ЧАСТЬ ВТОРАЯ. PART SECOND. The Guardian - Chapter 6 (2) SEGUNDA PARTE. EL GUARDIÁN - Capítulo 6 (2) 第2部ザ・ガーディアン - 第6章 (2) SEGUNDA PARTE. O GUARDIÃO - Capítulo 6 (2) ГВАРДЕЕЦ - Глава 6 (2)

Прохожие на тротуаре шарахнулись к стенам, закрываясь от света фар. Passers-by on the sidewalk shied against the walls, shielding themselves from headlights. Грузовик остановился, над кабиной водителя выдвинулась длинная телескопическая антенна. The truck stopped, a long telescopic antenna extended above the driver's cab. - Выходи! - Get out! - в один голос гаркнули командиры второй и третьей секции, и гвардейцы посыпались через борта. - the commanders of the second and third sections barked in one voice, and the guardsmen poured over the sides. - Первой секции остаться на месте! - The first section stay put! - скомандовал Гай. Guy commanded. Вскочившие было Панди и Максим снова сели.

- На тройки разберись! - орали капралы на тротуаре. - Вторая секция, вперед! - Second section, forward! Третья секция, за мной!

Прогрохотали подкованные сапоги, восторженно взвизгнул женский голос, кто-то с верхнего этажа пронзительно завопил: Shod boots rumbled, a female voice squealed with delight, someone from the top floor yelled piercingly:

- Господа! Боевая Гвардия!..

- Да здравствует Боевая Гвардия!

- Ура! - закричали бледные люди, прижимавшиеся к стенам, чтобы не мешать. - shouted the pale people, clinging to the walls so as not to interfere. Эти прохожие словно ждали здесь гвардейцев и теперь, дождавшись, радовались им, как лучшим друзьям. These passers-by seemed to be waiting for the guardsmen here and now, having waited, rejoiced at them, as if they were their best friends.

Сидевший справа от Максима кандидат Зойза, совсем еще мальчишка, длинный, тощий, с белесым пухом на щеках, ткнул Максима острым локтем в бок и радостно подмигнул. Sitting to Maxim's right, candidate Zoyza, still quite a boy, long, skinny, with whitish down on his cheeks, poked Maxim in the side with a sharp elbow and winked gleefully. Максим улыбнулся в ответ. Секции уже исчезли в подъездах, у дверей стояли только капралы, стояли твердо, надежно, с неподвижными лицами под беретами набекрень. The sections had already disappeared into the entrances, only corporals were standing at the doors, they stood firmly, reliably, with motionless faces under their berets on one side. Хлопнула дверь кабины, и голос ротмистра Чачу прокаркал: The cockpit door slammed, and the voice of Captain Chachu croaked:

- Первая секция, выходи, стройся! - First section, come out, line up!

Максим прыжком перемахнул через борт. Maxim jumped over the side with a jump. Когда секция построилась, ротмистр движением руки остановил Гая, подбежавшего с рапортом, подошел к строю вплотную и скомандовал: When the section was lined up, the captain with a movement of his hand stopped Guy, who ran up with a report, came close to the line and ordered:

- Надеть каски! - Wear helmets!

Действительные рядовые словно ждали этой команды, а кандидаты несколько замешкались. The real rank and file seemed to be waiting for this command, and the candidates hesitated a little. Ротмистр, нетерпеливо постукивая каблуком, дождался, пока Зойза справится с подбородочным ремнем, и скомандовал "направо" и "бегом вперед". The captain, impatiently tapping with his heel, waited until Zoyza coped with the chin strap, and ordered "to the right" and "run forward." Он сам побежал впереди, неуклюже-ловкий, сильно отмахивая покалеченной рукой, ведя секцию под темную арку мимо железных баков с гниющими отбросами, во двор, узкий и мрачный, как колодец, заставленный поленницами дров, свернул под другую арку, такую же мрачную и вонючую, и остановился перед облупленной дверью под тусклой лампочкой. He himself ran in front, clumsily dexterous, waving his crippled arm strongly, leading a section under a dark arch past iron cans with rotting garbage, into a courtyard narrow and gloomy, like a well lined with stacks of firewood, turned under another archway, just as gloomy and smelly , and stopped in front of a peeling door under a dim light bulb.

