027 - 12 ИЮЛЯ 2014
Правозащитная функция исчезает, уже начинается такая политическая функция, функция политической поддержки...
С. КОРЗУН: Всех приветствую, Сергей Корзун – это я. Мой сегодняшний гость в программе «Без дураков» Михаил Федотов. Здравствуйте, Михаил Александрович.
М. ФЕДОТОВ: Здравствуйте.
С. КОРЗУН: Советник президента Российской Федерации…
М. ФЕДОТОВ: Стоп.
С. КОРЗУН: Нет? Стоп.
М. ФЕДОТОВ: Большая просьба, сразу договариваемся: я пришел к вам в эфир как председатель Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества, как секретарь Союза журналистов, но не как советник президента. Иначе вы мне создадите большие проблемы на работе.
С. КОРЗУН: Хорошо. Вроде вижу вас целиком… то есть, какую-то часть дома оставили все равно. Или там все знания как в харддисках…
М. ФЕДОТОВ: На работе оставил.
С. КОРЗУН: …запечатаны.
М. ФЕДОТОВ: Объясню. Просто есть правила, еще установленные в 96-м, по-моему, году, о том, что сотрудник Администрации президента должен, прежде чем выступать в средствах массовой информации, согласовать это в пресс-службе. Но если это не входит в его функциональные обязанности.
С. КОРЗУН: В ваши функциональные не входит.
М. ФЕДОТОВ: Как советника – нет. А как председателя Совета – да, входит.
С. КОРЗУН: Отлично. Совет этот, тот самый СПЧ, который часто титруют и сокращают, а полное его наименование – Совет при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека.
М. ФЕДОТОВ: Совершенно точно.
С. КОРЗУН: Будем точными. Хорошо. В прошлый раз мы с шутками, прибаутками, почти танцами и стихами рассказали о многих этапах вашей деятельности, в том числе в ЮНЕСКО.
М. ФЕДОТОВ: Давайте сохраним этот стиль.
С. КОРЗУН: И закон О средствах массовой информации, да, тот самый, по которому в том числе «Эхо Москвы» было создано в 90-м году. Сегодня эти темы особо затрагивать, наверное, не будем, есть много других тем, и гораздо более жесткие в том числе. «Привет из горящего танка» передали вам, а вы передали всему народу. Самая обсуждаемая тема в вопросах, которые пришли на этот эфир. Я думаю, что стоит с него начать и поговорить на эту тему.
М. ФЕДОТОВ: Давайте.
С. КОРЗУН: Большинство аудитории, задающей вопросы, просто подавляющее большинство высказывает вам свое «фе» по этому поводу. Например, Сэск (человек так подписался): «Относился к вам с уважением. Господи, зачем вы эту агитку от своего имени опубликовали? P. S. Для меня вас больше не существует». И только одно «спасибо», есть и «спасибо» тоже за это письмо. Как относитесь… вообще, зачем вам это нужно было?
М. ФЕДОТОВ: Значит, понимаете, какая штука? Я человек, который привык говорить правду. Ну, как-то вот с детства меня так приучили. Поэтому когда моя жена получила эти письма, сначала первое, потом второе, она получила их от нашей приятельницы, от человека, которого мы знаем, и я ее знаю очень хорошо. Человек с колоссальным чувством юмора, такая, ну, по сравнению со мной, молодая женщина…
С. КОРЗУН: Объясним для тех, кто в танке. Эта женщина живет в Донецкой области…
М. ФЕДОТОВ: Да, она живет и работает в Донецкой области, в маленьком городке. Это не Донецк, не Славянск, не Краматорск, нет. Его, так сказать, в информационных лентах вы его, наверное, и не найдете. Но она там живет, она там работает. И она написала о том, что она видит и чувствует. Я попросил нашего пресс-секретаря просто убрать оттуда всякие детали, которые могут помочь ее идентифицировать. И я считал своим долгом… в том-то все и дело, что это не агитка. И те, кто считают, что это агитка – это люди, которые попали под влияние одного из участников информационной войны. Мне, кстати говоря, один мой друг недавно позвонил и сказал, что, как ты мог это напечатать? Я говорю: старик, это правда. Это не может быть! Что значит, не может быть? Это правда. Я верю этому человеку, потому что я знаю этого человека. Вот ведь в чем проблема, понимаете? Поэтому… в том-то все и дело, что это никакая не агитка, это не какой-то односторонний взгляд, это взгляд человека, который находится там, на месте, она там живет и работает.
