ВИЧ в России / HIV in Russia part 2 (2)
Ну, были препараты, которые могли несколько продлить его жизнь,
уже были препараты,
но он, насколько я помню, отказывался от них,
потому что препараты достаточно токсичные тогда были.
И наверно, ему не захотелось их принимать.
«Токсичный» — это в смысле организм протестовал?
Ну, да. То есть они сами по себе вредили организму.
Это был азидотимидин. В других странах он тогда назывался «зидовудин».
Он анемию вызывал.
Он нарушил кровь.
Ну, анемия, знаете? «Бледная немочь».
Бледная худая девушка еле живая, потому что у неё малокровие.
«Малокровие» — это правильный перевод анемии.
Если бы Фредди Меркьюри заболел сейчас,
то он бы продолжал петь и собирал стадионы по всему миру?
Я вам не могу назвать этих фредди меркьюри, у которых сейчас ВИЧ-инфекция,
которые прекрасно справляются со своими творческими обязанностями.
Их очень много. Поверьте, вы их многих знаете.
— В том числе в России? — Я и имею в виду как раз российских.
Ну а за рубежом не меньше.
Ни в коем случае не называя ни имён, ни чего-то ещё,
в диалогих с этими людьми, с которыми вы встречались, известными
русскими людьми с ВИЧ,
когда-нибудь тема выходила на то, что если бы кто-то из суперзвёзд,
неважно чего — эстрады, политики, —
признался, что у него ВИЧ,
то это бы сильно упростило жизнь другим людям?
Конечно, да. Это имело очень большой эффект и профилактический.
В Америке был воллейболист или баскетболист...
— Мэджик Джонсон. — Мэджик Джонсон, да.
Когда он сказал: «У меня ВИЧ-инфекция,
«и я получил её гетеросексуальным путём», — то есть от женщин,
это сильный фурор произвело.
Во-первых, он чёрный, а чёрные думали,
что только белые гомосексуалы болеют СПИДом.
Это сильный на них удар произвело.
И что можно заразиться и от женщины, и от мужчины,
то есть гетеросексуальным путём, —
это тоже сильное впечатление произвело.
То есть это был очень значительный вклад в борьбу с ВИЧ-инфекцией.
Если я всегда трахаюсь в презервативе,
с кем бы я ни трахался, я никогда не заболею ВИЧ?
Скорее всего, да.
Даже если я буду делать это с наркоманкой,
даже если я буду делать это с заражённой ВИЧ?
ВИЧ-инфицированным, да.
Да.
Скорее всего, да.
Всемирная организация здравоохранения пишет,
что эффективность презервативов в случае ВИЧ-инфекции — 80%.
И все русские, особенно здесь в Москве, говорят: «Всего лишь 80%!»
Ну это правда страшновато звучит.
На самом деле, дорогие мои друзья...
Где моя камера? Я прямо в неё сейчас скажу.
Речь идёт о том, что Всемирная организация здравоохранения — это не ЖЭК Мытищ!
Она работает на весь мир!
Не только на Россию,
но, например, на Эфиопию, она работает на Мали, она работает на Ботсвану,
то есть на страны, где, например, гондоны стирают в стиральной машине и даже ручками.
То есть речь идёт о том, что в странах, где гондоны бабы стирают руками
по восемь, по десять раз,
как в 16-17 веке, вот из этих кишок,
вот даже тогда эффективность гондона 80%!
Я надеюсь, вы гондоны не стираете.
Мне кажется, население России нужно водить, блядь, по пустыне 40 лет,
чтобы вывести вот эти все примочки в плане предубеждения к презервативу.
Ну, в любом случае, я начал говорить о том, что мало поставить, —
нужно больше информации начинать давать.
Что самое первое и клёвое у молодёжи?
Какой запретный плод, который нужно посмотреть, попробовать?
В моём возрасте это была та самая батина спрятанная видеокассета за телевизором,
которую я смотрел и охуевал, что так можно.
Ну... Вот.
И если в порнухе будет натянут презик на вот этот убийце...
Естественно, я спрошу: «Чё это за хуйня?»
«У меня же этой хуйни нет.
«Что это у дяди за хуйня?»
Плюс уроки в школе.
Плюс вообще самое главное, блядь, —
уметь родителям разговаривать об этом со своими детьми.
Это очень важно.
Потому что со мной об этом не разговаривал никто.
Если ты меня сейчас спросишь, когда я начну говорить об этом со своим сыном,
я скажу: «Хуй его знает!» Потому что я тоже не знаю!
Но я знаю, что придёт этот момент рано или поздно.
Я хочу, чтобы он узнал об этом от меня.
Чтобы это случилось дома,
а не в детском венерологическом диспансере.
