюм уже был разложен на кровати, и Рэдрик принялся  одеваться. The suit was already laid out on the bed, and Redrick began to dress. Он завязывал галстук перед зеркалом, когда за его спиной  тихонько  скрипнули половицы, раздалось азартное сопение, и он сделал хмурое  лицо,  чтобы  не рассмеяться. He was tying his tie in front of the mirror when the floorboards creaked softly behind him, a giddy sniffing sounded, and he made a scowl not to laugh.

- У! - крикнул вдруг рядом с ним тоненький голосок, и его схватили за ногу. - A thin voice suddenly shouted next to him, and he was grabbed by the leg.

- Ах! - воскликнул Рэдрик, падая в обморок на кровать. - Redrick exclaimed, fainting on the bed.

Мартышка, хохоча и взвизгивая, немедленно вскарабкалась на него. The monkey, laughing and shrieking, immediately climbed on top of him. Его топтали, дергали за волосы и окатывали потоками разных сведений. He was stomped on, tugged by his hair, and doused with streams of information. Соседский Вилли оторвал у куклы ногу. The neighbor's Willie ripped the doll's leg off. На третьем этаже завелся котенок, весь белый и с красными глазами, - наверное, не слушался маму и ходил в Зону. On the third floor, there was a kitten, all white and with red eyes, who probably disobeyed his mother and went to the Zone. На  ужин была каша с вареньем. We had porridge and jam for dinner. Дядя Гуталин опять насосался и был больной, он  даже плакал. Uncle Gutalin had been pumped again and was sick, he was even crying. Почему рыбы не тонут, если они в воде? Why don't fish drown if they are in the water? Почему мама ночью не спала? Почему пальцев пять, а рук две, а нос  один?.. Рэдрик  осторожно  обнимал теплое существо, ползающее по нему, вглядывался в огромные, сплошь темные, без белков, глаза, прижимался щекой к пухлой, заросшей золотым шелковистым пушком щечке и повторял: Redrick gently cuddled the warm creature crawling over him, gazed into the huge, dark, whiteless eyes, pressed his cheek to the plump, golden, silky fluffy cheek, and repeated:

- Мартышка... Ах ты, Мартышка... Мартышка ты этакая... - Monkey... You little monkey... You little monkey...

Потом над ухом резко  зазвонил  телефон. Then the phone rang sharply above my ear. Он  протянул  руку  и  взял трубку. He held out his hand and picked up the phone.

- Слушаю.

Трубка молчала.

- Алло!

- сказал Рэдрик.

- Алло!

Никто не отзывался. Потом в трубке  щелкнуло,  и  раздались  короткие гудки. Then there was a click on the receiver and a short beep. Тогда Рэдрик поднялся, опустил Мартышку на пол  и,  уже  больше  не слушая ее, натянул брюки и пиджак. Then Redrick got up, put Marty down on the floor, and, no longer listening to her, pulled on his pants and jacket. Мартышка тарахтела не  умолкая,  но  он только рассеянно улыбался одним ртом, так что наконец ему было  объявлено, что папа язык проглотил, зубами закусил, и он был оставлен в покое. The monkey was babbling on and on, but he was only smiling absently with one mouth, so finally it was announced to him that Daddy had swallowed his tongue and bitten his teeth, and he was left in peace.

Он вернулся в чулан, сложил в  портфель  то,  что  лежало  на  столе, сбегал в ванную за кастетом, снова вернулся в чулан, взял портфель в  одну руку, корзину с мешком в другую, вышел, тщательно  запер  дверь  чулана  и крикнул Гуте: "Я пошел!" He returned to the closet, put what was on the table in his briefcase, ran to the bathroom for his brass knuckles, returned to the closet again, took the briefcase in one hand and the basket and bag in the other, went out, carefully locked the closet door, and called out to Guta, "I'm going!" -  Когда  вернешься? -  спросила  Гута,  выйдя  из  кухни. Она  уже причесалась и подкрасилась, и на ней был  не  халат,  а  домашнее  платье, самое его любимое - ярко-синее с большим вырезом. She had already combed her hair and makeup, and she was not wearing a robe, but a house dress, his most favorite - bright blue with a large neckline.

- Я позвоню, - сказал он, глядя на нее, потом подошел,  наклонился  и поцеловал в вырез. - I'll call," he said, looking at her, then walked over, leaned down and kissed her neckline.

- Иди уж, - тихо сказала Гута. “Go already,” Guta said quietly.

- А я? А меня? - заверещала Мартышка, пролезая между ними. - Monkey shrieked, crawling between them.

