027 - 16 ИЮЛЯ 2014 -

Мы нарастили медицинские силы до 120 бригад. Они работали по ситуации - 108 бригад в районе "Парка Победы",несколько бригад у "Славянского бульвара" на всякий случай... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Добрый вечер, в эфире «Эхо Москвы» Татьяна Фельгенгауэр и мой гость, Сергей Федотов, руководитель Центра медицинской помощи департамента здравоохранения Москвы.

Говорим мы сегодня, конечно, о катастрофе в московском метро, которая случилась накануне. По официальным данным, 22 человека погибли, сегодня некоторые источники говорили, что число погибших увеличилось до 23, об окончательных цифрах говорить еще рано, несколько человек в тяжелом состоянии. Я так понимаю, вы там вчера были одним из первых?

С.ФЕДОТОВ: В числе первых.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Во сколько и где, на какой станции метро?

С.ФЕДОТОВ: Должен два слова сказать о том, что возглавляемое мной учреждение является Центром медицины катастрофы Москвы, и естественно, мы реагируем, вместе со Скорой помощью, на подобного рода события. Информация к нам поступила, в диспетчерскую, в 08.40. Предварительно информация была не угрожающая – о некоем задымлении в метрополитене на перегоне между Парком Победы и Славянским бульваром. Затем пошла информация о экстренном торможении, что есть люди, которые попадали в вагонах, и поэтому на место непосредственно было направлено 15 бригад Скорой помощи, - на Парк Победы/, 10 на Славянский бульвар, и выехали две бригады нашего Центра медицины катастроф.

Я выехал на место где-то около 9 часов и был примерно в 9.20 на месте происшествия, когда уже стало понятно, что масштаб трагедии очень велик и количество пострадавших будет значительным. Каким, - мы оценить сразу не могли, потому что необходимо было проводить медицинскую разведку, оценить масштаб самой техногенной катастрофы, чтобы понять, сколько в туннеле остаётся пострадавших.

Здесь, конечно, наши основные помощники, коллеги из МЧС, спасатели из МЧС, которые работают в очаге, - по их информации мы поняли, что есть в туннеле вагон, он сильно деформирован, и в вагоне находятся порядка 2-3 десятков, а может быть, и более, - пострадавших. Все они заблокированы, среди них есть погибшие, и начаты работы по деблокации.

Поэтому мы развернули две сортировочных площадки, - одна была наверху, куда выходили и выносили пострадавших, - на Парке Победы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это было основное место вашей работы?

С.ФЕДОТОВ: Да.

И нам пришлось выдвинуться непосредственно к очагу, естественно, соблюдая меры техники безопасности, - мы работаем не в очагах, как наши коллеги из МЧС, а на границах

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы на границе между обычными врачами и спасателями? Медицина катастроф предполагает, что у вас есть какая-то подготовка?

С.ФЕДОТОВ: Мы должны оценить, провести медицинскую разведку, определить то место, дальше которого гражданским медкам идти нельзя. Это мы определяем с коллегами из МЧС. Мы это место определили, там был первый рубеж наших медицинских сил, куда нам передавали пострадавших, извлеченных из вагона - сразу им начиналось оказание медпомощи, и уже в сопровождении медиков они эвакуировались наверх.

Мы должны понять, что это станция глубокого залегания, и сам процесс эвакуации, снизу и до машин Скорой помощи или до санитарного вертолёта занимал больше 5 минут, - это довольно длительный период, поэтому медпомощь оказывалась и во время этого этапа эвакуации.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У вас был первый рубеж, а дальше?

С.ФЕДОТОВ: А дальше уже наверху наши коллеги проводили медицинскую сортировку, направляли пострадавших на госпитализацию, либо бригады медпомощи, либо медицинский вертолёт, который мы привлекли в этой ситуации, - у нас работали три вертолета, и они 10 наиболее тяжело пострадавших эвакуировали с места происшествия.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кто в таких ситуациях решает, кого и куда транспортировать?