(смеётся)
Пачка презервативов большая, 12 штук, косарь стоит.
— Я тут была в одном училище... — Есть дешевле.
И они хорошие. Дешевле тоже бывают.
Ну хорошо. Главное не «Гусарские» за 80 рублей.
Я просто была в одном училище с лекцией.
И мне ребята пересчитали эту большую пачку презервативов на пять шаверм.
Понимаешь, да?
Что важнее? Гондоны или шаверма? Пожрать.
Ну, это путяга. То есть, скорее всего, это ребята, которые...
— Небогатые. — Да.
У которых есть другие нужды.
И пока их здоровье им не ценно.
Просто я представляю себя в университете.
Я иду в магазин и покупаю
либо бутылку портвейна с хлебом, либо пачку презервативов.
Мне 19 лет. Я хочу выпить и есть.
И как бы... Что я выбираю? Портвейн.
Это плохо. Это те самые ситуации риска, которые у меня в жизни случались не раз и не два.
Наверно, какая-то социальная программа нужна с доступными презервативами.
Сложно представить. У капитализма яростное лицо.
Но пусть кто-нибудь постарается.
На самом деле, девчонки за 30 сейчас очень подкованные.
И мне очень хочется, чтобы молодые девчонки были такими же.
А не вот это вот: «Ой! Он сказал, без презерватива.
«И если я попрошу его одеть презерватив, он подумает, что я его не люблю».
Ну, как бы, нет! Он дебил, если он просит без презерватива.
Да! (смеётся)
И это он тебя не любит, если он тебе предлагает без презика.
Я вот так считаю.
И всегда так считал.
Профилактикой надо заниматься внутри особо уязвимых групп.
Надо там тестировать, надо там лечить.
Надо там заниматься пропагандой.
Надо там раздавать иглы. Надо там разрешить метадон.
Надо проводить сексуальное просвещение среди подростков.
Это необходимо, потому что подростки — это самая главная уязвимая группа,
потому что именно там, в подростковом возрасте,
люди начинают экспериментировать моментально и со всем.
С наркотой, с сексом,
мальчик-девочка, как сейчас принято говорить.
Том Дейли, знаменитый олимпийский призёр, недавно сказал:
«Our generation is much more fluid».
Да, конечно «much more fluid».
Конечно не очень сейчас, в принципе, есть разница.
И надо про это говорить. В России про это вообще не говорится.
В России нет сексуального просвещения, оно запрещено.
Пойдите скажите в школах слово «презерватив».
У вас сразу будет уголовная статья.
И поэтому у вас сейчас бесконечное количество подростков,
БЕСКОНЕЧНОЕ количество подростков,
которые в сексуальном контакте получают ВИЧ-инфекцию.
Это только мы про ВИЧ говорим. Мы сейчас не говорим про гепатит С,
мы сейчас не говорим про все бесконечные инфекции, передающиеся половым путём,
которых вообще просто никто не считает.
— Какой самый ранний подростковый возраст ты встречал с ВИЧом? — Двенадцать.
— Кто это был и когда? — Девочка. Она даже выступала как-то открыто.
Девочка, получившая ВИЧ натурально через половой контакт.
Откуда-то с Урала.
Ну да. А что ты на меня смотришь так? Ты считаешь,
что дети в 12 лет сексом не занимаются?
— Занимаются. — В 12, надеюсь, нет.
Да конечно да.
— Ну, я бы надеялся, но я понимаю, что нет. — Ну, ты можешь надеяться, безусловно.
Ещё раз говорю: ты в этом смысле ведёшь себя, абсолютно как люди,
которые возглавляют образование и просвещение здесь в России.
Это не значит, что ты мудак.
Просто ты говоришь: «Я надеюсь». Они тоже надеются.
«Мы надеемся на это, и мы вообще не будем про это говорить».
Не надо надеяться. Ну не надо на это надеяться!
Люди начинают заниматься сексом ровно в том возрасте,
в котором они считают нужным им начать заниматься.
Если человек в 10 лет понимает, что у него хуй стоит,
и он, так сказать, «смотрит по сторонам», он будет это делать
независимо от того, надеемся мы на что-то или нет.
Но при этом он ни хрена не знает.
Он глупый на самом деле.
И он вообще не понимает, как устроен мир.
Он действительно не понимает, как пользоваться этим презервативом.
Он действительно не понимает: а почему нельзя колоться?
Ну а чё тут такого? Укололся и пошёл. Все же колются!
Он правда просто не умеет ещё...
Подростки на самом деле не умеют ровно ходить.
У них ещё опорно-двигательный аппарат не работает.
Здесь та же самая история.
Ты можешь надеяться, что природа сама тебя научит, но научит.
Но в принципе никто на самом деле не мешает взрослому человеку научить.
