023 - 04 ИЮНЯ 2014 - На мотоциклах через Сахару
О. ЖУРАВЛЕВА: В Москве 21 час и 4 с половиной минуты, вас приветствует программа «Своими глазами», ее ведущие Ольга Журавлева и Алексей Соломин. А в гостях у нас президент корпорации «Баркли» Леонид Казинец. Здравствуйте, Леонид.
Л. КАЗИНЕЦ: Добрый вечер.
А. СОЛОМИН: По случаю.
О. ЖУРАВЛЕВА: По случаю. Он в свободное от компании «Баркли» время путешествует по пустыням, по пустыням на мотоцикле, что интересно. И совсем недавно вернулся прямо буквально из Сахары. Это правда?
Л. КАЗИНЕЦ: Да, это правда. Вообще Сахара – очень интересное место. Она очень разная. Марокко – это такая страна, в которой и горы, и снег, и песчаные бури. Самый большой контраст, когда мы года два назад с друзьями ездили, мы вышли на высокий перевал и целый день прокапывали в снегу траншею, чтобы проехать на джипах и мотоциклах. К концу дня спустились с гор в пустыню и попали в очень сильную песчаную жаркую бурю. Все это было в течение, там, шести часов, от прокапывания двухметрового снега, полутораметрового, до 40 градусов жары. Но самая жаркая, наверное, история была вот в Китае, год назад мы ездили, два уже, наверное, через Такла-Макан. До нас вроде бы никто даже не переезжал на мотоциклах через Такла-Макан. Было 52 в тени.
А. СОЛОМИН: Леонид, вот смотрите, в Сахару поехать, ну, не каждому, наверное, дано. Во-первых, можете рассказать, как организуется это все дело? Вот человек захотел на мотоцикле проехаться – как он может это сделать?
Л. КАЗИНЕЦ: Я думаю, что все-таки нужно искать гидов профессиональных. В Сахаре довольно много особенно французских команд, которые привозят туда технику. На мотоцикле я бы не советовал сразу начинать, лучше поехать на квадроцикле, что сильно безопаснее и требует меньшей физической подготовки и меньшей, главное, технической подготовки. Там есть хорошие лагеря тренировочные, этим занимаются многие команды, в основном французские, потому что Марокко – франкоговорящая страна. Но мы поступали не так. У нас есть свои гиды, свои проводники, которые нам помогают такие проекты делать по всему миру. А мы ездили от Индокитая до Южной Америки и Африки. Наши мотоциклы ставятся в прицеп большой, в фуру к джипу, и за несколько дней эта фура доезжает до Гибралтара, переправляется в Танжер и доезжает до пустыни. Там мы его разгружаем…
О. ЖУРАВЛЕВА: От Танжера не своим ходом?
Л. КАЗИНЕЦ: Нет, там доезжаем до той точки в пустыне, Арзазет или какие-то другие точки, близкие к Маракешу, там мы разгружаем мотоциклы. Ну, гиды, механики, врач обязательно, кинооператор, руководитель.
О. ЖУРАВЛЕВА: Так вы еще и кино снимаете при этом?
Л. КАЗИНЕЦ: Да, у нас есть замечательный такой кинооператор Василий, который вообще-то по специальности, естественно, врач-травматолог-реабилитолог, который работал везде-везде-везде, и на скорой помощи, вообще замечательный парень, который бегает Ironman марафоны, что очень неслабая история. Но недавно он пробежал марафон Сахары, Marathon des Sables называется, 250 километров по жаре, причем ты с собой несешь весь груз. Ну, после этого у людей просто кожа и пальцы, мы видели, как ногти сходят. Потому что 5 дней человек 250 километров бежит по пустыне, все несет с собой, ему выдают на привалах только воду. Этот замечательный врач…
О. ЖУРАВЛЕВА: Вы можете ответить на такой маленький подвопрос? Зачем это делается?
Л. КАЗИНЕЦ: Зачем наш…
О. ЖУРАВЛЕВА: Зачем человек испытывает себя?
Л. КАЗИНЕЦ: … врач и кинооператор бегает 250 километров по жаркой пустыне – наверное, стоит спросить у него. Я не бегал. Но, единственное, мне он рассказал смешную историю, что когда закончился этот марафон… а он до этого бегал Ironman, Ironman – тоже не очень простая штука: несколько километров плывешь, 170 на велосипеде, и потом еще полный марафон бежишь все подряд. Он тогда пробежал марафон des Sables, он написал смску жене, что если я вдруг еще раз соберусь сюда, отговори меня, потому что это самое тяжелое, что я видел в жизни, Ironman после этого кажется детской прогулкой по Парку Горького.
А. СОЛОМИН: Вы приезжаете на Гибралтар, дальше к пустыне. Там же есть какие-то, я понимаю, определенные маршруты, да? Нельзя просто приехать в любую точку пустыни и поехать на мотоцикле, куда глаза глядят.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, вообще пустыня хороша тем, что можно поехать куда глаза глядят, и, в общем, гаишники не остановят, и никаких дорог там нет, поэтому ничего не мешает. Но лучше бы все-таки периодически, хотя бы раз в несколько дней, выходить на точки, где есть вода, ну, потому что без воды чревато. Хотя еще раз, мы не ездим… там есть как бы два способа поехать. Первый – все взовьючить на мотоциклы более тяжелые, типа 150-кубовики, и тащить все на себе. Таких мы тоже ребят видели. Но не очень комфортно, тяжело, не на всякие песчаные дюны может такой груженый мотоцикл идти. Они ездят как бы по бездорожью, но не совсем через дюны. А у нас идет конвой, там, 2-3 джипа, в которых врач, топливо, вода, механик, запчасти. И поэтому они выходят на точки, ставят там лагеря, если надо, а мы можем на легких мотоциклах, там, 250, 450, 500 кубиков, ехать совсем по прямой, вот куда глаза глядят, в том числе…
О. ЖУРАВЛЕВА: То есть, это чистое удовольствие, а не испытание себя на прочность.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, любое удовольствие – это испытание себя на прочность, и обратное тоже верно. В общем, когда жара, особенно вот такие пустыни, как Такла-Макан, там 52 в тени, мотоциклы горят, и до ближайшей точки, хочешь не хочешь, а 8 часов по пустыне доехать надо – ну, в общем, не очень простая история. Кроме того, управление мотоциклом на сложном рельефе горном, особенно песчаном – это история... Потому что 50-метровые дюны, на которые нужно ехать на полном ходу, потому что иначе мотоцикл просто не заедет, она крутая. Но при этом с той стороны довольно крутой обрыв, и если на полном ходу переехать гребень, то пролетишь метров 20, и последствия будут, ну, фатальные. Поэтому, вот как заехать, сбросить газ, поставить мотоцикл на вершине, переднее колесо свесить в одну сторону, заднее оставить с другой стороны, при этом самому не улететь вперед, требует, ну, хорошего управления мотоциклом. Ну, то есть, мы много тренировались, перед тем как ехать, много часов отсидели на треках под руководством профессиональных мотокроссменов. Ну, конечно, там, мастер спорта по мотокроссу проедет через пустыню легко. Человек, который ездил всю жизнь по шоссейным дорогам или по грунтовым, я думаю, что там не проедет и 50 метров по сложным дюнам. Ну, а все остальные где-то между этим.
А. СОЛОМИН: 8 часов от точки до точки. А сколько… да, правильно я понял?
Л. КАЗИНЕЦ: Очень по-разному. Бывает…
А. СОЛОМИН: Сколько всего, вот общая протяженность маршрута и количество дней?