С.ФЕДОТОВ: Центр медицины катастроф. Мы знаем ситуацию по городу, общие принципы. Потому что за последние 2-3 года мы несколько изменили принципы, - учитывая, что Москва в плане стационарной базы это мощнейший центр, таких центров больше нет нигде в нашей стране. Мы имеем много стационаров. Где сразу же может оказываться специализированная и высокотехнологичная медпомощь.

Раньше у нас практиковалось загружать близлежащие стационары, а уже потом, после оказания врачебной квалифицированной медицинской помощи, переводить больных в иные стационары, для оказания специализированной помощи. Сейчас мы этот этап минуем, пациенты сразу идут в места специализированной и высокотехнологической врачебной помощи.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сколько в итоге карет Скорой помощи было задействовано?

С.ФЕДОТОВ: По данной ситуации мы нарастили медицинские силы до 120 бригад, которые работали по ситуации - 108 бригад работали в районе Парка Победы, несколько бригад работали у Славянского бульвара на всякий случай, потому что никто не исключал, что оттуда пойдет некий поток пострадавших. Плюс бригады дежурили на близлежащих станциях метрополитена, где имело место большое скопление людей. Пять бригад Центра экстренной медицинской помощи также работали по ситуации и три медицинских вертолета.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Насколько действенны вертолеты – у нас же их раньше не было?

С.ФЕДОТОВ: Вертолеты это замечательная, очень положительная вещь. Я сам стою у истоков создания вертолетной службы в Москве. Это все началось с 1995 года, когда впервые в России министр Шойгу предоставил департаменту здравоохранения легкий вертолет в медицинском варианте, и по соглашению с МЧС, наши коллеги из Центра экстренной медицинской помощи, с летчиками МЧС мы начали пробовать работать над Москвой.

Конечно, было очень много своих сложностей, потому что Москва для полетов вертолета город очень сложный, тем не менее, потихонечку, за эти годы, сейчас у нас уже многие годы существует Московский авиационный центр, с которым Департамент здравоохранения имеет соглашение. Они предоставляют нам вертолет, мы предоставляем медиков, и замечательно работаем в тандеме.

Тот опыт, те цифры, которые мы накопили за эти годы, - по Москве мы госпитализировали вертолетами более трех тысяч пострадавших. С одной стороны, эта цифра по масштабам Скорой помощи незначительная, с другой стороны, эта цифра вполне достойна крупного европейского города.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но вертолет требует много специальных условий – площадку, и прочее. Если говорить про день вчерашний, учитывая скопление людей, карет Скорой помощи, машин МЧС, - как это все происходит?

С.ФЕДОТОВ: В наших стационарах имеются 10 вертолетных площадок - в наших многопрофильных стационарах, - этого вполне достаточно. Вертолёты постоянно базируются у нас сейчас на аэродроме в Астафьево, и прилетают ежедневно на дежурство на нашу базовую площадку в 15-ю городскую клиническую больницу в Вишняках. Оттуда он работает в режиме Скорой помощи на город. В основном, конечно, он сейчас работает по ДТП.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На МКАДе где-нибудь?

С.ФЕДОТОВ: МКАД, прилегающие территории, Новая Москва, - там он себя прекрасно зарекомендовал, потому что там все-таки расстояния приличные. Опытные пилоты, прекрасная техника, поэтому на крупных магистралях – на МКАДе он вообще может сесть практически везде, на крупных магистралях тоже.

Мы уже знаем, если поступает информация о происшествии по такому-то адресу, и лётчики врачи уже знают, смогут они там сесть, или нет, - уже наработан опыт.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вчера сотрудники ДПС расчищали площадку?

С.ФЕДОТОВ: Нет, он там прекрасно сел на зленую разделительную на Кутузовском проспекте – там сели все вертолеты. Оказалось очень удобно там приземляться.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если говорить об условиях, в которых работали медработники? С одной стороны, из метро выходят эвакуированные люди – больше тысячи человек. Вокруг техника и парковка московская, - в каких условиях вам пришлось работать?

С.ФЕДОТОВ: Было два момента, - конечно, подъехать бригадам Скорой помощи до Парка Победы было сложновато, но должен сказать, что сотрудники ГИБДД расчищали, освобождали дорогу путей подъезда. И должен сказать, что в принципе, - я езжу часто она специализированных машинах, и на своей машине, - в принципе я замечаю, что вообще-то люди стали больше уступать дорогу Скорой помощи, - это мое личное наблюдение, хотя, конечно, недостаточно, но в большей степени. По крайней мере, я доехал на машине до места катастрофы с Сухаревской площади до Парка Победы за 15 минут.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы ехали из Склифосовского?

