Нагиев - пенсии, стих в Кремле (English subs) (5)
Есть вещи, которые от этого…
Чем больше человек любит, от этого, наверное, больше вопросов сегодняшний день в нем ставит.
От этого больше негодования и недоумения, как минимум.
Как минимум.
Давайте вернемся к тому моменту, когда я вам говорил, что мне отвратительно все, что связано с агрессией.
Поэтому я стараюсь обходить эти слова: «я ненавижу», «я не хочу», «я бы уничтожил».
Негодование, вот так, остановимся на этом.
— Есть вещи, которые вызывают у меня вопросы и негодование. — Какие?
— Я считаю, что мы цивилизованной страной,
цивилизованной страной должны стать
и, несмотря на послужной список — если он, конечно, есть —
на заслуги — если они, конечно, есть…
Нельзя баллотироваться…
туда или не туда…
сколько захочешь раз, нельзя этого делать.
Какой бы ты ни был человек,
ты человек, подверженный соблазнам, искушениям.
и какой бы хороший ты ни был,
со временем ты обрастаешь
связями, кумовством, дружничеством,
что претит правильному руководству и полету мысли и фантазии.
Нельзя этого делать.
Есть… Написано, и у нас это, кажется, было, да?
Написанный срок — сколько раз ты можешь входить во власть.
Хотя, как выясняется, добавляется одно слово «подряд»,
и смысл меняется абсолютно.
Вот я не считаю, что нужно входить во власть столько, сколько тебе заблагорассудится, какой бы ты хороший ни был.
Ну и ряд вопросов, которые у меня, в общем, тлеют в голове.
Это не значит, что я пойду на баррикады — я, видимо,
не поддерживаю и тех, кто с той стороны.
Мне почему-то кажется, что они испытывают какие-то личные, тоже, амбиции.
Ну вот, я вам объяснил.
— Ваша цитата, которая в холод меня повергла немного.
— В моих вспотевших подмышках, это вы сейчас меня хлестнули просто! — «Мы медленно, но верно движемся в сторону Кореи».
(Удивленный вдох) — Это я сказал?
— Юрий Саныч, вы сами тонете, и меня пытаетесь в этот омут затащить.
— Это… Чего не скажешь в шутейном разговоре, а?
Я пошутил, вы посмеялись.
Наверняка я что-то перепутал в этой цитате.
Хотя тенденции наметились.
Давайте будем честными, тенденции наметились.
Если вы откроете сейчас новостные какие-то сайты,
там написаны такие заголовки, что вот просто хочется смеяться.
«Наш лидер загнал под лавку Америку».
Зачем вы это пишете?! Зачем вы это пишете, а? Как бы чтобы что?..
Для чего?
Куда кого загнал? И для чего загонять-то, а?
Вот эти вещи…
Как бы…
Ну, я не совсем понимаю, мягко говоря.
— Я слышал, что вы еще в 90-е с Путиным пересекались…
— Где и по какому?.. — Не просто пересекался.
Я имел удовольствие трудиться вместе. Я возглавял штаб…
Я тогда был самый популярный ди-джей.
Я четыре года получал приз «Человек года» в Петербурге.
И вдруг стал самым популярным радио ди-джеем России.
И меня вот…
Конъюнктура… Меня дернули на перевыборы Собчака,
Анатолия Саныча.
И я как бы возглавлял, можно сказать —
ну, так мне сказали, конечно, ничего я не возглавлял там,
кроме своего горшка,
но сказано было так — штаб молодежного движения по перевыборам Собчака.
И вот мы ездили по городам и весям, агитируя.
В общем, делали неплохие вещи. Раздавали какие-то там — тогда жрать было нечего —
пайки, подарки там, ветеранам какую-то гречу.
И вот этот ПАЗик, на котором мы тряслись.
Реально ПАЗик — новый, чистый, хороший.
Но это не был «мерседес» какой-то с затемненными стеклами, нет, это был обычный ПАЗик совершенно.
— И не «икарус» даже? — Даже не «икарус», просто вот ПАЗик небольшой.
А я вообще Собчака видел даже часто на улице.
Просто в машине.
Не в «девятке», конечно, но просто в машине. (Изображает храп)
Дремлющим, я его видел несколько раз просто так, и он пользовался этим.
То есть, тогда еще не было этих сумасшедших кортежей.
И вот он сидел в ПАЗике на первом сидении,
о чем-то думал, я сидел сзади.
Не могу сказать, что это всегда случайно происходило, нет, это была запланированная акция.
Мне казалось, что так лучше сидеть.
В данной ситуации. Он сидел, я сидел,
смотря ему в седой затылок,
сзади сидел Владимир Владимирович.
И Владимир Владимирович периодчески меня спрашивал:
«Дим, вам хватило
гречки,
тушенки, сахара?»
Я односложно отвечал: «Да-да, спасибо».
Дебил. «Да-да» отвечал.
Не развернуто, а «да-да».