Л. КАЗИНЕЦ: Очень разная. Это же зависит, что называется, что закажете. Потому что можно посмотреть маршрут на 3-4 дня под 600 километров, а можно сделать большие прогоны, как мы ездили, там, по Южной Америке, или вот мы ездили сейчас: Тува, поперек всей Монголии и поперек по большому Шелковому пути Такла-Макан. Там много, там тысячи, наверное, три километров. Это займет, там, две недели. В среднем, на мотоцикле по сложному рельефу можно проехать от 120 до 300 километров в день, больше уже реально даже для хорошо подготовленного мотокроссмена уже целая история.
О. ЖУРАВЛЕВА: Если очевидно, что в таких местах, где вы бываете, с водой-то, в общем, не все в порядке, с топливом тем более. Как с топливом вы?..
Л. КАЗИНЕЦ: На джипах, идет конвой джипов, везет топливо, конечно. Ну, мотоцикл, он же не очень много кушает на самом деле…
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, понятно, но всякое может быть. Просто нехорошо остаться посреди пустыни с пустым мотоциклом.
Л. КАЗИНЕЦ: Совсем нехорошо, это правда. Доливаем, резервные баки. Была несколько раз ситуация, когда вот совсем все плохо, и квадроцикл шел до конвоя с джипами, потому что джипы не могли войти в сложные высокие дюны. Привозил обратно топливо, масло, пробивало прокладки, что-то летело. Ну, в общем, так.
А. СОЛОМИН: А конвой, джипы идут рядышком где-то постоянно по какой-то более доступной…
Л. КАЗИНЕЦ: На удаленности 2, 3, 5, 10, 20, 30 километров, в зависимости от того, какой маршрут для джипов возможен. Потому что совсем через крутые дюны джип, наверное, может ползти очень медленно, но это прям очень большое мучение. Поэтому джипы выбирают какие-то по краю дюн проходы, по руслам рек, там, где это удается. А мы все-таки едем там, где нам нравится, то есть, там, где побольше экстрима.
Смешную историю вспомнил. Совсем недавно вот мы ездили, и наш гид очень долго рассказывал, что вот в пустыне, знаете, надо поаккуратнее, вот здесь Марокко, а рядом Алжир. А вот если в Алжир попадешь, там алжирские пограничники, у них там вообще все непросто, они начинают сразу стрелять. Вот у нас тут товарищ заехал на джипе, потом от них сматывался, ехал 6 часов по пустыне, разбил весь джип, вплоть до того, что кисти рук повыбивал, так он мчался от этих алжирских пограничников. Потому что они просто начали стрелять сразу на поражение в его машину, не сильно разбираясь, увидев, что со стороны Марокко заезжает машина. Ну, и вот он рассказал страшную историю про нашего знакомого, как он там в пустыне еще потом бедовал на этом разбитом джипе, как его еле нашли. Сели на мотоцикл, завелись, у него GPS. Видимо, он не в ту сторону развернул GPS или что-то сделал не так. Минут через 15 сказал: знаете, ребята, а вообще-то мы километра на 4 заехали внутрь алжирской территории. После этого все 6 наших товарищей замолкли, выключили радиостанции и плотным строем, не останавливаясь, не препираясь, ни у одного не заглох мотоцикл, ни один никуда не завяз, примерно 20 минут абсолютно молча ехали в обратную сторону. Через 20 минут один робко спросил: Саша, а мы точно теперь уже не в Алжире? Саша посмотрел на GPS, говорит: да, точно. Все выдохнули.
А. СОЛОМИН: Кстати говоря, в Алжире же были очень печальные случаи, когда похищали туристов, там, в 5-м году или в 3-м году.
О. ЖУРАВЛЕВА: После этого туда сразу меньше стали ездить.
Л. КАЗИНЕЦ: Вот проблема, что «Париж – Дакар», он проходил там по этим территориям, и там просто исчезли люди и попали в заложники, которые прокладывали трассы, вот эти прескауты для «Парижа – Дакара», и трассу перенесли. Там очень неспокойная территория, и у них очень много в определенных регионах племен, которые плохо контролируются центральным алжирским правительством, и у них между собой там не все в порядке, и с Марокко они не очень дружат. Поэтому это самое то место, куда лучше бы заехать на мотоциклах, ночью потерять ориентацию, остаться без воды и топлива, и тут тогда вам все станет очень весело. Поэтому, насколько это испытание, не испытание – ну, по-всякому.
А. СОЛОМИН: То есть, экстрим в данном случае все-таки в…
О. ЖУРАВЛЕВА: … в природе, а не в пограничниках. А скажите пожалуйста, Леонид, вот есть много всяких дальнобойных байкерских маршрутов, да? Кто-то кругосветку хочет пройти, кто-то ту же Африку пересечь до самой крайней точки, кто-то еще что-то. Как вы выбрали пустыни вот для себя? Почему пустыни вдруг вам?.. Кстати, вам Вован пишет из Саратова, что все очень просто: по песку надо ехать стоя. Да, я читала об этом в книжке, но всю дорогу, я полагаю так, по песку невозможно ехать стоя.
Л. КАЗИНЕЦ: Нет, конечно, ты едешь практически всю дорогу стоя, потому что когда едешь стоя, то сильно опускается центр тяжести, давишь на подножки, а не сидишь на сиденье, мотоциклом легче управлять. Держишь его ногами, зажимаешь. Но это такие базовые вещи, которые любой человек, занимающийся мотокроссом, знает. Это все правда, но там много еще накатанных всяких вещей должно быть. То есть, нужно быть реально подготовленным человеком для песка. Потому что если просто проездить по мотокроссовому треку на мотоцикле даже достаточный объем, там просто не покажется. Ну, все вопрос навыка. У нас есть ребята, которые вообще никогда не занимались мотокроссом, просто ездили-ездили, ездили-ездили, ну, вот и доездились.
О. ЖУРАВЛЕВА: Так почему пустыни вы в какой-то момент полюбили?
Л. КАЗИНЕЦ: Очень красиво. Знаете, вот горы, пустыня и море, там абсолютная тишина, абсолютное безлюдие… Я очень много занимался еще альпинизмом, ходил на всякие высокие…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да вы, по-моему, и с парашютом прыгали. У вас много всяких видов спорта.
Л. КАЗИНЕЦ: С парашютом я многократный чемпион России, там, призер этапов чемпионатов мира, Европы, там, напрыгал больше 7 тысяч прыжков. Воздух тоже, но воздух – все-таки ты падаешь. А вот горы и пустыня – это тихо. Когда ты приехал, заглушил мотоцикл, отошел на 20 метров от лагеря, вокруг тебя на 200 километров ни одного человека… и в горах, в ущельях такие вещи. Это очень тихо, очень природа, очень энергетика хорошая, это интересно. А потом, пустыня же – не всегда там барханы. Вот Туркменистан – там потрясающие озера, какие-то оазисы. В Марокко мы ехали-ехали, приехали к месту, где на деревьях козы живут. Они прямо по ним лазают, это абсолютно не шутка, они кормятся на деревьях, потому что на земле ничего нет, а на деревьях есть. Можете набрать «козы на деревьях в Марокко», у нас там полно фотографий, когда мы с этими козами фотографировались, чтобы никто не подумал, что это фотомонтаж. Они прямо залезают на самый верх деревьев.
А. СОЛОМИН: И по скалам, я тоже слышал, любят прыгать, причем по таким весьма отвесным.
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, козы – вообще крайне ловкие животные, да. Когда захочешь есть, и не так раскорячишься.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, пустыня, в ней свое очарование, безусловно, так же, как хождение на парусной яхте через океан или высотные альпинистские восхождения.
О. ЖУРАВЛЕВА: У меня возникает ощущение: может, вы людей не любите? Вы все как-то вот чтобы подальше от людей.