С.ФЕДОТОВ: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как быть с потоком людей, которые выходят? С одной стороны, они выходят сами, но совершенно неочевидно, что они в полном порядке.

С.ФЕДОТОВ: Абсолютно неочевидно. Более того, могу сказать, что они совершенно не в порядке. Потому что в любом случае, если они не получили травм, все равно эти люди, - у нас есть такой термин « не пострадавшие жертвы катастрофы». Большинство из этих людей не обращаются за медицинской помощью в момент выхода, они видят, что есть тяжелые пострадавшие, что медики работают, - основная масса этих людей не обращаются. Те, кто обращаются, получают, естественно, отсроченную помощь в этой ситуации, - это принципы работы медицины катастроф при любом ЧС, - сначала оказывается помощь тем, кто в ней остро нуждается.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я видела кадры, когда люди сидели на земле, у кого-то в руках стаканы с водой.

С.ФЕДОТОВ: Поцарапанное лицо

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но у них уже перебинтованы руки.

С.ФЕДОТОВ: Это уже в порядке взаимопомощи, - люди приходили, останавливались автомобили, вынимались автомобильные аптечки. В принципе, это работает на больших происшествиях. Но нужно сказать, - опять же, люди стали обращаться отсроченно за медицинской помощи.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сегодня стало известно, что была вторая волна обращений. Объясните, как это работает – человек был в шоке и не почувствовал?

С.ФЕДОТОВ: Отчасти так, отчасти - пришел в себя, получил травму, естественно, ему надо понять, что с ним, - не факт, что это травма легкая, она может быть вполне серьезной и он может нуждаться в госпитализации, и его госпитализируют. Любая катастрофа, любая ситуация с большим количеством пострадавших это типично, - всегда идет вторая волна обращений.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И в таком случае как быть человеку? Может быть, в тот же день стоит настоять на том, чтобы тебя посмотрел врач? С одной стороны ты видишь, что есть люди, которым помощь нужна больше.

С.ФЕДОТОВ: В этой ситуации я не могу категорично рекомендовать всем, кто вышел из поезда, подойти к медикам. Но если есть какие-то симптомы, какое-то недомогание, - кто мешает обратиться за медпомощью в травмпункт? - он там так же получил помощь.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить о пострадавших вчера – есть определённый характер травм, которые они получили?

С.ФЕДОТОВ: Это тяжелейшее поле травм. Среди всех тяжелых, а тяжелых у нас пока еще много, это порядка 40 человек, которые находятся в тяжелом состоянии - это множественные переломы, повреждения внутренних органов, тяжелейшие черепно-мозговые травмы. Возможности московского здравоохранения, конечно, сейчас позволяют этим пациентам оказывать абсолютно полный объем помощи, и будем надеяться, что число погибших у нас не увеличится.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще один вопрос по поводу информирования. Я говорю не только про вчерашнюю катастрофу – в целом, когда происходят ЧС, когда есть какое-то количество пострадавших, - как работает механизм информации, - узнать, кто пострадал, чтобы выяснить, есть там твои знакомые и близкие?

С.ФЕДОТОВ: Механизм сбора и обработки информации и формирование списков пострадавших, которые вывешиваются как на сайты МЧС, так и Департаментом здравоохранения, Минздравом, в принципе, отработан. Должен единственно сказать, что невозможно сформировать эти списки за 5-10 минут, как хотелось бы многим. Для формирования подобного рода списков нужно время.

Когда идет поток пострадавших, люди бригадами Скорой помощи доставляются в стационары, идет первичный список пострадавших от Скорой помощи, там много фамилий могут не соответствовать, много вообще неизвестных, - если тяжелые ранения. Второй этап – это когда из стационаров к нам в центр поступает информация, - о тех больных, которые туда поступили. Это уже более достоверный список. Нам надо сопоставить эти два первичных списка, и на основе этого уже формируется первый достоверный список о пострадавших. Создать его за 5-10 минут нереально. Минимум, если небольшое количество пострадавших, это час-полтора, а если количество пострадавших большое, то первичный список возникает через 2-3 часа, раньше он появиться просто не может.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И дальше он уходит по каналам МЧС.