- Внимание! - ¡Atención! - каркнул он. - Первая тройка и кандидат Сим пойдут со мной. - The first three and candidate Sim will go with me. Остальные останутся здесь. The rest will stay here. Капрал Гаал, по свистку вторую тройку ко мне наверх, на четвертый этаж. Corporal Gaal, whistle the second three to me upstairs, on the fourth floor. Никого не выпускать, брать живым, стрелять только в крайнем случае. Do not let anyone out, take them alive, shoot only as a last resort. Первая тройка и кандидат Сим, за мной! Top three and candidate Sim, follow me!

Он толкнул обшарпанную дверь и исчез. He pushed open the shabby door and disappeared. Максим, обогнав Панди, кинулся следом. Maxim, overtaking Pandi, rushed after him. За дверью оказалась крутая каменная лестница с липкими железными перилами, узкая и грязная, озаренная каким-то нездоровым гнойным светом. Behind the door was a steep stone staircase with sticky iron railings, narrow and dirty, illuminated by some unhealthy festering light. Ротмистр резво, через три ступеньки, бежал вверх. The captain briskly, through three steps, ran up. Максим нагнал его и увидел в его руке пистолет. Maxim caught up with him and saw a pistol in his hand. Тогда Максим на бегу снял с шеи автомат, на секунду он ощутил тошноту при мысли, что сейчас, может быть, придется стрелять в людей, но отогнал эту мысль - это были не люди, это были животные, хуже усатого Крысолова, хуже пятнистых обезьян, - и гнусная слякоть под ногами, гнойный свет, захарканные стены подтверждали и поддерживали это ощущение.

Второй этаж. Удушливый кухонный чад, в щели приоткрытой двери с лохмотьями рогожи - испуганное старушечье лицо. С мявом шарахается из-под ног ополоумевшая кошка. Третий этаж. Какой-то болван оставил посередине площадки ведро с помоями. Ротмистр сшибает ведро, помои летят в пролет. "Массаракш..." - рычит снизу Панди. Парень и девушка, обнявшись, прижались в темном углу, лица у них испуганно-радостные. "Прочь, вниз!" "Off, down!" - каркает на бегу ротмистр. Четвертый этаж. Безобразная коричневая дверь с облезшей масляной краской, исцарапанная жестяная дощечка с надписью: "Гобби, зубной врач. Прием в любое время". За дверью кто-то протяжно кричит. Ротмистр останавливается и хрипит: "Замок!" По его черному лицу катится пот. Максим не понимает. Набежавший Панди отталкивает его, приставляет дуло автомата к двери под ручкой и дает очередь. Сыплются искры, летят куски дерева, и сейчас же, словно в ответ, за дверью глухо, сквозь протяжный крик, хлопают выстрелы, снова с треском летят щепки, что-то горячее, плотное с гнусным визгом проносится у Максима над головой. Ротмистр распахивает дверь, там темно, желтые вспышки выстрелов озаряют клубы дыма. "За мной!" - хрипит ротмистр и ныряет головой вперед навстречу вспышкам. - the captain wheezes and dives his head forward towards the outbreaks. Максим и Панди рвутся вслед за ним, дверь узкая, придавленный Панди коротко вякает. Maxim and Pandi are bursting after him, the door is narrow, pressed down Pandi shortly vyakaet. Коридор, духота, пороховой дым. Угроза слева. Максим выбрасывает руку, ловит горячий ствол, рвет оружие от себя и вверх. Тихо, но ужасающе отчетливо хрустят чьи-то вывернутые суставы, большое мягкое тело застывает в безвольном падении. Впереди, в дыму, ротмистр каркает: "Не стрелять! Брать живьем!" Максим бросает автомат и врывается в большую освещенную комнату. Здесь очень много книг и картин, и стрелять здесь не в кого. На полу корчатся двое мужчин. Один из них все время кричит, уже охрип, но все кричит. В кресле, откинув голову, лежит в обмороке женщина - белая до прозрачности. Комната полна болью. Ротмистр стоит над кричащим человеком и озирается, засовывая пистолет в кобуру. Сильно толкнув Максима, в комнату вваливается Панди, за ним гвардейцы волокут грузное тело того, кто стрелял. Кандидат Зойза, мокрый и взволнованный, без улыбки протягивает Максиму брошенный автомат. Ротмистр поворачивает к ним свое страшное черное лицо. "А где еще один?" - каркает он, и в тот же момент падает синяя портьера, с подоконника тяжело соскакивает длинный худой человек в белом запятнанном халате. Он как слепой идет на ротмистра, медленно поднимая два огромных пистолета на уровень стеклянных от боли глаз. "Ай!" - кричит Зойза...