Пришлось наклониться еще ниже. I had to bend even lower. Гута  смотрела  на  него  неподвижными глазами. Guta looked at him with fixed eyes.

- Чепуха, - сказал он. - Nonsense," he said. - Не беспокойся. Я позвоню.

На лестничной площадке этажом ниже Рэдрик увидел грузного человека  в полосатой пижаме, который возился с  дверным  замком  у  своей  двери. On the landing below, Redrick saw a heavy man in striped pajamas fiddling with the door lock on his door. Из темных недр  квартиры  тянуло  теплой  кислятиной. From the dark bowels of the apartment pulled warm sour meat. Рэдрик  остановился  и сказал:

- Добрый день.

Грузный человек опасливо посмотрел на  него  через  могучее  плечо  и что-то буркнул. The heavy man looked at him warily over his mighty shoulder and muttered something.

- Ваша супруга ночью к нам заходила, -  сказал  Рэдрик. - Your wife came to see us last night," said Redrick. -  Будто  мы что-то пилим. - As if we were sawing something. Это какое-то недоразумение.

- А мне-то что! - I don't care! - проворчал человек в пижаме. - grumbled the man in pajamas.

- Жена вчера вечером стирала, -  продолжал  Рэдрик. - My wife did the laundry last night," Radrick continued. -  Если  мы  вас побеспокоили, прошу прощения. - If we have disturbed you, I apologize.

- А я ничего не говорил, - сказал человек в пижаме. - And I didn't say anything," said the man in pajamas. - Пожалуйста...

- Ну, я очень рад, - сказал Рэдрик.

Он спустился вниз, зашел в гараж, поставил корзину с мешком  в  угол, навалил на нее старое сиденье, оглядел все напоследок и вышел на улицу. He went downstairs, went into the garage, put the basket and bag in the corner, piled the old seat on top of it, looked around for one last time, and went outside.

Идти было недалеко: два квартала до площади, потом через парк  и  еще один квартал до Центрального проспекта. It wasn't far to walk: two blocks to the square, then through the park and another block to Central Avenue. Перед  "Метрополем",  как  всегда, блестел никелем и  лаком  разноцветный  строй  машин,  лакеи  в  малиновых куртках тащили в подъезд чемоданы,  какие-то  иностранного  вида  солидные люди группками по-двое, по-трое беседовали, дымя  сигарами,  на  мраморной лестнице. In front of the Metropol, as usual, a line of cars gleamed with nickel and lacquer, footmen in crimson jackets dragged suitcases into the entrance, and some foreign-looking respectable people in groups of two or three conversed, smoking cigars, on the marble stairs. Рэдрик решил пока не заходить  туда. Redrick decided not to go in there yet. Он  устроился  под  тентом маленького кафе на другой стороне улицы, спросил кофе и  закурил. He settled under the awning of a small café across the street, asked for coffee, and lit up. В  двух шагах от него сидели  за  столиком  трое  чинов  международной  полиции  в штатском,  они   молча   и   торопливо   насыщались   жареными   сосисками по-хармонтски и пили темное пиво из высоких стеклянных кружек. A few feet away, three plainclothes international police officers sat at a table, silently and hurriedly eating Harmont sausages and drinking dark beer from tall glass mugs. По  другую сторону,  шагах  в  десяти,  какой-то  сержант  мрачно   пожирал   жареный картофель, зажав вилку в кулаке. On the other side, about ten paces away, some sergeant was grimly devouring fried potatoes with a fork in his fist. Голубая каска стояла вверх дном  на  полу рядом с его стулом, ремень с  кобурой  висел  на  спинке. The blue helmet was upside down on the floor next to his chair, the belt and holster hanging from the back. Больше  в  кафе посетителей не было. There were no more visitors in the cafe. Официантка,  незнакомая  пожилая  женщина,  стояла  в сторонке  и  время  от  времени  зевала,   деликатно   прикрывая   ладонью раскрашенный рот. The waitress, an unfamiliar older woman, stood to the side and yawned from time to time, delicately covering her painted mouth with the palm of her hand. Было без двадцати девять. It was twenty-nine.