С.ФЕДОТОВ: Да, в Минздрав, Департамент здравоохранения, там появляется на сайте. Естественно, это список без диагнозов, - просто фамилии и номер стационара.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Должны ли стационары информировать и искать родственников?

С.ФЕДОТОВ: Нет. Стационары, наверное, все-таки искать родственников не должны.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я спрашиваю про существующие инструкции.

С.ФЕДОТОВ: А как они могут найти? Поступает человек, даже если у него есть какой-то документ, - я знаю его имя, отчество, - человек без сознания. Естественно, если человек в сознании и говорит свои контакты, стационар родственникам сообщит. Но поиском, если информации нет, он заниматься не может, - для этого существует МВД, которео успешно этим занимается. Потому что МВД тоже отслеживают эти потоки

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А когда родственники сами обращаются в больницу?

С.ФЕДОТОВ: В больнице сразу вывешиваются списки известных пострадавших. А по неизвестным - это Бюро несчастных случаев, там типичный перечень описания пострадавшего – во что он одет, и прочее.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А Центр медицины катастроф работает с этим Бюро?

С.ФЕДОТОВ: Конечно, мы им передаем информацию, что знаем, станции скорой помощи передают и другие лечебные учреждения, - если у них есть неизвестные пациенты.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вопрос по подготовке ваших сотрудников, - вы сказали, что у вас есть медицинская разведка, вы должны установить границу безопасности, - значит ли это, что вы подготовлены чуть больше, чем обычные медицинские работники?

С.ФЕДОТОВ: На мой взгляд, да. В нашем Центре 8 выездных бригад оперативного реагирования, которые работают в круглосуточном режиме, на них работают только мужчины. Мы любим наших коллег-женщин, но на выездной практике у нас работают только мужчины, - так повелось с самого начала создания Центра. Мы не берем молодых специалистов, к нам приходят люди, имеющие исключительно 5-10-летинй опыт работы в экстремальной медицине. В первую очередь это станции Скорой помощи, реанимационные отделения стационаров, а еще лучше, если у него две специальности, - Скорой помощи и реанимации, анестезиологии, - что, в принципе, по большинству так и есть.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но реаниматологи и анестезиологи это вообще редкие специалисты.

С.ФЕДОТОВ: Почему редкие? Реже бывает сочетание двух специальностей. Но опыт работы на Скорой помощи обязателен. Поэтому у нас, в принципе, хорошо подготовленный коллектив со средним возрастом врачей около 40 лет, фельдшеров – около 30 лет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Опытные и зрелые.

С.ФЕДОТОВ: Опытные, зрелые, физически неплохо подготовленные.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А МЧС для вас не устраивает спецкурсы?

С.ФЕДОТОВ: Нет, не устраивает. Мы с ними работаем очень тесно, дружим, проводим постоянно совместные учения, но мы не стремимся стать спасателями.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сделаем небольшой перерыв и вернемся в студию.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжаем программу. В эфире Сергей Федотов, руководитель Центра экстренной медицинской помощи Департамента здравоохранения Москвы. Спасатели в обывательском представлении это люди, которые разрежут железки, могут грамотно извлечь человека из покореженного места, а дальше, наверное, он должен попадать к вам в руки, а вы не на месте?

С.ФЕДОТОВ: Поэтому наше место должно быть максимально ближе к тому месту, откуда спасатели извлекают пострадавших. Потому что спасатели кроме первой помощи, по закону, оказывать больше помощь не имеют права. Некие жизненно-спасающие манипуляции они умеют делать, они этому обучены и делают. Основная задача - остановить кровотечение, наложить жгуты при извлечении из завалов, при показаниях, и быстро организовать транспортировку до медиков.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушатели нам присылают вопрос по поводу вчерашней катастрофы. Наталья говорит, что была информация, что в вагонах первые спасатели появились только через 50 минут после столкновения. Вопрос в том, нужно ли оборудовать вагоны метро аптечками, на ваш взгляд? Учитывая, что это такой объект повышенной опасности.