Что это за разговор? Ну…
Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. Вот.
— Что бы вы делали? Подробно бы рассказывали? — Конечно!
— Лезли бы в дружбу? — Конечно, разворачивался бы.
Ну я шучу, наверное.
Шучу. Мне никогда было несвойственно и никак я не мог научиться дружить, с кем надо.
Но вы мне приятны, Юрий Александрович.
— Мамочки мои.
— Когда вы последний раз пересекались с Путиным?
— Было ли это уже после того, как он президентом стал? — Мне какие-то приветы передавали.
Вот…
Недавно я вот в Кремле пересекся с ним, на юбилее КВНа.
Прочитал стишок я, который накидал вот, пока ехал.
Не пришелся он ко двору, этот стишок.
— Вы помните его?
— «Друзья, 55 — КВНу,
Почти столько же, сколько и мне.
Только он в шоколаде,
А я почему-то…
Но над нами Владимир Владимирович
Смотрит, как мы там плывем.
Мы не тонем, Владимир Владимирович.
Ведь мы весело очень живем».
В оригинале было «Мы не тонем, наш повелитель».
И вот в последний момент, когда я уже его читал, я решил от этого отказаться.
Не могу сказать, что это вызвало у всех восторг.
— Масляков кашлял?
— Почему кашлял? — Молчал? Дрожал?
— Спокойный.
Белый.
Стоял.
Не дышал.
Со словами:
«Ты все прочитал, наш Карамзин?»
— А Путин?
— Я можно не буду рассказывать?
Меня пригласили сразу.
— Сразу пригласили, да. Никаких… — Куда пригласили?
— На Лубянку? — Нет-нет, там же это все, это Кремль.
Ничего, ни слова об этом не было сказано.
Потом я увидел, что все это подрезано, подчищено.
Я не думаю, что такая большая и сильная власть должна всего бояться.
Мне кажется, что, если ты большой и сильный — не бойся. Если за тобой правда.
Если нет — тогда да, тогда надо стишки подрезать.
(Музыкальная заставка)
— В последнем сезоне «Физрука» вы работали с Виктором Сухоруковым. — Да.
— Что-то особенное? — Мастер. Витя — мастер, да.
Есть вещи, к которым они… люди…
вот этой… я его к старой гвардии отношу, хотя он офигенно выглядит,
не готовы, это динамика происходящего на площадке.
Это огромное количество того, чего надо снять.
А они привыкли работать с материалом долго.
Точно так же подходила к работе Чурикова.
Она репетировала, смотрела…
Бормотала…
Здесь другая чуть-чуть стилистика работы.
Здесь надо снять кровь из носа девять минут и положить на стол.
И вспоминаются эти счастливые времена, когда «Тени исчезают в полдень» снимали три с половиной года.
Когда можно было поработать, помять материал.
Мы лишены этого.
Это, к сожалению, чертова отличительная черта сегодняшней индустрии.
— Это делает кино хуже? — Да, конечно, безусловно.
Лучшие фильмы Никиты Михалкова — это репетиционный период месяц,
собираются, читают — это, наверное, важно.
А вот мы. Мы, молодежь,
я и вы,
работаем в других условиях.
(Музыкальная заставка)
— Блиц!
— Я спрашиваю коротко. — Тихо, да!
И так подмышки мокрые. Вы нормально? Погнали!
— У меня маскировка. — У вас не там мокнет сегодня, да давайте, да.
(Люди за кадром смеются)
— Без запаха же, ну? Ну согласитесь!
— Чтобы не тянуть вас на дно, скажу, что да, без запаха.
— За что вы бы отдали свою жизнь, не задумываясь? — Не задумываясь, за детей и за любимую.
За детей и за любимую.
Сейчас я думаю, что не задумываясь.
— Сколько у вас детей?
— Идите в жопу, Юрий Александрович.
— Я бы никогда не задал этот вопрос, если бы в процессе интервью вы бы не назвали Кирилла старшим сыном.
— Это я назвал, да? Дебил! — Отмот!
(Звук перемотки)
— Сын, в основном, старший, Кирилл, то есть, спрашивает…
Вы знаете, я не потому не говорю о своей личной жизни,
просто я себе эту жизнь выбрал сам.
Че там выберут — я не знаю, я не хочу. Да.
— Деньги или совесть?
Чтобы не расстраивать тех двух поклонников, которые у меня есть, я скажу «совесть».
Хотя, думаю, что есть моменты, когда жизнь может внести коррективы в это.
— А у вас так бывало?
Сейчас, мне кажется, что нет, но вспоминая, когда я стоял в костюме банана…
на корпоративе…
Не когда мне нечего было жрать,
а на корпоративе в костюме банана!
В шортах! Банан в шортах!
Вот слезы у меня были, я готов был кинуть эти деньги назад.
В костюме банана.
Потому что банановая компания была, и им надо было, чтобы я разыграл сам с собой сценку.
Я стоял в костюме банана.