Рэдрик увидел, как из подъезда гостиницы вышел Ричард Нунан,  жуя  на ходу и нахлобучивая на голову мягкую шляпу. Redrick saw Richard Noonan come out of the front door of the hotel, chewing as he went and slipping a soft hat over his head. Он бодро ссыпался по  лестнице -   маленький,   толстенький,   розовый,   весь    такой    благополучный, благоустроенный, свежевымытый, решительно уверенный, что день не  принесет ему никаких неприятностей. He poured himself down the stairs, small, plump, pink, all well-to-do, well-appointed, freshly washed, determined that the day would not bring him any trouble. Он помахал кому-то рукой, перебросил  свернутый плащ через правое плечо и подошел к своему "пежо". He waved at someone, threw his folded cloak over his right shoulder, and walked over to his Peugeot. "Пежо" у Дика был  тоже округлый, коротенький, свежевымытый и тоже как бы уверенный,  что  никакие неприятности ему не грозят. "Dick's Peugeot was also rounded, short, freshly washed, and also kind of confident that no trouble was about to come his way. Прикрывшись ладонью, Рэдрик смотрел, как Нунан хлопотливо и  деловито устраивается  на  переднем  сиденье  за  рулем,  что-то  перекладывает   с переднего сиденья на заднее, нагибается за  чем-то,  поправляет  зеркальце заднего  вида. With the palm of his hand, Radrick watched Noonan busily settling himself in the front seat behind the wheel, moving something from the front seat to the back, bending over to get something, adjusting the rear-view mirror. Потом  "пежо"  фыркнул  голубоватым  дымком,  бибикнул  на какого-то африканца в бурнусе и бодренько  выкатился  на  улицу. Then the Peugeot snorted a bluish smoke, honked its horn at some African in a burkus, and rolled briskly out into the street. Судя  по всему, Нунан направлялся в институт, а значит, должен был обогнуть  фонтан и проехать мимо кафе. Apparently Noonan was on his way to the institute, which meant he had to go around the fountain and past the café. Вставать и уходить было уже поздно,  поэтому  Рэдрик только совсем закрыл лицо ладонью и сгорбился над своей чашкой. It was too late to get up and leave, so Redrick only covered his face with his palm and hunched over his cup. Однако это не помогло. However, this did not help. "Пежо" пробибикал над самым ухом, скрипнули тормоза, и  бодрый голос Нунана позвал: "Peugeot" beeped above my ear, the brakes squeaked, and Noonan's cheerful voice called out: - Э! Шухарт! Рэд!

Выругавшись про себя, Рэдрик поднял голову. After cursing to himself, Redrick looked up. Нунан уже шел к нему,  на ходу протягивая руку. Нунан приветливо сиял. Noonan glowered affably.

- Ты что здесь делаешь в такую рань? - What are you doing here so early? - спросил он подойдя. - He asked as he approached. - Спасибо, мадам, - бросил он официантке. - Thank you, madam," he tossed to the waitress. - Ничего не надо... - и  снова  Рэдрику:  - Сто лет тебя не видел. - No need for anything... - and back to Redrick: - Haven't seen you in ages. Где пропадаешь? Where have you been? Чем занимаешься?

- Да так... - неохотно сказал Рэдрик. - Just so... - Redrick said reluctantly. - Больше по мелочам. - More on the little things.

Он смотрел, как Нунан с  обычной  хлопотливостью  и  основательностью устраивается на  стуле  напротив,  отодвигает  пухлыми  ручками  стакан  с салфетками в одну сторону, тарелку из-под сандвичей в  другую,  и  слушал, как Нунан дружелюбно болтает. He watched Noonan settle into the chair across from him with his usual clumsiness and thoroughness, pushing the napkin glass to one side with his chubby hands, the sandwich plate to the other, and listening to Noonan chatting amiably.

- Вид у тебя какой-то дохлый, недосыпаешь, что ли? - You don't look very sleepy, do you? Я,  знаешь  ли,  в последнее время тоже замотался с этой новой автоматикой, но спать  -  нет, брат, сон для меня первое дело, провались  она,  эта  автоматика...  -  Он вдруг огляделся. You know, I've been up to my neck in this new automation lately, too, but no, brother, sleep is the first thing for me, to hell with this automation... - He suddenly looked around. - Пардон, может, ты ждешь кого-нибудь? - Sorry, maybe you're waiting for someone? Я не помешал? Am I interrupting?

- Да нет... - вяло сказал Рэдрик. - No... - Redrick said faintly. - Просто время  есть,  дай,  думаю, кофе хоть попью. - It's just that I have time, so I thought I'd at least get some coffee.

- Ну, я тебя надолго не задержу, - сказал Дик и посмотрел на часы. - Well, I won't keep you long," Dick said and looked at his watch. - Слушай, Рэд, брось ты свои мелочи, возвращайся в институт. - Look, Red, give up your trivia and go back to the institute. Ты  же  знаешь, там тебя в любой момент возьмут. You know they'll take you at any time. Хочешь опять к русскому, прибыл недавно? Do you want to go back to Russian, have you arrived recently?