С.ФЕДОТОВ: Вопрос дискутируемый, - я не работаю в метрополитене, но должен сказать, что раньше подобные аптечки существовали, честно говоря, я редко появляюсь в метро.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Огнетушители там есть в каждом вагоне, это да.

С.ФЕДОТОВ: Раньше были медпункты на каждой станции, сейчас, по-моему, их тоже нет на каждой станции.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Медпунктов нет. Есть только полицейские комнаты.

С.ФЕДОТОВ: Не могу комментировать, к сожалению.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Алексей спрашивает, нужны ли сейчас доноры крови, а если да, то куда сдавать кровь.

С.ФЕДОТОВ: Этот вопрос мы вчера на пресс-конференции в Департаменте поднимали. У нас есть городская станция переливания крови при Боткинской больнице, есть еще много пунктов сдачи крови. Вся информация висит на сайте Департамента здравоохранения, вся она доступна. Но руководство Департамента вчера сказало, что конечно, это очень благородно и замечательно, но в принципе, сейчас запасов крови в Москве достаточно, и пострадавшие в данной катастрофе ни в чем не нуждаются.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сегодня я видела сообщения, что город обеспечен всем необходимым.

С.ФЕДОТОВ: Абсолютно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В метро это первая большая катастрофа.

С.ФЕДОТОВ: Техногенная, - да, я не припомню более крупной.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Для Центра медицина катастроф основные случаи, места, куда вам приходится выезжать, - это ДТП в Москве?

С.ФЕДОТОВ: Это большие ДТП, большие пожары. Плюс на нас возложена организация медицинского обеспечения массовых мероприятий. Мы там работаем, организовываем медицинское обеспечение, все наши славные Парады Победы, Красная площадь, Поклонная гора, - это все наше.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И «Марш Несогласных».

С.ФЕДОТОВ: Это отдельная тема.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Обычная городская Скорая помощь вам не подчиняется? Вы отдельное подразделение?

С.ФЕДОТОВ: В режиме ЧС она работает в нашем оперативном подчинении.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, вчера вы определяли, сколько карет Скорой помощи вам нужно и куда развозить больных?

С.ФЕДОТОВ: Да, так точно. Метрополитен это вообще сложнейший объект, я всегда боюсь любых происшествий на метрополитене.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Когда были теракты, вы тоже работали в метро?

С.ФЕДОТОВ: Моя биография вообще очень простая – Скорая помощь и Медицина катастроф, и все.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какие проблемы, связанные с работой в метро, - туда трудно попасть?

С.ФЕДОТОВ: Да, это очень сложно технически - организовать достойное оказание помощи и эвакуацию, особенно если такая ситуация, когда там имеют место механические повреждения вагонов и длительная работа по деблокации пострадавших, - это реально сложно. Физически и морально.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А пожары и ДТП – здесь какие основные проблемы?

С.ФЕДОТОВ: Пожары, реально крупные, которые бывали в Москве, с пострадавшими, - в основном, это общественные места, общежития, которые мы тоже очень не любим, особенно сейчас, потому что в этих общежитиях бог знает, кто живет. Это любые учреждения, особенно высокие этажи, где людей отрезает огнем, - это всегда сложная проблема, но все равно она легче. Потому что это открытое пространство, видна перспектива, хотя любой пожар может из незначительного очень быстро превратиться в тяжелый с последствиями.

Но здесь как раз одна из наших основных тем взаимодействия с коллегами из МЧС, - это реально совместные учения по пожарам. Причем, на сложных объектах – их мы проводим регулярно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сложным объектом считается небоскреб. Или сильно заселенный дом?

С.ФЕДОТОВ: Или больница. Это тоже сложнейший объект в случае возникновения какой-либо ЧС.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сразу вспомнились случаи в регионах, когда горят больницы для людей с психическими заболеваниями и там погибают и медицинские е работники, и пациенты.