Л. КАЗИНЕЦ: Нет, их очень начинаешь любить, когда некоторое время находишься один или в очень каком-то маленьком коллективе, в таком оазисе замкнутом. И потом начинаешь очень радоваться каждому новому человеку, с которым можно поговорить. Вот выходишь на Арбат из вашей студии – тысячи людей идут вокруг, ни с кем не разговариваешь, ну, и на самом деле они начинают тебе надоедать.
А. СОЛОМИН: А вот скажите, те люди, которые с вами, ограниченный коллектив, в течение определенного времени, в экстремальных ситуациях…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, своего рода тоже проблема…
А. СОЛОМИН: Они не начинают раздражать друг друга? Л. КАЗИНЕЦ: Нет, вот в этом и состоит большое счастье экспедиции, что подбираются люди, которые друг друга совершенно не раздражают. И у нас каждый вечер замечательные посиделки у костра или где-то там на скалах, у каньона, у озера, разговоры такие бесконечные. Вот с утра уже нужно вставать в 6 часов, мотоциклы прогревать, куда-то выезжать, а народ там все сидит, выпивает по мусипусечке, как наш друг Андрей выражается, и беседуют за жизнь, поют песни под гитару. Это на самом деле такой очень большой кусок важный, для меня по крайней мере, этих экспедиций – это общение с нашими товарищами. Вот одна команда очень много лет подбиралась, и вот мы ездим все время одной и той же командой. Хотя вот сейчас в Марокко мы с сыном съездили с другой командой тоже очень симпатичных людей, и надеюсь, с ними тоже мы будем совершать какие-то такие отдельные поездки.
О. ЖУРАВЛЕВА: Сколько по Сахаре было вот в этот раз конкретно мотоциклистов? Сами-то путешественники, без обоза.
Л. КАЗИНЕЦ: 6 мотоциклистов у нас было и 2 джипа. И один квадроцикл.
О. ЖУРАВЛЕВА: А на каких обычно машинах ездят по пустыне?
Л. КАЗИНЕЦ: 250 и 500 кубиков, неважно особо, Yamaha, Kawasaki. Сейчас вот очень хорошие испанцы стали делать, GAS GAS – это сборник из разных узлов наиболее удачных Yamaha, Kawasaki.
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, то есть, не тяжелые.
Л. КАЗИНЕЦ: 250, 450, 500. KTM, да. Но вот с KTM-ами, на KTM-ах, на тяжелых KTM-ах вот «Париж – Дакар» ездят профессионалы. Очень хорошая машина, очень быстро разгоняется, но KTM-ы как-то показали себя менее надежными, как это ни странно, хотя вроде бы «Париж – Дакар» гоняют на KTM-ах.
О. ЖУРАВЛЕВА: Я почему спрашиваю? Потому что можно понять, что есть, там, техподдержка и так далее, но бывает же, все-таки техника, она техника и есть. Невозможно же взять с собой даже вот в пустыню, там, все детали, привезти откуда-то с их родины, с Кавасаки и так далее.
Л. КАЗИНЕЦ: Хыходят из строя машины. Хотя, еще раз, вот что хорошо в Марокко, чем это лучше, чем, там, Туркменистан, Казахстан или Монголия, Китай – много баз, на которых примерно унифицированные, там, Ямахи, Сузуки, там, КТМ-ы. Есть запчасти, есть на Кавасаки, есть чего у ребят попросить, там есть рембазы. Но бывает, что мотоцикл совсем выходит из строя, и тогда его приходится вешать сверху на джип, на багажник, привязывать, и он путешествует уже дальше сверху…
О. ЖУРАВЛЕВА: А всадник? Л. КАЗИНЕЦ: А человек, который вывел мотоцикл из строя, сидит внутри джипа, в общем…
О. ЖУРАВЛЕВА: Наказанный.
А. СОЛОМИН: Сколько у вас машин в экспедиции потеряли, если такое было?
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, у нас один мотоцикл обычно доезжал на крыше джипа, в среднем, там, из 6-7 один сгорал. Хотя запасные тоже подтаскивали. Вот сейчас, кстати, два запасных ухитрились подтащить, наши гиды где-то раздобыли посреди Марокко на перевалке на одной два мотоцикла и поменяли кое-что там. Ну, в общем, доехали почти все.
О. ЖУРАВЛЕВА: А были какие-то существенные выходы из графика? Ну, понятно, что вы рисуете какую-то себе схему путешествия, вы планируете карту, где у вас точки и все такое. Что вас вот в этой сахарской экспедиции выбило, может быть, на какое-то время из графика?
Л. КАЗИНЕЦ: Первый день был очень такой… там дороги, которые показывал GPS, в общем, оказались немножко не те, там хребет. И мы, долго выезжая к той точке, к которой нам очень хотелось, поздним вечером на закате, и вдруг ночью обнаружили, что мы не можем пересечь хребет, который отделяет нас от лагеря. И мы сделали после довольно длинного тяжелого дня еще порядка 120 километров крюк по очень каменистым неровным рельефам и приехали, не помню, может, в 2 часа ночи или в 3. А когда уже пыль, плохо видно, устал, скорость очень уменьшается, и 120 километров могут занять 3 часа, 4. Ну, и мы там намотали вот за этот день по черным камням много, потому что мы ехали-ехали-ехали, потом наш гид сказал: знаете, ребят, можете меня убить, но вот между нами и лагерем хребет, который нам не пересечь на мотоцикле в темноте.
О. ЖУРАВЛЕВА: Потрясающе. Я просто сразу хотела спросить по поводу GPS. Я так понимаю, что пустыня, она пустыня и есть. Мобильного нет, ничего нет, все плохо…
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, спутник есть, можно позвонить, передать привет близким, родным, потом, в конце.
О. ЖУРАВЛЕВА: Нет, я имею в виду, что техника вот электронная, она постоянно работает или так, от случая к случаю? На бархан поднялся – поймал сигнал. Как вот это все происходит?
Л. КАЗИНЕЦ: Нет, GPS в пустыне работает хорошо, потому что GPS-то сориентирован на спутник, и когда у тебя нет вокруг высоких конструкций, там, стен домов или каньона, то GPS работает отлично. Другой вопрос, что очень часто там карты очень плохие. То есть, этот хребет не так был нанесен, как ни странно. GPS же – не абсолютная история. Есть съемка, космическая съемка, которая потом дешифрируется и накладывается в плоскостные карты. И вот высота этого хребта 20 метров или 150 – GPS не показывает. Мы думали, что там небольшой такой хребчик, который мы легко переедем, а там оказалась огромная стена непреодолимая.
А. СОЛОМИН: Вы сказали, что, в общем-то, все хорошо, вечерние костры, песни под гитару – но это время отдыха. А когда время действия, action time, скажем, то это же серьезные нагрузки для всех. Это командная работа вообще или нет? Каждый сам за себя или вы все-таки делите как-то?
О. ЖУРАВЛЕВА: Но ведь надо еще не потеряться. Лидер может идти впереди или вы едете все, там, не знаю, строем? Л. КАЗИНЕЦ: Правильный вопрос. Все радиофицированные, у всех в основном есть GPS. Если кто-то сбивается, падает и так далее, тут же, включенная радиостанцион говорит: я упал, у меня, там, повреждена нога, повреждено колесо, я тут-то тут-то. Значит, возвращаемся, подбираем. Дистанция 10 километров примерно радиостанции. И вот это очень важно, не проморгать ситуацию, что если там, чуть подотстал, уехал вбок, да плюс еще упал и не успел сказать… были такие случаи с нашими друзьями, что конвой уходил, дальше радиостанция уже не работает. Дальше приходилось разворачиваться, ночью возвращаться. У нас конкретно нет, но вот в других экспедициях наших друзей было, что возвращаться, искать точку, которая добивает до радиостанции. То есть, попасть в зону приема и услышать человека, что с ним случилось, сломался мотоцикл или он сам травмировался. Хорошо, если он нормально, в сознании, все время передает координаты, там, свои, а там же может и нет. В общем, поэтому первым идет опытный гид, и последним замыкающим идет самый опытный человек, который легко догоняет, если что, конвой поднимается на какой-то бархан для обзора…
О. ЖУРАВЛЕВА: Гид, я прошу прощения, тоже на мотоцикле?
