Юра Борисов – «новый Петров» и прыжок с обрыва / вДудь (2)
«Так давайте мы, того, просто сиганём откуда-нибудь!»
Когда я в последний раз прилетал в Нальчик, год назад,
ты не представляешь, как я хотел сюда,
потому что я обожаю хачаны, лимонад, теперь и люля.
В общем, я думаю: будут классные люди, классное место, классные горы,
очень вкусная еда!
Я лечу с отличным настроением.
Вчера я летел
с очень мутным настроением,
потому что я всю последнюю неделю представляю, как я выхожу к этому обрыву...
(шум сердцебиения)
...и не могу это сделать!
Не могу! Я очень боюсь высоты. Высота — мой самый большой страх.
Ну смотри! Ты же понимаешь, что если ты туда выйдешь, ты уже прыгнешь?
Ты же не можешь выйти и сказать...
Чё? Нет? Да ладно! Да не может быть так!
— (Дудь) А ты прыгал? — Нет.
Я это себе так представляю!
(Дудь) Ты по учебникам представляешь, да?
Не, всегда, когда что-то страшное делаешь...
Я вроде выдавил из себя всё лишнее сегодня с утра.
— Не, то, что лишнее придёт, — это точно, абсолютно. — Да?
— Да, лишнее почему-то приходит. — Блин!
Когда выходишь на сцену, всё время... Ну, у меня, по крайней мере, так.
Перед тем как выйти на сцену, тебе вдруг резко хочется в туалет.
Если ты сбегал быстро и вернулся, тебе всё равно продолжает хотеться в туалет.
— Причём ты там ничего не сделал. — Циркуляр такой идёт?
Да. И оно никуда не исчезает, пока ты как-то не привыкнешь.
Друзья, главное, что вы не видите, — это рожи Серёг.
Вы в курсе, что Серёги — из группировки роупджамперов.
Они откуда только ни прыгали!
Разве что из космоса они ещё не сигали вниз.
И они просто счастливы увидеть вот этот мой страх и позор. Поэтому...
Но я буду с тобой... Мне будет так же страшно!
— (Дудь) Ну чё, поехали? — Поехали! Поехали.
(хлопают в ладоши)
(Лынков) Мне кажется, у тебя сейчас сфинктер заговорит с тобой.
В прошлом году фильм «Бык», в котором ты сыграл главную роль,
стал лучшим фильмом Кинотавра.
— Тебе понравился фильм? — Да.
Не было ли у тебя ощущения, когда ты смотрел,
что это
взяли «Брат-1»,
«Бригаду», «Бумер»,
раскололи их на кусочки
и просто собрали ещё один фильм?
Не было ли у тебя ощущения вторичности, когда ты смотрел?
Абсолютно! Всё, что ты говоришь, это всё и было,
только мне было от этого кайфово,
потому что я люблю и «Брата», и «Бригаду»,
и «Бумера»
— все эти...
«Б». (смеётся)
Мне хотелось что-то сделать на эту тему,
чтобы как-то быть причастным к тому, что там происходило,
потому что я вырос на этих фильмах
и мне хотелось что-то про это сделать.
Я не думаю, что это вторично.
Сейчас не буду сыпать умными фразами.
Я тебе рассказывал про подкаст «Истории кино».
Кстати! Это очень крутой подкаст...
— Антона Долина. — Антона Долина, да.
...который можно, если кому-то будет, (Дудь на фоне салютует Долину) да, интересно, послушать
о том, как развивалось кино с момента его создания.
Можете послушать этот подкаст. Там они всё максимально просто рассказывают.
Так вот! Был такой период постмодернизма.
Это когда люди цитировали...
— Классику? — Ну, как бы да. Цитировали...
Цитировали цитаты цитировавших цитаты — и так далее.
И на самом деле это всё продолжается,
и «Бык» в этом смысле, естественно, цитирует всё, что было
с молодыми ребятами. Всё, что там происходит...
Я от очень многих людей слышал,
что это неправда, это рафинированно.
То, что там происходит...
Ну, типа, герои разговаривают не как в 90-е.
Что это не 90-е на самом деле.
И это действительно так, потому что мы все не из 90-х.
Мы выросли на 90-х, но это наше какое-то полуромантическое представление о 90-х.
И...
Ну, это такое переосмысление нами, которые застали это всё детьми,
выраженное в этом фильме.
Естественно, оно цитирует все эти вещи,
но нельзя говорить, что это вторично, потому что в этом есть энергия —
Борина, в первую очередь.
Потому что когда говорят, что это вторично, мне кажется, что это оскорбительно.
Обсуждая «Бык», я не раз слышал:
«У Борисова там прямо бодровские интонации».
— Ты согласен с этим? — Да. Я их делал.
Расскажи почему.
Ну потому что это была...