С.ФЕДОТОВ: Пожар в медицинском учреждении это вообще страшная вещь, давайте лучше не будем об этом говорить, чтобы не расстраивать.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но в Москве я не припомню, чтобы были подобные пожары.

С.ФЕДОТОВ: Бывали.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как часто проходят совместные учения?

С.ФЕДОТОВ: Практически ежемесячно, иногда чаще.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У вас 8 бригад и сколько людей?

С.ФЕДОТОВ: На оперативной работе у меня работают чуть больше ста человек.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И ежемесячно эти люди подтверждают свою квалификацию?

С.ФЕДОТОВ: Не квалификацию. Учения - это отработка взаимодействия, в первую очередь. Мой многолетний опыт показывает, что можно принимать любые решения на высоком уровне, но без взаимодействия людей, которые эти решения реализовывают, ничего хорошего не получится. Должны работать вместе те, кто работает «на земле», кто непосредственно участвует в ликвидации тех или иных последствий. Они должны друг друга знать. В принципе, мои сотрудники по большому счету знают практически все оперативные службы, - конкретно знают в лицо.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здесь важно что – распределить зоны ответственности?

С.ФЕДОТОВ: Распределить зоны ответственности, найти взаимодействие, что греха таить, бывали моменты, когда мы не находили взаимодействие с ответственными сотрудниками того же МЧС, МВД, - в каких-то ситуациях. Бывало такое. Но эти вопросы нужно решать, часто раньше бывало, если вспомнить, - уже давно этого нет, - безумные праздники «Московского комсомольца» в Лужниках. По 500 обращений, больше ста пострадавших за такой праздник.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По голове бутылкой?

С.ФЕДОТОВ: По голове бутылкой. Так же в начале славных 2000-х было там так весело - там ни одного трезвого из полумиллиона человек.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Теперь я понимаю, почему вы дежурите на массовых мероприятиях. Сейчас поспокойнее стало?

С.ФЕДОТОВ: Слава богу, сейчас стало гораздо спокойнее. Но в те славные 2000-е было что-то ужасное.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Елена напоминает, что полицейские, по идее, должны уметь оказывать первую помощь.

С.ФЕДОТОВ: По идее – должны. И по закону о милиции тоже должны.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вообще, в таких случаях, полиция скорее помогает, или мешает

С.ФЕДОТОВ: Помогает реально.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Они вам обеспечивают пространство?

С.ФЕДОТОВ: Да.

Если безграмотно выполнено оцепление, ничего хорошего не будет. Если бы не было оцепления в данной ситуации, то там ходили бы толпы зевак с мобильными телефонами.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И журналисты.

С.ФЕДОТОВ: Кстати, вы тоже иногда мешаете очень сильно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сильно? Журналисты хотят получить от вас комментарии, или поснимать пострадавших?

С.ФЕДОТОВ: Мои коллеги по Скорой, которые занимаются пострадавшим, грузят его в машину, и когда следом в открытую дверь машины лезет ваш коллега с включенной камерой, - знаете, мне часто ему хочется сказать что-то очень неласковое.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так и скажите. Мне кажется, не надо в этой ситуации сдерживаться.

С.ФЕДОТОВ: Я и говорю.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, полиция для вас в таких ситуациях это люди, которые обеспечивают вам сводное пространство для работы.

С.ФЕДОТОВ: И еще они помогают носить. Вчера вообще в этом плане было хорошо, - МЧС, сотрудники полиции, все помогали реально.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить про типичные случаи, крупные ДТП - с этим ситуация в последние годы меняется? Я так понимаю, что вертолетная служба вам очень помогает.

С.ФЕДОТОВ: Понимаете, вертолётная служба никогда не заменит Скорую помощь. Потому что наиболее тяжёлые ДТП происходят все-таки у нас в ночное время суток, вечернее, - когда вертолет не работает.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В темное время суток вертолеты не работают?

С.ФЕДОТОВ: Сейчас на данный момент завершается процедура, Департамента здравоохранения и правительства Москвы - правительство закупает для Департамента здравоохранения два медицинских вертолета, - это будут уже наши вертолеты. Мы заключим соглашение с эксплуатирующей организацией, скорее всего, это будет МЧС, потому что только они имеет разрешение для работы над городом, - но это уже будут чисто медицинские вертолеты. Если нынешние вертолеты МЧС может отзывать по своим заданиям, необходимым своим процедурам, а эти будут уже наша техника.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так меняется ситуация с крупными ДТП?