Рэдрик покачал головой. Redrick shook his head.

- Нет, - сказал он. - Второй Кирилл на свет еще не народился... Да  и нечего мне делать в вашем институте. - The second Cyril has not yet been born ... Yes, and I have nothing to do at your institute. У  вас  там  теперь  все  автоматика, роботы в Зону ходят, премиальные, надо понимать, тоже роботы получают... А лаборантские гроши, мне их и на табак не хватит. You have all the automation there now, the robots go to the Zone, the bonuses, you have to understand, the robots get, too... And the lab assistant's pennies, I don't even have enough to buy tobacco.

- Брось, все это можно было бы устроить, - возразил Нунан. - Come on, it could all be arranged," Noonan objected.

- А я не люблю, когда для меня устраивают, - сказал Рэдрик. - And I don't like being arranged for me," said Redrick. - Сроду я сам устраивался и дальше намерен сам. - I've always worked for myself, and I intend to do it myself.

- Гордый ты стал, - произнес Нунан с осуждением. - You've become proud," Noonan said with condemnation.

- Ничего я не гордый. Деньги я не люблю считать, вот что.

- Ну что ж, ты прав, - сказал Нунан рассеянно. - Well, you're right," Noonan said absent-mindedly. Он равнодушно поглядел на портфель Рэдрика на стуле рядом, потер пальцем серебряную  пластинку  с выгравированными на ней славянскими буквами. He looked indifferently at Redrick's briefcase on the chair beside him, rubbed a silver plate engraved with Slavonic letters with his finger. - Все правильно: деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них  не  думать...  Кирилл  подарил? - That's right: a man needs money so that he never thinks about it... Kirill gave it to me? - Спросил он, кивая на портфель. - He asked, nodding at the briefcase.

- В наследство достался, - сказал Рэдрик. - I inherited it," said Redrick. - Что это тебя  в  "Боржче" не видно последнее время? - What is it you in the “Borzhche” not seen recently? - Положим, это тебя не видно, - возразил  Нунан. - Suppose you can't see it," Noonan objected. -  Я-то  там  почти каждый день обедаю, здесь в "Метрополе" за  каждую  котлету  так  дерут... Слушай, - сказал он вдруг. - I have lunch there almost every day, but here at Metropolis they charge so much for every cutlet... Listen," he said suddenly. - А как у тебя сейчас с деньгами?

- Занять хочешь? - Do you want to borrow it? - спросил Рэдрик.

- Нет, наоборот.

- Одолжить, значит... - To borrow, then...

- Есть работа, - сказал Нунан.

- О господи! - сказал Рэдрик.

- И ты туда же! - You, too!

- А кто еще? - сейчас же спросил Нунан.

- Да много вас таких... работодателей. - There are many of you... employers.

Нунан, словно бы только сейчас поняв его, рассмеялся. Noonan, as if only now understanding him, laughed.

- Да нет, это не по твоей основной специальности. - No, it's not in your major.

- А по чьей?

Нунан снова посмотрел на часы.

- Вот что, - сказал он поднимаясь. -  Приходи  сегодня  в  "Боржч"  к обеду, часам к двум. Поговорим.

- К двум я могу не успеть, - сказал Рэдрик. - I might not make it by 2:00," said Redrick.

- Тогда вечером, часам к шести. Идет?

- Посмотрим, - сказал Рэдрик и тоже взглянул на часы. Было  без  пяти девять. It was five minutes to nine.

Нунан сделал ручкой и покатился к своему "пежо". Noonan made a handshake and rolled to his Peugeot. Рэдрик проводил  его глазами, подозвал официантку, спросил пачку "Лайки страйк", расплатился и, взявши портфель, неторопливо пошел через улицу к отелю. Redrick followed him with his eyes, called the waitress over, asked for a pack of "Lite Lite," paid for it, and, picking up his briefcase, walked leisurely across the street toward the hotel. Солнце уже изрядно припекало, улица быстро  наполнялась  влажной  духотой,  и  Рэдрик  ощутил жжение под веками. The sun was already beating down, the street was quickly filling up with damp heat, and Redrick felt a burning sensation beneath his eyelids. Он сильно зажмурился, жалея,  что  не  хватило  времени поспать хотя бы часок перед важным делом. He squeezed his eyes shut tightly, wishing he had had time to sleep for at least an hour before the important business. И тут на него накатило. And then it hit him.