Л. КАЗИНЕЦ: Гид, естественно, на мотоцикле, да. Это вот наш руководитель Александр, который много экспедиций подготовил, с большим опытом человек, много проехавший. Он обычно идет первый с GPS, а замыкает опытный тоже инструктор, профессиональный человек. И он смотрит, чтобы никто сильно вбок не уехал, и он начинает кричать: стоп-стоп-стоп, конвой, остановитесь, человек ушел в сторону, давайте его выловим, вернем в конвой. Расстояние между мотоциклами 10, 20, 30, там, 100 метров, до километра, но все-таки чтобы конвой не растягивался в очень большую историю.
О. ЖУРАВЛЕВА: Понятно. Виталий тут пишет вам обиженно из Петербурга: «Наши Ежи и Уралы чем вам плохи, если Камазы в пустыне хороши?» Тяжеловаты?
Л. КАЗИНЕЦ: Они сделаны для других задач абсолютно. Ничем они не плохи, на них прекрасно ездить по дорогам, даже по грунтовым, но требования к спортивному кроссовому мотоциклу или мотоциклу эндуро просто другие. Вот отечественных эндуро не производят пока. Начнут производить Ежи качественные эндуро – будем ездить на Ежах.
О. ЖУРАВЛЕВА: Виталий, дело за вами: произведете подходящее – все будет.
А. СОЛОМИН: Леонид Казинец у нас в гостях, президент корпорации «Баркли», сегодня говорим о путешествии на мотоциклах через пустыню. Через Сахару – это последняя ваша экспедиция, насколько я понимаю.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, вообще не говорят «последняя», говорят «крайняя»…
А. СОЛОМИН: Крайняя, простите.
Л. КАЗИНЕЦ: Мы приехали в апреле, в конце апреля из Сахары. И собираемся осенью в экспедицию в Иорданию, в Африку – вот в те края.
А. СОЛОМИН: А время специально выбирали? Там же по сезонам, я так понимаю, нужно смотреть, чтобы не попасть в сезон дождей или еще что-то.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, в сезон дождей в Сахаре попасть, наверное, тяжело…
А. СОЛОМИН: Сложновато.
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, это в другой части Африки.
Л. КАЗИНЕЦ: Как это ни смешно, но вот ребята рассказывали, как они один раз в 10 лет попали, наши вот тоже гиды, вписались в ситуацию дождя. Мгновенно вот эта пыльная каменистая пустыня превратилась в смесь камня с замазкой. Ехать совершенно невозможно, у мотоцикла тут же забивается резина, и, в общем, удовольствие сильно ниже среднего, как на летней резине кататься по неровному катку зимнему, по льду. Вот. Бывает, но редко. Но там больше проблема – жара и ветер, летом очень жарко.
О. ЖУРАВЛЕВА: А в бури попадали в песчаные?
Л. КАЗИНЕЦ: Попадали в такие, что голову не поднять. Просто реально попадали так, что ходишь на четвереньках в мотоциклетных очках, чтобы как-то глаза хоть открыть, и собираешь все, что не успел привязать к палатке или к мотоциклу, иногда собираешь далеко, иногда не все.
А. СОЛОМИН: Вы в эти моменты останавливаетесь и пережидаете бурю?
Л. КАЗИНЕЦ: Там когда мы видим, что реальное усиление, мы, конечно, стараемся найти какой-то караван-сарай или поставить палатки, но палатки – тоже не панацея. То есть, мы попали как-то вот в Такла-Макане, что палатки стояли, но задуло так, что палатка, из которой человек выходил и плохо ее расстегивал, улетала.
А. СОЛОМИН: Чем это страшно? Дышать сложно или, я не знаю…
Л. КАЗИНЕЦ: Дышать ничего, хотя нос забивается. Очень похоже на пургу, один в один, только горячая.
О. ЖУРАВЛЕВА: Вдыхать сложно.
Л. КАЗИНЕЦ: Вдыхать неприятно, все забивается песком. Ну, как бы если встал спиной, дышать можно, если лицом – прям совсем неприятно. Но глаза должны быть закрыты мотоциклетными очками. Песок попадет под одежду, очень сухо, очень хочется пить, шумно очень…
О. ЖУРАВЛЕВА: Сколько воды брал с собой каждый человек индивидуально?
Л. КАЗИНЕЦ: 4 литра мы заливали в кемелбек – это в рюкзак кладется такой пакет, из которого…
О. ЖУРАВЛЕВА: Такие мягкие…
Л. КАЗИНЕЦ: … трубка, и прям можно сразу пить на ходу, не снимая шлема. Его заводишь практически около шлема и легко его пьешь. 4 литра. Но обычно мы в обед, если был привал и рядом с джипами были, доливали еще. Реально там можно и 8 литров воды выпить за длинный ходовой день.
А. СОЛОМИН: А правила какие-то существуют, вот инструкции, как, сколько нужно пить, не напиваться в начале маршрута?
Л. КАЗИНЕЦ: Пить нужно как можно чаще, как можно более мелкими глотками. Потому что как только слишком много воды попадает, она вся тут же на тебе выступает. То есть, нужно маленькими глотками…
А. СОЛОМИН: Расход большой получается.
Л. КАЗИНЕЦ: … при этом ополаскивать рот, чтобы ощущение сухости снять в горле и во рту. И стараться как можно чаще и как можно более мелкими глотками.
А. СОЛОМИН: Если человек выпивает свою норму, что с ним?
Л. КАЗИНЕЦ: Умирает.
О. ЖУРАВЛЕВА: Допился, - говорят про него.
Л. КАЗИНЕЦ: Просит у товарищей, да. Или пытается понять, где можно пересечься с конвоем, с джипом, чтобы дополнить
А. СОЛОМИН: А он индивидуально может это сделать? То есть, один человек, если у него что-то случилось, он едет…
О. ЖУРАВЛЕВА: По радио передает.
Л. КАЗИНЕЦ: Он объясняет проблему, там, поделимся водой, а так как-то постараемся все-таки не разделять мотоциклы и выходить к машинам все вместе.
О. ЖУРАВЛЕВА: Мы, наверное, сейчас прервемся на новости. Я напомню, что Леонид Казинец, президент корпорации «Баркли», путешествовавший вообще на пустыням на мотоцикле, но недавно, не так давно вернувшийся из Сахары. Очень много уже пришло вопросов. Я надеюсь, в следующей части мы на них ответим.
А. СОЛОМИН: Один комментарий, если позволишь, я прочту от Олега Занудина. Но я не полностью его прочту, потому что здесь нецензурная лексика, но хочу просто выразить вам, что многие слушатели наши благодарны, говорят, что вот место для мотоциклов как раз в пустыне, а не в городе, где они грохочут и мешают людям, тревожат их ночной московский сон.
О. ЖУРАВЛЕВА: Так что, все вам очень благодарны, что вы мотоциклы увезли в пустыню, в то время как мы тут в городе прекрасно без них обходились, по ночам во всяком случае. Мы вернемся после новостей.
НОВОСТИ
А. СОЛОМИН: «Своими глазами» программа в эфире «Эхо Москвы». Ольга Журавлева, Алексей Соломин ее ведут. У нас в гостях Леонид Казинец, президент корпорации «Баркли», и мы говорим о путешествии на мотоциклах через Сахару и через другие пустыни, в которых Леонид…
О. ЖУРАВЛЕВА: Которые коллекционирует просто Леонид.