С.ФЕДОТОВ: Она меняется следующим образом: вообще обстановка с ДТП в Москве за последние годы значительно улучшилась в каком плане, - в том плане, что московская Скорая помощь стала реагировать значительно оперативное, - это однозначно, этот показатель ощутимый. Потому что сейчас управление бригадами скорой помощи хорошо отработана, существует навигационная система, автоматизированное диспетчерское управление, поэтому бригады направляются оперативно и доезжают, с учетом тяжелой дорожной обстановки, все-таки оперативно.

Мне не нравится, - конечно, это не медицинский вопрос, - не нравится сама ситуация с тем, что у нас растет количество массовых ДТП.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Массовые – это как?

С.ФЕДОТОВ: Это больше трех. Мы ездим только на массовые ДТП. Мне не нравится эта ситуация, честно скажу. С чем это связано? – на мой взгляд, это связано, - банально, конечно, - что уровень культуры у водителей у нас ниже всех возможных требований, абсолютно. Только поэтому. Но держим цифры по погибшим и пострадавшим на приемлемых цифрах. Конечно, хотелось бы все это ниже, но если поговорить о будущем, - те задачи, которые поставил наш президент к 2020 году по снижению смертности, то те показатели, которые он поставил для России к 2020 году, у нас уже давно перевыполнены значительно. Но все равно Москва должна стремиться к тому, чтобы и в этом плане было все хорошо.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть еще какие-то случаи, когда обращаются к вашему подразделению?

С.ФЕДОТОВ: масса таких случаев. Мы реагируем на все то, где есть слово «массовое» - либо массовые инфекционные вспышки заболеваний, - это тоже относится к нам. Плюс криминал, к сожалению.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Этим тоже вы занимаетесь?

С.ФЕДОТОВ: Угроза взрывов, обнаружение подозрительных взрывоопасных предметов, - на эти ситуации мы тоже выезжаем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы работаете только в Москве?

С.ФЕДОТОВ: Только в Москве. Хотя мои коллеги, доктора, фельдшера, выезжали и замечательно работали на Олимпиаде и Паралимпиаде в составе медицинских бригад - 6 человек у меня там работали.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Когда был теракт в Волгограде?

С.ФЕДОТОВ: Там работали наши коллеги из Всероссийского Центра медицины катастроф, «Правозащита» - он находится в Москве, это главное учреждение федерального уровня, они как раз реагируют на события, которые происходят в регионах, - они выезжают, организовывают эвакуацию, в том числе, в Москву, - если возникает такая необходимость. Мы с ними работаем постоянно в теснейшем контакте, стараемся им помогать, если возникает такая необходимость. А они помогают нам.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сергей из Подольска: «Есть у вас какие-то проблемы с кадрами?»

С.ФЕДОТОВ: Нет, проблем с кадрами у меня нет. У меня очередь стоит в два раза вокруг моего здания.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если очередь стоит, почему не увеличивается подразделение?

С.ФЕДОТОВ: Нет необходимости.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ваши сотрудники успевают отработать по всем вызовам?

С.ФЕДОТОВ: вообще история развития Центра началась в 1991 г., это был первый Научно-практический центр экстренной медицинской помощи, создавал его профессор Костомарова, и больше 15 лет она его возглавляла, была его директором, потом стал я. Поэтому история развития Центра медицины катастроф вообще-то началась с 80-х гг., когда оценили масштаб всех наших техногенных катастроф, всяких аварий, которые тогда еще происходили в СССР. И в 90-м г., постановлением Совета министров СССР, было принято решение о создании в СССР службы экстренной медицинской помощи.

А уже после решения Моссовета, решение Мосгорисполкома, и с декабря 1991 г. в Москве, первым в стране, был создан Научно-практический Центр экстренной медицинской помощи. То есть, экстренная медицинская помощь, - это понятие Медицины катастроф, это синонимы. У нас сейчас практически в каждом регионе есть в той или иной степени Центры медицины катастроф, - некоторые из них называются центры экстренной медицинской помощи, некоторые - территориальные центры медицины катастроф, некоторые работают самостоятельно, некоторые – в составе больниц, некоторые при Скорой помощи. Задачи у них одни, но выполняют они их немножко по-разному. Каждый центр.