Вот, были моменты. Сейчас нет.
— Так, а это нулевые? — Да какие нулевые!
— Ну да, да, это, в общем, не так, чтобы… — А почему унизительно? Это же смешно, а вы мастер комедии!
— Нет, нет. Я готов смешить зрителя как герой со сцены, с экрана.
Я как Дима Нагиев не готов быть смешным.
А здесь стоит, сука, Нагиев! В костюме банана!
Причем он велик мне был, и верх вот так наезжал мне сюда.
— Как вялый член! — Да, как вялый член.
Зачем вы это сказали, а?
Я и так в интервью услышал, что у вас маленький член, и не спал всю ночь накануне.
— В каком?
— Вы кому-то из героев вдруг сказали.
Причем вас никто ведь не спрашивал, это вообще дебилизм.
Как бы идет разговор и вдруг вы такой: «А у меня маленький член».
— А, у меня маленький член, вот.
— Я думаю: «Зачем мне эта информация, Юрий Александрович, а?»
— Почему так выходит? — Вы ночью смотрели?
— Наверняка перед сном, да. — Там была фраза: «Допустим, маленький член».
— Не было этой фразы.
— Интернет все помнит.
— Хороший секс или хороший стейк?
— Хороший секс, хотя…
иногда… уже…
как сказал Джек Николсон:
«Наконец-то перед сном захотелось просто почитать».
Вот пока… пока… пока у меня…
Секс побеждает стейк.
Но надо взять себя уже в руки.
— Бизнес, в который вы вложились, и он приносит бабло?
— Нет у меня такого бизнеса. Я с большим удовольствием помогаю своему брату,
у которого есть сеть небольших мини-отелей «Блюз».
Поехали дальше.
— Рекламировать виагру или рекламировать пенсионную реформу?
— Виагру, виагру.
— Че это… Конечно, че там…
— Оказавшись перед Владимиром Путиным в следующий раз, что вы ему скажете?
— Пятнадцать сантиметров, скажите, это не приговор?
— Интервью Ивлеевой произвело на вас впечатление?
— Не интервью Ивлеевой, а ваш рассказ почему-то вот да.
Вот почему, казалось бы. Столько вы брали интервью, а я из всего,
из всей вашей творческой биографии вдруг вспоминаю, что маленький член.
Доколе?
(Музыкальная заставка)
— Пока мы переставлялись, я узнал, что вы знаете о Даниле Поперечном. Откуда?
— Это сегодняшний день, будь он проклят.
Наша действительность, и поэтому, ну как…
Будете сейчас хохотать как сумасшедший, но я еще и Оксимирона слушаю.
— Слушаете? — В курсе, скажем так, в курсе.
Это не то, что звучит у меня в машине или в наушниках, когда я на беговой дорожке,
но я, по крайней мере, отличаю, различаю их.
И у меня есть мнение по поводу, там, каждого из рэперов. И…
— …как и мнение о Поперечном. — Как он вам? Он вам нравится?
— Есть вещи очень точные, есть вещи очень точные.
Но скорее они были точные и острые до того момента, как ему сделали замечание,
что он слишком много шутит о политике и Путине.
Вот там было остро.
Не всегда смешно, но, по крайней мере, много, много вот прямо откровений.
Сейчас…
Есть опасность, что пойдет мазня.
Есть опасность.
Талантливый человек, который может себя найти, наверное, в любых условиях.
Нас ведь что губит? Поток. Поточность производства.
— У вас сегодня есть еще какое-нибудь интервью? — Нет.
— И тем не менее, вы находитесь уже на потоке.
Когда-то это было очень ярким и, наверное, для артистов, долгожданным событием — попасть к Дудю,
потому что это было очень-очень элитарно, выборочно и опять-таки точно.
— На сегодняшний день… — После того, как придет Нагиев, ясно, что только не заходит.
— Здесь жопа начнется, да.
— Тяжело конкурировать… Это ваш велосипед, а? — Нет.
— Не говорите мне, что вы ездите на этом говне. — Не-не.
— Вы находитесь на потоке. Мы закончились.
С приходом меня пошли уже малопопулярные и интересные персонажи.
Дальше вы должны будете что-то сделать.
Та же история была когда-то с «Прапорщиком Задовым».
Когда-то это было… народ хохотал.
И мы вошли в «Книгу рекордов Гиннесса».
И цифры были на разрыв совершенно.
Потом мы встали на поток и сняли 350 серий.
Из них тоже есть шедевры, есть совершенные бриллианты, но это секунды.
Секунды.
Поточно… Поток пошел.
И это касается всего и всех.
Как только мы становимся на поток — завал.
(Музыкальная заставка)
— Конкурс! Что вы подарите нашим зрителям?
— Поскольку вы меня не предупредили, но я списываю это все на… — Болезненные ощущения.
— На недуг, да (смеется).
Я очки готов передать, привезти.
— Солнцезащитные? — Ну вот да, в которых я хожу.
— Конкурс!