А. СОЛОМИН: Скажите, где происходят привалы, как эти точки, они заранее выбираются?
О. ЖУРАВЛЕВА: Там обязательно пальма растет?
Л. КАЗИНЕЦ: Нет, привалы обычно происходят там, где кончаются силы. Как только кто-то уже ехать совсем не может, то есть, выбирается какое-то место, где можно постоять, там, как-то передохнуть, хотя бы полежать в тени мотоцикла…
А. СОЛОМИН: В тени мотоцикла? Л. КАЗИНЕЦ: Да, человек может залезть…
О. ЖУРАВЛЕВА: Другой же нету.
Л. КАЗИНЕЦ: Да, другой нету, может залезть в тень мотоцикла и даже там почти уместиться. Это, в общем, бывает смешно со стороны, но это единственный выход. Ну, там можно, конечно, начать натягивать какой-то тент, но это уже история с конвоем. А так выбираются точки, где есть вода. Сахара в этом смысле – вообще отличное место, там очень много гостиниц, караван-сараев, там, на расстоянии 200 километров друг от друга, всегда есть место, куда можно приехать, где есть вода, где есть какие-то стены, где есть даже подобие гостиницы. Там есть и шикарные гостиницы, там, четыре, пять звезд. В Марракеше вообще очень хорошие гостиницы, типа Mamounia, все замечательно. Но в пустыне часто приходится и рассчитывать на себя, и джип везет все бивачное снаряжение. То есть, там 8-10 палаток маленьких, газовые горелки, и можно переночевать и перекусить.
О. ЖУРАВЛЕВА: То есть, ваши мотоциклы, в принципе, не нагружены, груз вы не берете с собой?
Л. КАЗИНЕЦ: Вот я сказал в первой части, две принципиально разные концепции. Первая – это тяжелые мотоциклы полтора литра с грузом, которые идут между дюн скорее и по таким, по джиповым маршрутам, не лезут совсем на крутые участки, не лезут на крутые горы и везут с собой груз, и без конвоя. И вторая концепция, по которой мы двигаемся – это легкие мотоциклы 250, 450, 500, мы лезем в лоб на любой сложный рельеф, который мы можем себе найти, имея в отдалении 10-20 километров всегда, 30, 50, джип с врачом, с медикаментами, с топливом, с запасным оборудованием, и надеемся на их помощь.
А. СОЛОМИН: Какая температура днем?
О. ЖУРАВЛЕВА: Вы были, можно сказать, весной, да? Л. КАЗИНЕЦ: Апрель, да, хорошая температура. Там, ну, 30, может быть, так – не страшно, в общем.
О. ЖУРАВЛЕВА: А, кстати, ночью сильно холодает?
Л. КАЗИНЕЦ: Сильно холодает. Пустыня, хотя там даже не очень резко континентальный климат, потому что до моря-то не очень далеко, несколько сотен километров, но холодает сильно. Я думаю, что интервал может быть там где-то от 10 до 30. А самая континентальная история, в которой мы участвовали – это пустынна Такла-Макан в центре, ну, не в центре, скажем так, в северо-западной части Китая, интервал был +5 - +55 за сутки.
О. ЖУРАВЛЕВА: Неплохо.
А. СОЛОМИН: Я слышал, что переохлаждение легко словить там.
Л. КАЗИНЕЦ: В пустыне?
А. СОЛОМИН: Да.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, скорее исходя из того, что организм не готов к низким температурам, только что он там умирал от жары, и вдруг стало холодно, ну, можно. Потому что переохлаждение – это же не обязательно минусовые температуры, достаточно, чтобы было, не знаю, 15 градусов, сыро и ветерок, и человек, там, плохо экипированный, в конце концов замерзнет.
О. ЖУРАВЛЕВА: Вот, кстати, об экипировке. Вообще обычно мотоцикл требует, ну, по трассе когда он идет, он требует все-таки достаточно плотной одежды, потому что ветер постоянный. А в пустыне как?
Л. КАЗИНЕЦ: Пластиковая защита, черепаха, шлем, наколенники, налокотники и сверху легкая футболка. А под ней термобелье влагоотводящее, чтобы как-то было не очень жарко и не очень мокро, потому что, в общем, все, что выпиваешь, все оказывается на тебе через пять минут. А плюс впереди идущий мотоцикл обсыпает тебя мелким песком, все, что из него летит, оседает на тебе ровным слоем. Но, как сказал наш товарищ, когда мы целые сутки ехали по пустыне, вид у вас всех, как будто, как Иванушки-дурачки, на печке ездили.
А. СОЛОМИН: Ну, а, кстати говоря, я слышал, что это помогает, кстати, переносить жару, если в движении, то ветер обдувает…
Л. КАЗИНЕЦ: Это правда, да, поскольку ты все-таки мокрый от жары и двигаешься, то обдувает, и не так жарко. То есть, ехать на мотоцикле по пустыне, если действительно едешь хотя бы со скоростью 20 по дюнам, 30, больше вряд ли пойдешь, быстрее – уже нормально. Вот остановиться на жаре прямо реально тяжко. То есть, тогда нужно раздеваться, все с себя снимать и пытаться спрятаться в какую-нибудь тень.
А. СОЛОМИН: Ну, как же, наоборот, говорят, что в пустыне людям нужно как можно больше на себя надевать, чтобы открытых участков тела не было.
Л. КАЗИНЕЦ: Пусть говорят.
О. ЖУРАВЛЕВА: Но открытых все-таки участков тела, естественно, быть не должно в этой ситуации, потому что песком иссечет, я так понимаю, во время езды.
Л. КАЗИНЕЦ: Лицо нормально, лицо открыто, перчатки, ну, в общем, нежелательно, и подгоришь. Вот я помню наших пару приятелей, у которых футболки, вот которые надеваются сверху на защиту, были коротковаты в районе запястий. И между перчаткой и футболкой был двухсантиметровый зазор. На следующее утро это были кровавые волдыри просто, просто кровавые.
О. ЖУРАВЛЕВА: Вот как раз хотела спросить. У вас врач с собой, врач опытный – часто приходилось обращаться? И по каким поводам?
Л. КАЗИНЕЦ: Практически в каждой экспедиции травмы, некоторые очень тяжелые. Я помню, у нас один товарищ сломал руку, ключицу и другую руку одновременно. В общем, так падение в дюнах ничего обычно, песок мягкий. Хотя были случаи, когда у нас народ падал сильно. Не с нами в экспедиции несколько лет назад, наши товарищи, там перелом позвоночника был. Ну, в общем, там можно нормально вылететь, приземлиться, если хорошо разогнаться до верха дюны и потом вот не сбросить скорость, то вылететь можно метров на 10, и даже падение в песок очень тяжелое.
О. ЖУРАВЛЕВА: То есть, черепаха оправдана как защита…
Л. КАЗИНЕЦ: Да, я сильно упал в Марокко два года назад. Обгонял товарища, который ехал медленнее на квадроцикле по дороге, вылетел на крупные камни, кувыркался долго по ним, упал обратно на дорогу, на меня упал мотоцикл, а сверху еще проехал квадроцикл. Ну, в общем, после этого через полгода я начал нормально тренироваться, потому что у меня не было переломов, но были множественные ожоги, растяжения, в том числе шеи, плеча, руки, грудной мышцы разрыв. Нормально было.
О. ЖУРАВЛЕВА: Есть что вспомнить.
А. СОЛОМИН: А тепловые удары случались?