Для меня Бодров был не то чтобы кумиром,
я не верю в кумиров,
а таким...
очень важным человеком.
Кстати, именно человеком. Не актёром. Не его роль была важна.
Именно он как человек был очень важен.
Ну и, естественно, фильм «Брат» — и один, и второй.
И мне хотелось сделать такой же голос, как у него был там.
Я вообще часто за внешним гонюсь.
Может быть, сейчас уже меньше, но мне интересно что-то внешнее искать —
у персонажей у своих в смысле.
Я делал вот так...
(натужно хрипит)
...перед кадром
(сиплым голосом) для того, чтобы у меня вот такой вот голос потом был в кадре,
(сиплым голосом) и вот так потом там разговаривал.
(Борисов смеётся)
(Дудь) Офигеть!
— Ты намеренно цитировал по сути? — Да.
Это к вопросу о вторичности.
Я намеренно делал закос под Бодрова,
если можно так сказать, потому что мне он...
Не под Бодрова, а конкретно здесь — под Данилу Багрова.
Потому что мне он нравился и мне хотелось, чтобы мой персонаж его цитировал.
Мы поймали тебя здесь, в этих прекрасных местах,
потому что ты снимаешься в кино
у нашего кореша Вовчика Битокова!
Почему ты выбрал этот фильм у режиссёра, который всё ещё начинающий?
Потому что он клёвый!
(Дудь) Это ты с чего взял?
Ну а ты, чё, со мной не согласен?
Что я слышал?
Я слышал: прошлогодний Кинотавр,
ты встречаешь Кантемира и Вовчика,
подходишь и говоришь: «Пацаны! Вы такие клёвые!»
И сзади тебя жена хлопает по плечу и говорит:
«Юр, ты ж ни одного фильма у них не видел».
И ты говоришь: «Да ладно! Я их зато у Дудя видел!»
«Вот такие пацаны!»
Это правильный пересказ истории?
Да, да, да. Это правда. Это правда было так.
Потому что я посмотрел ваш выпуск,
(смеётся) но я этот момент ещё не посмотрел
ни «Тесноту», ни «Реки», ни этот,
ни «Дылду».
Ну как-то так сложилось!
Просто по выпуску было видно, что это суперкрутые, открытые ребята.
И я считаю,
что они надежда нашего кино,
в том смысле, что они
чистые, открытые, честные
и при этом имеющие дорогу, путь и возможности
высказываться и что-то делать.
Сюжет про то, что у женщины частная ЧВК в Сирии,
у женщины погибает сын,
она хочет предать это публичности, а её пытаются заткнуть,
потому что какие-то чинуши приезжают в её маленький провинциальный город.
И ты появляешься ты как, чтобы не спойлерить, неважно кто.
Такой... Опасный сюжет, опасное высказывание.
Ну, оно имеет смысл.
Мне кажется: опасное, не опасное —
жизнь короткая,
и ты лучше меня знаешь, что если ничего не говорить и делать,
то всё это превращается в какую-то каку.
А-а! В смысле жизнь?
Ну, жизнь, да, и вообще всё.
Потому что должен же быть хоть какой-то
смысл
в чём-то вообще.
Я очень много всего сделал бессмысленного.
Ну, в своей жизни.
В том числе в кино.
Я бы не хотел продолжать.
Чем у тебя родители занимаются?
Моя мама — риэлтор, папа — электрик, сантехник.
— О! — Всемогущий человек.
Вообще мой папа учился в медицинском.
Не доучился год.
Бросил, потом...
...работал в школе сначала учителем физкультуры, потом учителем труда.
Потом, когда он был учителем труда, пришли 90-е,
и спустя какое-то время он ушёл из школы, родился я,
то есть родился я, он ушёл из школы,
и они через какое-то время начали торговать на Черкизовском рынке:
Сначала...
Сначала одеждой,
и потом на рынке и не на рынке — домашними цветами.
И, собственно, поднялись на домашних цветах.
(усмехается)
— На вот этих всех фикусах и диффенбахиях, и китайских розах? — Именно. Да.
Они их продавали и заработали себе на квартиру.
— В Реутове? — Да, да.
Получили возможность дальше...
Я получил возможность благодаря домашним цветам на Черкизе дальше развиваться.
И я сижу здесь, потому что они тогда торговали этими цветами на Черкизоне.
На какой букве они торговали?
Я не помню. Но мне кажется, у них не в одном месте был контейнер.
Все вещи всё время были оттуда.
Эти...
Ну, одежда, обувь, всё остальное.
Торговаться я там учился.
И ты так же...
Я просто тоже всё детство одевался на Черкизоне, я рядом жил.
И одно из моих воспоминаний —
это когда ты мерил обувь...
О! Примерно в таких носках я это делал.