Кроме нашего государства.
Правительство России готовило программу по профилактике ВИЧ,
и вы рассказывали, что, общаясь с людьми, которые готовили эту программу,
вы над ними хихикали из-за того,
что они физически не могут произнести слово «презерватив».
Ну, я не знаю, физически или у них всё-таки в голове какой-то тормоз,
который не даёт им это слово публично произнести,
но действительно я не слышал ни от кого из официальных лиц
или даже от полуофициальных, но занимающих государственные посты,
слово «презерватив».
Доходит до смешного:
в одной из инструкций для секс-работниц написано,
что они должны пользоваться «средствами индивидуальной защиты».
(оба прыскают)
Поэтому я всегда спрашивал, что это — противогазы или бронежилеты?
Что они имели в виду?
То есть доходит дело до смешного —
академик должен рассказывать людям, что надо пользоваться презервативом.
Это связано с неким консерватизмом.
Но и дело в том, что презерватив ассоциируется с предохранением от беременности.
Даже называют контрацептивом — тоже обходной такой момент.
И поскольку у нас борьба долгое время шла и идёт за повышение рождаемости,
то пропаганда использования презервативов должна, по идее,
приводить к тому, что у нас будет снижаться численность населения.
— Но это не так? — Но это не так.
Потому что презерватив предохраняет в основном от нежелательных беременностей.
Чем больше пользуются презервативами, тем меньше абортов будет.
Это давно уже показано исследованиями в других странах.
Я правильно понимаю, что сейчас заниматься сексом без презерватива
с людьми, с которыми ты только начал встречаться,
— это ну прямо русская рулетка?
— Да, однозначно. — То есть ты реально крутишь барабан в пестике.
Да.
В любой точке мира.
В любой точке мира, и особенно у нас, вообще нельзя никак, никогда!
Ну смотри! Но она классная! Она девочка из очень хорошей семьи!
— Да! — Она вся такая нежная, спортсменка...
Ну окей, вы сдайте тест...
Бля, ещё раз: это 10 минут!
Ну! Сейчас у нас по Питеру ездит несколько мобильных автобусов.
Ты заходишь на сайт питерского Центра СПИД,
смотришь горячие телефоны НКОшек, которые делают этот тест,
ты звонишь им — вы приходите, делаете этот тест...
Вы уже... У вас первый шаг сделан.
— Но это не значит, что можно снимать презерватив. — Почему?
— Потому что у ВИЧ-инфекции есть период окна. — Какой?
Тест-системы показывают её спустя четыре недели тире шесть месяцев.
То есть понимаешь? Тебе надо всё равно ещё полгодика в презике.
А потом вы во второй раз сдали,
и если вы верите друг другу, что никто не левачит,
и это ваш постоянный половой партнёр, тогда да.
Всё, можно снимать — и вперёд.
Ну, желательно сдать ещё на гепыч, на все остальные инфекции.
Ну просто это проще: одним разом пошёл сдал,
через полгода досдал всё, что надо досдать с ВИЧ-инфекцией, —
и всё, и живите себе счастливо.
Вот у меня здесь лежит презерватив.
Я специально для демонстрации его ношу с собой, показываю.
Уже даже срок годности близок.
Очень важно, чтобы срок годности соблюдался.
Ну это вот сувенир из Южной Африки у меня.
Я его ношу в этом кармане.
Но и жена спокойна: она потом проверяет, на месте ли презерватив,
не пользовался ли я им.
Она не знает, что у меня ещё есть.
Надо не меньше трёх при себе иметь.
Это вот обязательная вам рекомендация.
Потому что мало ли что — порвётся или понадобится ещё один.
Поэтому не меньше трёх. А лучше больше.
— Напомните нашим зрителям: сколько вам лет? — Мне 65.
— Мы очень рады за вас, Вадим Валентинович! — Спасибо.
Равнение на вас! (Покровский смеётся)
И чем больше... Вот смотри!
Это научный факт. Русские говорят:
«Блядь, это всё с Запада! Это западное!»
Я вам ещё раз говорю вот эти цифры!
И эти цифры не только про ВИЧ.
Это цифры вообще про заболевания, передающиеся половым путём.
В мире, в котором есть сексуальное просвещение,
разговоры с подростками,
где с подростками разговаривают об их гендере даже...
Прости господи, в России это даже представить невозможно!
Людей, которые это делают, в России считают иностранными агентами и педофилами!
Так вот в этом мире в прошлом году было
70 000 новых случаев ВИЧ на миллиард.
А вот в этом мире, где «лебединая верность»,
никакого тебе сексуального просвещения,
презервативы — запрещено вообще это слово произнести —
113 000 только выявленных случаев, при том что у нас совсем другая выявляемость,
на 146 миллионов.