Максим стоял боком и у него не оставалось времени повернуться. Он прыгнул изо всех сил, но человек все-таки успел один раз нажать на спусковые крючки. Максиму опалило лицо, пороховая гарь забила рот, а пальцы его уже сомкнулись на запястьях белого халата, и пистолеты со стуком упали на пол. Человек опустился на колени, уронил голову и, когда Максим отпустил его, мягко повалился ничком.

- Ну-ну-ну, - сказал ротмистр с непонятной интонацией. - Кладите этого сюда же, - приказал он Панди. - А ты, - сказал он бледному и мокрому Зойзе, - беги вниз и сообщи командирам секций, где я нахожусь. Пусть доложат, как у них дела. - Зойза щелкнул каблуками и метнулся к двери. - Да! Передай Гаалу, пусть поднимется сюда... Перестань орать, сволочь, - прикрикнул он на стонавшего человека и легонько стукнул его носком сапога в бок. - Э, бесполезно. Хлипкая дрянь, мусор... Обыскать, - приказал он Панди. Shitty rubbish, rubbish ... Search, - he ordered Pandi. - И положите их всех в ряд. Тут же, на полу. И бабу тоже, а то расселась в единственном кресле...

Максим подошел к женщине, осторожно поднял ее и перенес на кровать. У него было смутно на душе. He was vaguely at heart. Не этого он ожидал. Теперь он и сам не знал, чего ожидал - желтых, оскаленных от ненависти клыков, злобного воя, свирепой схватки не на жизнь, а на смерть... Ему не с чем было сравнить свои ощущения, но он почему-то вспомнил, как однажды подстрелил тахорга, и как это огромное, грозное на вид и беспощадное по слухам животное, провалившись с перебитым позвоночником в огромную яму, тихо, жалобно плакало и что-то бормотало в смертной тоске, почти членораздельно...

- Кандидат Сим, - каркнул ротмистр. - Я приказал - на пол!

Он смотрел на Максима своими жуткими прозрачными глазами, губы у него словно свело судорогой, и Максим понял: не ему судить здесь и определять, что верно и что неверно. Он еще чужак, он еще не знает их ненависти и их любви... Он снова поднял женщину и положил ее рядом с грузным человеком, который стрелял в коридоре. Панди и второй гвардеец, пыхтя, выворачивали карманы арестованных. А арестованные были без памяти. Все пятеро.

Ротмистр уселся в кресло, бросил на стол фуражку, закурил и пальцем поманил к себе Максима. Максим подошел, браво щелкнув каблуками.

- Почему бросил автомат? - ¿Por qué dejaste la ametralladora? - негромко спросил ротмистр.

- Вы приказали не стрелять.

- Господин ротмистр.

- Так точно. Вы приказали не стрелять, господин ротмистр.

Ротмистр, прищурившись, пускал дым в потолок.

- Значит, если бы я приказал не разговаривать, ты бы откусил себе язык?

Максим промолчал. Разговор ему не нравился, но он хорошо помнил наставления Гая.