Ты меряешь обувь и на картоночке переодеваешься,
а холодно — (еле слышно) пиздец как!
— Ты это делаешь так. — Да-да-да.
И вот эти тупые кеды, которые...
Естественно, хотелось какие-то «конверсы».
Ну то есть... (Дудь выдыхает: «Ничего себе!»)
Я домысливал, что это «конверсы»,
но у них была совершенно другая форма, и я думал:
«Блин! Как же её изменить?» — ну чтобы было похоже на «конверсы».
Которые сразу отклеивались.
Они стоили 100 рублей. Я вот точно помню: 100 рублей.
Ну и вся одежда, которая очень...
Хочется другую, а она — вот такая.
И других вариантов нет.
А другой ты особо и не видишь,
потому что все, в принципе, в это одеваются.
— У тебя родители вместе по-прежнему? — Да.
Ты уже обеспечиваешь родителей?
Нет.
(усмехается)
Не обеспечиваю.
Ну, я мечтал бы это делать,
но к сожалению, пока мне совсем не хватает на то, чтобы их обеспечивать.
К счастью, они обеспечивают себя сами
и ещё и брата моего обеспечивают.
У меня мечта — купить родителям дом.
Машину.
Потому что они купили
когда-то нам квартиру.
Вот. И...
— Квартира в центре, над которой мы снимали, их? — Да.
(Дудь) Ого!
Ну, это наша. Просто они её нам подарили.
Мама это будет смотреть и очень переживать за то,
что люди узнают о том, что она подарила мне квартиру.
Потому что её силами она была заработана.
Но я хочу об этом сказать, потому что,
опять же, тем, что я делаю, я обязан ей,
потому что я всё это время не думал о деньгах,
о том, как бы заработать больше денег
для того, чтобы моя семья где-то жила,
а думал о том, какой путь найти
и что можно было бы нести людям, и что можно было бы... —
ну то есть совсем о других вещах, а не о деньгах.
Это было благодаря ей.
Потому что это она создала такие тепличные условия нам, уже моей семье.
Вот.
Ну, естественно, свою семью я обеспечиваю,
но на родителей у меня пока не хватает,
хотя есть мечта, чтобы это когда-то случилось.
Но я, если честно, очень призрачно,
очень призрачно в неё уже сейчас верю.
— Призрачно? — Да. — Почему?
Ну потому что в России как-то не...
Я не вижу, какими путями можно зарабатывать много денег, будучи актёром.
Так. Юрец.
— Твой съёмочный день... — (смеющимся голосом) И мы подобрались к этому вопросу!
Юрец, твой съёмочный день стоит около 200 тысяч рублей.
(удивлённо хохочет) Ухуху! Почему?! Нет!
Сколько стоит твой съёмочный день?
Ну, мой съёмочный день стоит...
ну, в идеале 150, но...
Ну то есть это всегда...
Когда идёт речь о проектах, на которых нет денег,
ты понимаешь, что можешь взять от проекта три миллиона, а можешь полтора.
И если полтора там останется,
то на эти полтора можно будет сделать какой-то взрыв, например.
Ну, проект будет заметнее, а ты гонорар возьмёшь поменьше?
— Да. — Ага?
Ну и естественно, ты берёшь меньше,
потому что вы с режиссёром смотрите друг другу в глаза и понимаете:
окей, пока эти деньги лучше остаются на дело.
Извини, что я сейчас прямо прямыми подсчётами начну заниматься,
но смотри: у тебя в год выходит сейчас от 5 до 10 фильмов.
Фильмов, сериалов и всего остального.
Допустим, в среднем в каждом из них ты получаешь полтора-два миллиона рублей.
Это по нижней грани.
Ну, допустим, да.
Ну, 20 миллионов рублей — это мало разве?
Я не зарабатываю 20 миллионов в год.
Я за тот год заработал...
ну, в лучшем случае, восемь,
а может быть и меньше.
То есть я никогда их не считал, потому что они приходят и сразу уходят.
Потому что семья — это непрогнозируемая вещь.
У кого-то сопли, у кого-то ещё какая-то вещь.
То кто-то заболел, то нужно куда-то уехать.
И это сотнями уходит — ну, будучи в Москве, да?
Всё, что за тот год произошло,
тот год был самым прибыльным в моей жизни, —
я купил машину, новую.
Это максимум, который случился у меня в жизни.
Ты же понимаешь, что актёры, которые тоже много снимаются,
которые звёзды, они...
Зарабатывать миллион долларов в год, будучи Александром Петровым, — вполне реально.
Это 60 миллионов, да?
— 70. — 70 уже, да. — 70 миллионов...
— Ну, да, наверно. Но это нужно в рекламах сниматься. — Ага.
Я бы не хотел бы.
— Серьёзно? — Ну да.
