8 августа, воскресенье
Мужик проиграл в казино. Собирается уходить, как вдруг внутренний голос говорит: “У тебя ещё остался мамин крестик”. Мужик возвращается, подходит к одному столу: “Нет!” — говорит внутренний голос. К другому — “Не тот!”... Наконец останавливается у одного из игральных столов: “Здесь!” — говорит внутренний голос. Мужик делает ставку и ... проигрывает. “Боже, как я ошибся!” — восклицает внутренний голос...
Мне мой внутренний голос давно, ещё в начале весны, говорил, что не следует делать тебе предложение: женой моей ты не будешь. Теперь он своего мнения пока не изменил.
С мамой ходили на озеро. Я купаться поленился: устал от перетаскивания на огород вёдер воды для поливки. На обратном пути свернули вглубь кладбища, чтобы посмотреть на старые могилы по пути к месту вечного покоя моих прабабки и прадеда. Я знал, что это кладбище очень старое, но сейчас меня интересовало, насколько. Самые древние могильные камни датировались концом 70-х годов XIX века, а захоронены там были люди, родившиеся, естественно, ещё раньше. По дате смерти и количеству прожитых лет можно было вычислить даты рождения, начиная с 1822 года: почти ровесники Декабрьского восстания на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. На памятниках надписи с “ятями” и твёрдыми знаками на конце слов. Больше всего встретилось могил того времени, в которых лежали люди с фамилией Дергай. Интересно, кто же это были такие. Целый семейный клан похоронен в XIX веке в одном месте старого кладбища. А ещё мне интересно, кому же вообще ставили памятники, ведь далеко не все в те времена владели грамотой, и лишь немногие, наверняка не крестьяне, могли делать такие надгробия с высеченными в камне именами, годами жизни и скорбными надписями.
Ещё было очень интересно увидеть довольно обширную территорию за одной общей оградой. На всех могильных крестах была фамилия Сенкевич. Удивительно то, что даты смерти заканчивались первыми десятилетиями XX века, однако все таблички на крестах были в отличном состоянии. Очевидно, всё это захоронение не так давно привели в порядок. Удивительно ещё было и то, что огороженное место было рассчитано на 8 могил, однако одно крайнее пустовало. Остальные же все были похожи друг на друга, как братья. Не исключено, что все надгробия были обновлены. Удивил несколько и тот факт, что два человека из этой семьи прожили лишь около года каждый.
Меня очень заинтересовали две могилы середины 30-х годов XX века. Дело в том, что надгробия были ... деревянными. Они, конечно, раскололись от времени, но не сгнили. Напротив, было видно, что простоят ещё долго. Такое деревянное зодчество немного напомнило мне Кижи. Даже надписи, вырезанные в древесине, очень хорошо читаются. Оба памятника были цельнодеревянные, лишь наверху была единственная металлическая деталь в виде клёпки, удерживающая перекладинку маленького крестика. И лишь она чуть-чуть пошевелилась, когда я к ней прикоснулся.
Удивительное место. Интересно, насколько древние захоронения в Минске. На Кальварийском кладбище мы с Олей видели когда-то могилы начала XX века. Жаль, что много памятников на кладбище в Прилуках наполовину “вросли” в землю, на некоторых от времени очень тяжело разобрать написанное. Ещё интересно то, что старые могилы не огорожены. Меня всегда смущали эти заборы, среди которых очень тяжело пробираться. То ли народ у нас такой, что по могилам ходил бы, если бы не ограда, то ли дело в чём-то другом. Однако, похоже, что раньше такой моды не было. Всё-таки гораздо красивей и культурней выглядит без оград, как, например, гражданское кладбище в Таллинне. Но там есть администрация, следящая за разбиением территории на участки, и всё кладбище поэтому не выглядит свалкой дачных участков, обнесённых частоколом, за которым видны разношёрстные особняки. Западная культура, к которой отчасти принадлежит и Эстония, не допускает такого произвола форм, подчиняя всё строгим законам, из-за чего само кладбище, вне зависимости от лиц, на нём захороненных, превращается не просто в место покоя и скорби, а в архитектурную достопримечательность, на которую не стыдно водить экскурсии туристов.