Москва пошла по пути развития такого мощного центра, с наличием обязательным выездных бригад, которые могут ситуацию оценить на месте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На «Норд-Ост» вас тоже вызывали?

С.ФЕДОТОВ: Мы там работали.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То, что вы рассказываете, в моем обывательском представлении, это такой медицинский спецназ.

С.ФЕДОТОВ: Некоторые нас так называют. В принципе, я с этим особо не согласен.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Значит ли это, что у вас другое оборудование. Другие машины, все специальное и получше?

С.ФЕДОТОВ: Нет, у нас такие же машины, как на Скорой помощи, такое же оборудование, как на специализированых бригадах Скорой помощи, такое же оснащение и медикаменты.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Даете ли вы какие-то советы и рекомендации Департаменту по тому, как устроить какую-то работу?

С.ФЕДОТОВ: В каком смысле - даем советы Департаменту?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, по инструкциям.

С.ФЕДОТОВ: Служба Экстренной медицинской помощи, служба медицины катастроф включает в себя все подразделения Департамента здравоохранения Москвы, и руководителем службы является руководитель департамента здравоохранения. Это по приказу. А Центр экстренной медицинской помощи является Штабом, его головной организацией, которая координирует, развивает, создает все необходимые условия и с научной точки зрения, методологической. Наша задача сделать так, чтобы московское здравоохранение в случае необходимости, могло в максимально короткий срок перейти с повседневного режима деятельности в режим ЧС, должно стать готовым к приему и оказания помощи массовому потоку пострадавших. И для этой цели мы и функционируем. Мы функционируем и в обычном режиме, и в режиме ЧС, а в повседневной нашей деятельности мы проверяем стационары, где проходят постоянно у нас учения.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В больницах вы проводите учения?

С.ФЕДОТОВ: Да.

Именно с тем, что наши коллеги стационарного этапа были к этому готовы, к тому, чтобы они могли развернуться в максимально короткий срок. Каждая стационар у нас имеет план задания на экстренное развертывание коек по профилю. Мы даже территориально отрабатываем, у нас проходило много масштабных учений - институт Склифосовского регулярно, каждый год проводит такие учения по массовому потоку пострадавших. И у Института Склифосовского никогда не бывает вопросов, когда возникает любое ЧС, - он моментально разворачивается.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вчерашний день показал, что все работает.

С.ФЕДОТОВ: И другие больницы, в которых сейчас пошел поток, нормально, хорошо отработали. Поэтому советовать Департаменту мы ничего не можем. Департамент может советовать нам.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все-таки вы работаете на земле и можете седлать выводы, где хорошо продумано и отрегулировано, а где нет.

С.ФЕДОТОВ: На мой взгляд, существующая сейчас с в московском здравоохранении система, - если говорить о системе медицины катастроф, экстренной медицинской помощи, ее взаимодействие со всеми службами департамента отработано очень неплохо. Последние события это подтверждают. Не так давно была железнодорожная катастрофа в Подмосковье, мы, естественно, включились в ликвидацию последствий. 16 человек тяжело пострадавших оттуда вертолетами мы забрали в Москву в тот же день. Все прекрасно понимают, что возможности Москвы несопоставимы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: После всех ЧС, которые происходят в регионах, обычно всех тяжело пострадавших доставляют в Москву.

С.ФЕДОТОВ: Да.

И не забываем, что в Москве очень много различных ведомственных медицинских учреждений в федеральном подчинении. Это и больницы Минздрава, российских ведомств. Поэтому это правильное решение. Потому что регионы, когда возникает поток тяжелых пострадавших, - вспомните «Хромую лошадь» в Перми, - конечно, ни один регион, кроме Москвы или, может быть, Питера, с таким потоком ожоговых травм справиться не сможет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: К сожалению, закончилось наше время. Большое спасибо, Сергей Алексеевич, что пришли к нам.