Л. КАЗИНЕЦ: Были, были, много. Сейчас пытаюсь вспомнить, в какой-то из пустынь у нас сгорело два мотоцикла, и мы выезжали с товарищем вдвоем на квадроцикле, ехали медленно, вода кончилась, и реально мы оба поплыли. Но я поплыл так, что я, в общем, плохо понимал, что со мной происходит, просто держался за своего товарища, который более опытный. Он там чемпион был Америки по мотокроссу. И он там как-то на квадроцикле вдвоем нас вывез на точку, где стоял конвой. Но я плохо помню, что было дальше. Я помню, что я там примерно очнулся, как в песне Визбора, «лежу я под машиной дышу, что-то совершается такое».
А. СОЛОМИН: Ну, а, кстати, как действовать-то в этом случае в пустыне? Там везде жарко, даже в тени, в общем-то, жарко.
Л. КАЗИНЕЦ: С тепловым ударом – там вполне понятный перечень необходимых действий, и, в общем, они есть в любом учебнике по первой помощи. В общем, дать человеку дышать, воду, холодное на лоб. В тяжелом случае нужны медикаменты.
О. ЖУРАВЛЕВА: Холодное на лоб – это значит, нужно опять обратиться к каким-то людям, у которых есть с собой холодильник…
Л. КАЗИНЕЦ: В джипе у нас мы таскаем холодильник, который работает, большой довольно, один джип оборудован холодильниками большими автомобильными, чтобы продукты как-то можно было везти не только сухие, но и охлажденные. По-любому, если человеку начать не очень теплую воду лить на лоб, то ему будет легче.
О. ЖУРАВЛЕВА: Тогда уж скажите пожалуйста, а как вы с пищей-то? Или вообще это такой курорт? Вы так описываете: там полно гостиниц, если что, можно заглянуть, пять звезд…
Л. КАЗИНЕЦ: С пищей вообще отлично, без пищи гораздо хуже.
О. ЖУРАВЛЕВА: Я понимаю. Но как-то вы рассчитываете, что брать, чтобы не тяжело было и так далее?
Л. КАЗИНЕЦ: Конечно, рассчитываем. Мы, кстати, очень хорошо всегда питаемся, за это большое спасибо и организатору экспедиции, и нашему повару. То есть, в джипе в большой Тойоте два холодильника 12-вольтовых, куда все кладется и охлаждается. Ну, и много, конечно, сухих продуктов. Если есть вода, то дальше…
О. ЖУРАВЛЕВА: Неужели Доширак?
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, не совсем. Можно гречечку, спагетти, понимаете. Ну, зачем же так?
А. СОЛОМИН: Кто в джипе едет?
Л. КАЗИНЕЦ: В джипе едет вот механик обычно, едет врач, едет повар, едет кто-то еще из инструкторов. Ну, то есть, там...
О. ЖУРАВЛЕВА: Слушайте, а им не скучно так с вами путешествовать-то? Вы там, значит, развлекаетесь, проверяете себя на прочность. А они на джипе едут.
Л. КАЗИНЕЦ: Знаете, во-первых, не скучно, я думаю, потому что некоторые даже из наших товарищей не очень любят в пустыне ездить на мотоцикле, они часто ездят на багги или на джипе. Все равно пустыня – это пустыня, это красота. Второе: в джипе кондиционировано, хорошо, пейзажи те же, а песка гораздо меньше. В-третьих, ребята увлечены очень своей работой, им нравится путешествовать. Они, работая вот инструкторами таких экспедиций, объехали весь мир абсолютно, там, я думаю, от Антарктиды до Северного Полюса, и север, и Байкал, и все что угодно, Индокитай. Мы делали в свое время очень интересный проект по всем странам Индокитая, попали даже в глухие провинции Бирмы, где, в общем, нет ни цивилизации, ни власти, никого. Ну, людям нравится путешествовать, в общем, им за это еще и платят деньги. Но при этом приходится нести какие-то тяготы и нагрузки. Ну, тоже неплохо.
О. ЖУРАВЛЕВА: А вот скажите, тут задают вопрос, конечно, я не знаю, с какой точки зрения это оценивать: во сколько обходится подобная экспедиция в принципе?
Л. КАЗИНЕЦ: Очень по-разному, все очень зависит от уровня сопровождения, маршрута. Ну, в общем, от нескольких тысяч долларов до нескольких десятков тысяч долларов.
О. ЖУРАВЛЕВА: На человека.
Л. КАЗИНЕЦ: На человека. Это вопрос что заказать, так сказать.
О. ЖУРАВЛЕВА: Какой период времени вы пересекали Сахару?
Л. КАЗИНЕЦ: Сахара, очень хорошее и комфортное время – это апрель, и очень хорошее комфортное время – это ноябрь.
О. ЖУРАВЛЕВА: А вы сколько времени там были, собственно, экспедиция сколько длилась?
Л. КАЗИНЕЦ: Я три раза был в Сахаре, по-моему, это, там, от 4 дней до 10 в разные в периоды.
О. ЖУРАВЛЕВА: В этот раз сколько дней вы там были?
Л. КАЗИНЕЦ: Неделю. Мы там, грубо говоря, с пятницы по воскресенье у нас получилось Москва-Москва. Мы два дня были в Марракеше, посмотрели город, многие из наших товарищей никогда там не были. И 4 или 5 дней ехали на мотоциклах.
А. СОЛОМИН: Вас только жаркие страны привлекают? Только пустыни?
Л. КАЗИНЕЦ: Нет-нет-нет, вот мы сейчас на полном серьезе обсуждали Русский Север, который совершенно непознанный, смотрели, что это вездеход, это квадроцикл, это мотоцикл. На мотоцикле там, конечно, тяжело по тундре. Но какие-то мы смотрели варианты. Хотя, конечно, по песку прикольно. И замечательная экспедиция у ребят была от Элисты до Сочи через Кавказ, очень интересная. По Волге, по Кавказу. На водных мотоциклах по Волге, потом сплав по реке, потом выход на точку… Вы знаете, мы шикарное путешествие сделали пару лет назад, когда все в Москве, вокруг Москвы было заполнено дымом. Мы полетели на речку в Новгородской области, сплавлялись на плотах надувных больших таких, на которых стояли палатки, кухня, баня. А на втором плоту за нами привязанный ехал плот, на котором стояли мотоциклы. Каждое утро мы приставали к берегу, выкатывали мотоциклы на берег, проезжали петлю 100-200 километров, выезжали где-то обратно к реке. За это время наши гиды и повар сплавлялись на плоту по реке и вечером ждали нас с накрытым столом и затопленной баней, и мы плыли на плоту…
О. ЖУРАВЛЕВА: Вы с комфортом путешествуете.
Л. КАЗИНЕЦ: Да, да. Вот в фильме «Трое в лодке, не считая собаки». Мимо нас проплывали берега, коровы, заброшенные деревни, маленькие городки.
О. ЖУРАВЛЕВА: А вот, кстати, вопрос. Где же вы мылись? – интересуются наши слушатели.
Л. КАЗИНЕЦ: Когда мы сплавлялись по Новгородчине?
О. ЖУРАВЛЕВА: Нет, в Сахаре, в Сахаре. Не только же гостиницы…
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, это такая не очень история, да. То есть, если это ночевка в пустыне, то там два варианта – это влажные салфетки или 500 грамм воды. Кстати, 500 грамм воды с помощью салфеток и тряпочки – это совершенно можно помыться замечательно, потом обтереться полотенчиком, и вроде все ничего.
А. СОЛОМИН: Как вы защищаете мотоциклы от палящего солнца?
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, специальная подготовка есть есть для таких походов?
Л. КАЗИНЕЦ: Такие эндуровские мотоциклы, они рассчитаны на очень серьезный перепад температуры, от холодной зимы до жаркого лета. Регулировки просто выставляются. А так мотоцикл – ну, что с ним станется? Железка.