- Кто отец? - спросил ротмистр.

- Ядерный физик, господин ротмистр.

- Жив?

- Так точно, господин ротмистр.

Ротмистр вынул изо рта сигарету и посмотрел на Максима.

- Где он?

Максим понял, что сболтнул. Надо было выкручиваться.

- Не знаю, господин ротмистр. Точнее, не помню.

- Однако то, что он ядерщик, ты помнишь... А что ты еще помнишь?

- Не знаю, господин ротмистр. Помню многое, но капрал Гаал полагает, что это ложная память.

В коридоре послышались торопливые шаги, в комнату вошел Гай и вытянулся перед ротмистром.

- Займись этими полутрупами, капрал, - сказал ротмистр. - Наручников хватит?

Гай посмотрел через плечо на арестованных.

- С вашего разрешения, господин ротмистр, одну пару придется взять во второй секции.

- Действуй.

Гай выбежал, а в коридоре уже опять топали сапоги, появились командиры секций и доложили, что операция проходит успешно, двое подозрительных уже взяты, жильцы, как всегда, оказывают активную помощь. Ротмистр приказал скорее заканчивать, а по окончании передать в штаб парольное слово "Тумба". Когда командиры секций вышли, он закурил новую сигарету и некоторое время молчал, глядя, как гвардейцы снимают со стеллажей книги, перелистывают их и бросают на кровать.

- Панди, - сказал он негромко, - займись картинами. Только вот с этой осторожнее, не попорти, я возьму ее себе... - Затем он снова повернулся к Максиму. - Как ты ее находишь? - спросил он.

Максим посмотрел. На картине был морской берег, высокая водная даль без горизонта, сумерки и женщина, выходящая из моря. Ветер. Свежо. Женщине холодно.

- Хорошая картина, господин ротмистр, - сказал Максим.

- Узнаешь места?

- Никак нет. Этого моря я никогда не видел.

- А какое видел?

- Совсем другое, господин ротмистр. Но это ложная память.

- Вздор. Это же самое. Только ты смотрел не с берега, а с мостика, и под тобой была белая палуба, а позади, на корме, был еще один мостик, только пониже. А на берегу была не эта баба, а танк, и ты наводил под башню... Знаешь ты, щенок, что это такое, когда болванка попадает под башню? Массаракш... - прошипел он и раздавил окурок об стол.

- Не понимаю, - сказал Максим холодно. - Никогда в жизни ничего никуда не наводил.

- Как же ты можешь это знать? Ты же ничего не помнишь, кандидат Сим!

- Я помню, что не наводил.

- Господин ротмистр!

- Помню, что не наводил, господин ротмистр. И я не понимаю, о чем вы говорите.

Вошел Гай в сопровождении двух кандидатов. Они принялись надевать на задержанных тяжелые наручники.

- Тоже ведь люди, - сказал ротмистр. - У них жены, у них дети. Они кого-то любили, их кто-то любил...

Он говорил, явно издеваясь, но Максим сказал то, что думал:

- Да, господин ротмистр. Они, оказывается, тоже люди.

- Не ожидал?

- Да, господин ротмистр. Я ожидал чего-то другого.

Краем глаза он видел, что Гай испуганно смотрит на него. Но ему уже до тошноты надоело врать, и он добавил: But he was sick of lying to nausea, and he added:

- Я думал, что это действительно выродки. Вроде голых, пятнистых... животных.

- Голый пятнистый дурак, - веско сказал ротмистр. - Деревня. Ты не на Юге... Здесь они как люди. Добрые милые люди, у которых при сильном волнении отчаянно болит головка. Бог шельму метит. God sends rascal. А у тебя не болит головка при волнении? - спросил он неожиданно.

- У меня никогда ничего не болит, господин ротмистр, - ответил Максим. - А у вас?

- Что-о?

- У вас такой раздраженный тон, - сказал Максим, - что я подумал...

- Господин ротмистр!

- каким-то дребезжащим голосом крикнул Гай. - Разрешите доложить... Арестованные пришли в себя.