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну как, он закипит, задымит…
Л. КАЗИНЕЦ: Не ездите на слишком низких передачах, переходите на высокие. Не газуйте, если завязли. Смотрите за уровнем масла.
А. СОЛОМИН: Я слышал, что фольгой оборачивают какие-то конструкции, чтобы он, видимо, отражал…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, что-то я тоже читала такое.
Л. КАЗИНЕЦ: Что-то я вот про мотоциклы, обернутые фольгой, не слышал ничего.
О. ЖУРАВЛЕВА: Не весь мотоцикл, а детали. Ну, это тоже я читала у каких-то экстремалов, которые за 25 долларов в день пересекали Африку. Там все было совсем по-другому, поэтому, наверное, фольга тоже пригодилась.
Л. КАЗИНЕЦ: Может, они ее ели.
О. ЖУРАВЛЕВА: Насчет того, чтобы ели, там ничего не сказано.
А. СОЛОМИН: Или, кстати, готовили в ней, потому что она нагревается, соответственно, от солнца и нагревает ту пищу, которая…
О. ЖУРАВЛЕВА: Так, есть еще вопрос: что было… если пустыня, в общем, достаточно оживленная, да, там есть и то, и это, и где-то идет ваш конвой, и где-то есть каике-то гостиницы. Вы даже, наверное, по GPS можете определить, где тут ближайшее какое-то место…
Л. КАЗИНЕЦ: Не совсем так…
О. ЖУРАВЛЕВА: А караваны?
Л. КАЗИНЕЦ: Знаете, видели много раз реальные караваны, верблюдов, бедуинов. Подъезжали, фотографировались. Какие-то полудикие верблюды там были и навьюченные верблюды. Все прямо реально, вот как в сказках Шахерезады.
А. СОЛОМИН: Как они себя ведут?
Л. КАЗИНЕЦ: Очень спокойно, вы знаете.
О. ЖУРАВЛЕВА: Бедуины флегматичные вообще?
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, я не очень большой специалист, туареги, бедуины или кто там был. Вообще Марокко – очень дружелюбная страна. Две основные национальности – арабы и берберы, соотношение примерно 50 на 50. Что очень приятно – что у них очень серьезная взвешенная национальная политика, и король Марокко всячески поощряет смешанные браки и смешение берберов и арабов. У него одна жена, по-моему, арабка, а вторая –берберка. И там вот нету межнациональных никаких конфликтов. А вообще вот деревни эти в Марокко, особенно горские, очень дружелюбные. Едешь – детишки все машут тебе руками и приветствуют. Ну, где-то радуются, если конфетку у тебя какую-то попросят. Ну, в общем, очень позитивно, никакой агрессии, никакого криминала, никаких опасностей.
О. ЖУРАВЛЕВА: А вот то, что рассказывают при путешествии по Африке: там жуткая нищета, там грязные завшивевшие дети. Я так понимаю, что в Марокко вы с этим не сталкивались.
Л. КАЗИНЕЦ: Марокко – цивилизованная страна, безопасная, цивилизованная, в общем, активно развивающаяся, и никаких ужасов мы не видели. Наверное, дети не выглядели как только что вышедшие из церковно-приходской школы, действительно чумазые, но дети, они и есть дети. Но явно, что они, в общем, не были ни в какой степени ни завшивевшие, ни голодные. Марокко вызывает в этом смысле большой позитив. Очень много, в цивилизованных особенно районах, таких надписей, типа: страна, король и бог. Ну, в общем, там популярное правительство. Мне кажется, там достаточно нормальная система. Там сейчас уже очень открыто, там, вертолеты, нам разрешали пользоваться, нас перебрасывали с точки на точку посмотреть что-то на вертолетах. Там большая киностудия, одна из крупнейших в мире, где снимали фильм и «Троя», вот это все. Мы туда прилетели, посмотрели, прямо реальные стоят там… «Гладиатора» там снимали. Интересная страна. Очень интересное в Марокко побережье, где серфингисты, целый город Эссуэйра, последний пиратский город Африки, где прямо огромная международная тусовка кайтеров, серфингистов. Ну, в общем, много чего там хорошего.
А. СОЛОМИН: Я читал блоги путешественников, там даже были какие-то анкетки, вот у людей спрашивали: самая большая проблема, с которой вы столкнулись в Сахаре? Я не могу точно сказать, в каком именно месте, наверное, не Марокко, судя по вашим рассказам, но у двоих людей я видел два, соответственно, варианта. Один – много мошенников и карманников. А другой – арабские мальчишки с камнями.
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, я, кстати, тоже…
А. СОЛОМИН: Вы встречали что-нибудь такое?
Л. КАЗИНЕЦ: Ничего не встречали, и даже близко нам такое в голову не приходило. Вот в Марокко в этом смысле абсолютно спокойно. Ну, может быть, какие-то есть районы и территории менее цивилизованные, но вот мой опыт, три раза я ездил через Марокко на мотоцикле, и три раза у меня все в этом смысле было очень позитивно.
О. ЖУРАВЛЕВА: Леонид, получается, что, так как у вас все-таки централизованно организуется экспедиция, то вы лично не занимаетесь оформлением перевозки мотоцикла, оформлением каких-то документов, вот этими всеми вещами, визами. Это все делается…
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, вот у нас есть профессиональным тим-лидер Александр, который много ездил через разные страны, все это хорошо понимает, у него хорошие связи, он делает всякие там письма, что мы экспедиция всякого географического общества, что мы вообще там интересуемся очень всем, поэтому поддержите, пожалуйста, помогите. Что на самом деле недалеко от правды, мы правда интересуемся, путешествуем. И, в общем, ну, реально ему удается снять по минимуму. Хотя мы, помню, въезжали в Китай со своими мотоциклами, сутки на границе, китайцы очень плохо относятся к временному ввозу транспортных средств с непонятными целями. В общем, наелись там нормально.
О. ЖУРАВЛЕВА: Кстати, змеи, скорпионы, насекомые, хищные животные, наконец, - спрашивает Нина. Как с этим в пустыне?
Л. КАЗИНЕЦ: Хищных животных не встречал. Как-то видел песчаную лису, по-моему, но она не проявляла никакой агрессии к нам. Змеи, конечно, есть, скорпионы есть, но просто надо быть аккуратным. Ну, как минимум не шататься ночью вокруг палатки без фонаря, не смотря под ноги, не ходить босиком вечером в районе кустов, а лучше в коркоранах, высоких ботинках, которые процентов на 80 от любых укусов защищают. Хотя, наверное, есть какие-нибудь очень злобные змеи, которые могут прокусить даже коркоран, такой песчаный ботинок, ну, армейский, высокий до колен шнурованный. Ну, вообще смотреть под ноги, как везде. В пустыне это достаточно легко, смотреть под ноги, это не густая трава Подмосковья, где можно наступить на подмосковную гадюку…
О. ЖУРАВЛЕВА: Эффект будет не меньше.
Л. КАЗИНЕЦ: Да, опасное животное, рептилия.
О. ЖУРАВЛЕВА: Очень интересуется Дмитрий: как вы преодолевали чувство страха? А что вообще страшно? Потеряться? Темнота?
А. СОЛОМИН: Берберы.
О. ЖУРАВЛЕВА: Не знаю, верблюды.