Ротмистр поглядел на него и усмехнулся.

- Не волнуйся, капрал. Твой дружок показал себя сегодня настоящим гвардейцем. Если бы не он, ротмистр Чачу валялся бы сейчас с пулей в башке... - Он закурил третью сигарету, поднял глаза к потолку и выпустил толстую струю дыма. - У тебя верный нюх, капрал. Я бы хоть сейчас произвел этого молодчика в действительные рядовые... Массаракш, я бы произвел его в офицеры! I would even now promote this young man to a real private ... Massaraksh, I would promote him to an officer! У него бригадирские замашки, он обожает задавать вопросы офицерам... Но я теперь очень хорошо понимаю тебя, капрал. Твой рапорт имел все основания. Так что... погодим пока производить его в офицеры.. - Ротмистр поднялся, тяжело ступая обошел стол и остановился перед Максимом. - Не будем даже производить его пока в действительные рядовые. - We won't even make him a real rank and file yet. Он хороший боец, но он еще молокосос, деревня... Мы займемся его воспитанием... Внимание! He is a good fighter, but he is still a sucker, a village... We will take care of his upbringing... Attention! - заорал он вдруг. he suddenly yelled. - Капрал Гаал, вывести арестованных! - Corporal Gaal, withdraw the arrested! Рядовой Панди и кандидат Сим, забрать мою картину и все, что здесь есть бумажного! Private Pandey and Candidate Sim, take my painting and everything that's on paper! Отнести ко мне в машину! Take it to my car!

Он повернулся и вышел из комнаты. He turned and left the room. Гай укоризненно посмотрел на Максима, но ничего не сказал. Guy looked reproachfully at Maxim, but said nothing. Гвардейцы поднимали задержанных, пинками и тычками ставили их на ноги и вели к двери. The guards lifted the detainees, kicked and poked them to their feet and led them to the door. Задержанные не сопротивлялись. Они были как ватные, они шатались, у них подгибались ноги. They were as wadded, they staggered, their legs were bent. Грузный человек, стрелявший в коридоре, громко постанывал и ругался шепотом. The overweight man who fired in the corridor moaned loudly and cursed in a whisper. Женщина беззвучно шевелила губами. The woman moved her lips silently. У нее странно светились глаза. Her eyes glowed strangely.

- Эй, Мак, - сказал Панди, - возьми вон одеяло с кровати, заверни в него книжки, а если не хватит - возьми еще и простыню. "Hey, Mac," Pandy said, "get the blanket off the bed, wrap the books in it, and if that's not enough, take a sheet too." Как сложишь - тащи все вниз, а я картину понесу... Да не забудь автомат, дурья голова! When you put it together - drag everything down, and I'll carry the picture ... Don't forget the machine gun, stupid head! Mientras lo dejas, arrastra todo hacia abajo y yo llevaré la foto ... ¡Pero no te olvides de la ametralladora, tonto! Ты думаешь, чего на тебя господин ротмистр взъелся? Why do you think the captain got mad at you? Автомат ты бросил. You dropped the machine. Dejaste caer la máquina. Разве можно оружие бросать? Is it possible to drop weapons? Да еще в бою... Эх, деревня... Yes, even in battle ... Oh, the village ...

- Прекрати разговоры, Панди, - сердито сказал Гай, - бери картину и иди. "Stop talking, Pandy," Guy said angrily, "take the picture and go."

В дверях он обернулся к Максиму, постучал себя пальцем по лбу и скрылся. At the door he turned to Maxim, tapped his forehead with his finger, and disappeared. Было слышно, как Панди, спускаясь по ступенькам, во все горло распевает "Уймись, мамаша". Pandy could be heard going down the stairs, singing "Calm down, mother" at the top of her voice. Максим вздохнул, положил автомат на стол и подошел к груде книг, сваленных на кровать и на пол. Maxim sighed, put the submachine gun on the table, and walked over to the pile of books heaped on the bed and on the floor. Его вдруг осенило, что он здесь нигде еще не видел такого количества книг, разве что в библиотеке. It suddenly dawned on him that he had never seen so many books here, except perhaps in the library. В книжных лавках книг было, конечно, тоже больше, но только по количеству, а не по названиям. There were, of course, more books in bookstores, too, but only in quantity, not in titles.

Книги были старые, с пожелтевшими страницами. The books were old, with yellowed pages. Некоторые немного обгорели, а некоторые, к удивлению Максима, оказались ощутимо радиоактивными. Some were slightly burned, and some, to Maxim's surprise, turned out to be noticeably radioactive. Не было времени как следует рассмотреть их. There was no time to properly consider them. Максим торопливо складывал аккуратные пачки на расстеленное одеяло и читал только заголовки. Maxim hurriedly folded neat packs on a spread out blanket and read only the headlines. Да, здесь не было "Колицу Фельша, или Безумно храбрый бригадир, совершающий подвиги в тылу врага", не было романа "Любовь и преданность чародея", не было пухлой поэмы "Пылающее сердце женщины" и популярной брошюры "Задачи социальной гигиены". Yes, there was no "Felsh's Ring, or an Insanely Brave Foreman Performing Feats Behind Enemy Lines", there was no novel "Love and Devotion of a Sorcerer", there was no plump poem "The Flaming Heart of a Woman" and the popular pamphlet "Problems of Social Hygiene". Здесь Максим увидел толстые тома серьезных сочинений: "Теория эволюции", "Проблемы рабочего движения", "Финансовая политика и экономически здоровое государство", "Голод: стимул или препятствие?"... Here Maxim saw thick volumes of serious works: "The Theory of Evolution", "Problems of the Labor Movement", "Financial Policy and an Economically Healthy State", "Hunger: Stimulus or Obstacle?"... какие-то "Критики", "Курсы", "Основания" в сопровождении терминов, которых Максим не знал. some "Critiques", "Courses", "Foundations" accompanied by terms that Maxim did not know. Здесь были сборники средневековой хонтийской поэзии, сказки и баллады неизвестных Максиму народов, четырехтомное собрание сочинений некоего Т.Куура и много беллетристики: "Буря и трава", "Человек, который был Мировым Светом", "Острова без лазури"... и еще много книг на незнакомых языках, и опять книги по математике, физике, биологии, и снова беллетристика... There were collections of medieval Khontic poetry, fairy tales and ballads of peoples unknown to Maxim, a four-volume collection of works by a certain T. Kuur and a lot of fiction: "Storm and Grass", "The Man Who Was the World Light", "Islands without Azure" ... and more many books in unknown languages, and again books on mathematics, physics, biology, and again fiction... Максим упаковал два узла и несколько секунд постоял, оглядывая комнату. Maxim packed two bundles and stood for a few seconds looking around the room. Пустые перекошенные стеллажи, темные пятна - там, где были картины, сами картины, выдранные из рам, затоптанные... и никаких следов зубоврачебной техники... Он взял узлы и направился к двери, но потом вспомнил и вернулся за автоматом. Empty skewed shelves, dark spots where there were paintings, the paintings themselves, torn from their frames, trampled on ... and no traces of dental equipment ... He took the bundles and headed for the door, but then remembered and returned for a machine gun. На столе под стеклом лежали две фотографии. There were two photographs on the table under glass. На одной - та самая прозрачная женщина, и на коленях у нее мальчик лет четырех с изумленно раскрытым ртом, а женщина - молодая, удовлетворенная, гордая... На второй фотографии - красивая местность в горах, темные купы деревьев, старинная полуразрушенная башня... Максим закинул автомат за спину и вернулся к узлам. On one is the same transparent woman, and on her knees is a boy of four years old with an open mouth in astonishment, and the woman is young, satisfied, proud ... In the second photo - a beautiful area in the mountains, dark clumps of trees, an old dilapidated tower .. Maxim threw the machine gun behind his back and returned to the knots.