Л. КАЗИНЕЦ: Вы знаете, вот у меня в жизни было много гораздо более жестких приключений. Я, там, не знаю, падал на самолете, на вертолете с выключенными движками, тонул на лодке в Северном море, падал на машине с моста, падал со скал, парашют у меня отказывал – ну, в общем, так вот было много чего интересного. Поэтому вот поездка на мотоцикле через песок меня особенно не пугала. Ну, может быть, знаете, есть какое-то неприятное чувство, когда достаточно высокая дюна, нужно пойти на мотоцикле вниз, причем не медленно, а все-таки на какой-то скорости, иначе он начнет вязнуть. Ну, там, с 50-метровой дюны вниз на мотоцикле на полных газах вот есть некоторое ощущение дискомфорта, потому что, ну, можно с него запросто сыграть вперед, и будешь долго катиться. Ну, в общем, дело привычки.
А. СОЛОМИН: Какая самая большая проблема в Сахаре?
Л. КАЗИНЕЦ: Жара, жара. Жару очень тяжело переносить, очень быстро выматывает. Там, кто-то из полярных путешественников, Нансен писал, что единственная вещь, к которой человек никогда не может привыкнуть – это холод. Это правда, но жара, в общем, тоже выматывать. В какой-то момент ты начинаешь плохо соображать, начинаешь тормозить, начинаешь ошибаться, теряется координация, начинаешь падать с мотоцикла, оттого, что ты падаешь, начинаешь биться – это еще хуже. Сгорает стартер, садится аккумулятор, завести с кика на жаре мотоцикл – удовольствие сильно ниже среднего. Все это начинает накапливаться, и к концу дня мы можем чувствовать себя уже совсем дискомфортно, и очень не хочется…
О. ЖУРАВЛЕВА: Хочется накричать на спутников.
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, может быть, нет, потому что они-то здесь ни при чем. Да потом, им что? Они от тебя отъедут подальше, и все. Но вот на утро тяжело бывает.
О. ЖУРАВЛЕВА: А комары или другие насекомые, которые вот донимают, что называется, бывают в это время?
Л. КАЗИНЕЦ: Пара оазисов попадалась нам, вот я не помню, в Сахаре или где-то в азиатских пустынях. Мы Гоби, мы Каракумы пересекли, Каракумы и Кызылкум вот прошлой осенью. Казахстан, Туркменистан, Иран. Казахстан – конечно, потрясающе красивая страна, вот ничего подобного по красоте я не видел в районе Мангышлака. Гипсовые пустыни, гипсовые огромные холмы. Очень яркая пустыня. Вот там где-то мы попадали пару раз в оазисах на мошку. Ну, там не принципиально, не хуже, чем на даче в Подмосковье ближнем.
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, а самое красивое-то что в Сахаре?
Л. КАЗИНЕЦ: Дюны, красные дюны, огромные стометровые красные дюны, поющие пески, которые под ветром издают звук такой, типа низкочастотного. Ну, вообще из пустынь вот Такла-Макан еще очень понравился и вот Мангышлак, казахские пустыни гипсовые белые потрясающие, огромные поля. Еще интересные пустыни Южной Америки, там, где застывшие соляные озера в Боливии на большой высоте, там сто километров застывшей соли. Гладкая абсолютно, как бетон. Садишься на мотоцикл, открываешь ручку до предела, сколько там можно выжать из кроссового мотоцикл, из эндуро, 100, 120, ну, вот сколько дури хватает, и реально едешь. И это очень-очень красиво.
А. СОЛОМИН: Миражи часто встречались?
Л. КАЗИНЕЦ: В Сахаре часто, да. У меня даже фотографий есть много, где есть миражи. Их можно сфотографировать…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да вы что!
Л. КАЗИНЕЦ: Да, абсолютно точно, вот клянусь, после эфира постараюсь найти у себя в телефоне фотографию миража.
А. СОЛОМИН: Крыша не едет от этого? Вы легко научились справляться на жаре с состоянием?..
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, это же оптический эффект, вы видите просто какие-то вещи, там, озера, деревья…
А. СОЛОМИН: Все равно кажется, что вот он привал близко зато…
Л. КАЗИНЕЦ: Привал там, где остановился.
О. ЖУРАВЛЕВА: Вообще да, парковка же разрешена, все хорошо.
Л. КАЗИНЕЦ: Бесплатно.
О. ЖУРАВЛЕВА: Цеце, малярия, энцефалит, - интересуется Нина. Прививки какие делали?
Л. КАЗИНЕЦ: На Сахару не надо ничего. А когда уходишь южнее, в сторону экваториальной Африки, многие прививки надо делать и соблюдать, и во время путешествия много чего пить. Но все-таки Сахара – это сухая часть, это Северная Африка, это не Центральная.
А. СОЛОМИН: А ваша экспедиция, она рассчитана только на часть пустыни, или вы дальше как-то продвигаетесь куда-то? Ну, что происходит потом, когда вы достигли крайней точки?
Л. КАЗИНЕЦ: Ну, вот в Сахаре это горы высокие, Атласские горы со снегами и выход в пустыню, пересечение пустыни. А в других странах, в общем, доезжали по-всякому: где до моря, где до стены, где до Гималаев.
А. СОЛОМИН: У вас есть какая-то традиция, какой-то обычай? Вот когда вы прошли маршрут, что вы делаете?
Л. КАЗИНЕЦ: Выпиваем.
О. ЖУРАВЛЕВА: А вы обычно за рулем стараетесь все-таки не закладывать?
Л. КАЗИНЕЦ: За рулем очень неудобно, потому что можно случайно все разлить. Нужно или до руля, или после.
А. СОЛОМИН: И жара такая, 30 градусов…
Л. КАЗИНЕЦ: На мотоцикле, конечно, пьяному ездить интересно, но очень непривычно.
О. ЖУРАВЛЕВА: Но очень недолго, я боюсь. Скажите еще, если можно, у вас есть какое-то еще… ну, вы все попробовали, в принципе, да? И падать с нераскрывшимся парашютом, и тонуть в Северном море, и по пустыне ездить на мотоцикле. А есть еще какая-то вот такая задумка, которая пока только в планах? Вот что бы такого еще сотворить?
Л. КАЗИНЕЦ: На Эверест хочу сходить, да.
О. ЖУРАВЛЕВА: Просто вот сходить на Эверест.
Л. КАЗИНЕЦ: Просто вот непросто, да.
О. ЖУРАВЛЕВА: Вот чтобы почувствовать себя настоящим...
Л. КАЗИНЕЦ: Кто ходил на высоту, знает, что там каждый километр сверху – это прямо в десять раз тяжелее. То есть, на пять сходить на Эльбрус может любой, на 6 – подготовленный, на 7 – хорошо подготовленный. На все, что выше – вот уже как пойдет. Я знаю людей, которые мастера спорта по альпинизму, и выше семи с половиной не могут, организм не выдерживает, он доходит и ложится.
О. ЖУРАВЛЕВА: Но вы думаете, что вы на какой?.. Ну, вы-то думаете, что, конечно, все…
Л. КАЗИНЕЦ: Нет абсолютной, знаете, самоуверенности, что… нет, на 7 с лишним я ходил, ходил достаточно легко. Потренируюсь – посмотрим.
А. СОЛОМИН: Что для вас важнее, получить какую-то картинку интересную, красивую, увидеть что-то в первый раз, или все-таки поставить задачу и преодолеть что-то, высоту преодолеть новую?
Л. КАЗИНЕЦ: Для меня, наверное, картинка, вы знаете, потому что нет такой задачи что-то напрыгать. Ну, парашютный спорт – да, мы там прыгаем на результат, это понятно. Но в целом, все остальные путешествия – это скорее получение позитивных впечатлений, изменение своего представления о привычном. Потому что когда после этого возвращаешься в стандартную ситуацию, мир становится гораздо более интересным.
А. СОЛОМИН: Спасибо.
О. ЖУРАВЛЕВА: Спасибо большое, Леонид Казинец, президент корпорации «Баркли», «Своими глазами». Ольга Журавлева, Алексей Соломин с вами прощаются.