С. КОРЗУН: Смотрите, Михаил, но это взгляд с одной стороны, да? Если это публикаторство, если вы выступаете в вашем блоге… но это официальный блог, поскольку это на официальной странице…
М. ФЕДОТОВ: Но это мой блог, поэтому я это не размещал…
С. КОРЗУН: Блог при должности, скажем так, который потом воспроизводится другими средствами массовой информации.
М. ФЕДОТОВ: На сайте Совета. Да.
С. КОРЗУН: На сайте Совета, совершенно верно. Так что, там можете все найти.
М. ФЕДОТОВ: Да, конечно.
С. КОРЗУН: Но у вас нет писем из Киева, допустим, из Львова.
М. ФЕДОТОВ: У меня есть друзья в Киеве…
С. КОРЗУН: Я понимаю, да. Вот я что хочу сказать? Публикуя эти письма, вы показываете одну из сторон. Причем, не те события, которые вы видели, а которые видел человек, который вам доверяет.
М. ФЕДОТОВ: Да, правильно.
С. КОРЗУН: Вы считаете, что на официальной должности…
М. ФЕДОТОВ: Здесь дело не в должности, здесь дело в правде, понимаете? Люди должны знать правду. И при том потоке, который выплескивается на сознание наших людей вот в этой информационной войне, вот этот глоток правды, глоток того, что… Понимаете, вот мы не хотим это видеть, нам не нравится эта правда, но это правда. Вот в чем проблема.
С. КОРЗУН: Тогда, если о правде и истине поговорить. Глоток правды, я это прочитал с огромным удовольствием, могу сказать…
М. ФЕДОТОВ: И я…
С. КОРЗУН: Какая-то нотка к общей картине того, что происходит.
М. ФЕДОТОВ: Я вам скажу, как это все получилось. Я пришел домой после работы, и мне жена сказала: я получила письмо от… (дальше сказала имя нашей вот этой приятельницы). И она говорит: ты знаешь, я это прочитала, я хочу, чтобы ты это тоже прочитал. Я говорю: знаешь, у меня нет времени это читать. Она говорит: давай я сама тебе прочитаю. И она мне вслух с компьютера стала читать. Это в электронной почте она получила. Вот. И я это послушал, сказал: потрясающе! И написано замечательно. Я знаю эту женщину, она действительно человек с колоссальным чувством юмора, ее слушать – это все время хохочете, даже когда она говорит о самых серьезных вещах. Вот. Но это не односторонний взгляд…
С. КОРЗУН: Но все-таки взгляд одного человека, он всегда волей-неволей односторонний.
М. ФЕДОТОВ: Конечно, конечно.
С. КОРЗУН: Даже у человека самого осведомленного, типа президента, он все равно односторонний.
М. ФЕДОТОВ: Представьте себе, вы приехали вот в этот городок. Вы же будете рассказывать то, что вы видели, правильно?
С. КОРЗУН: Правильно.
М. ФЕДОТОВ: В этом смысле это будет односторонний взгляд. Но если вы будете рассказывать правду, то это будет ценно. А если вы будете рассказывать агитки, то это, конечно, бессмысленно.
С. КОРЗУН: Но ЕСПЧ отправлял своих членов в том числе, для того чтобы они разбирались в ситуации на Украине.
М. ФЕДОТОВ: Да.
С. КОРЗУН: И эти письма, они тоже становились, понятно, публичными, они распространялись…
М. ФЕДОТОВ: Конечно.
С. КОРЗУН: Это был взгляд с разных сторон...
М. ФЕДОТОВ: Безусловно, безусловно. У нас на Украину ездили и Шевченко, и Андрей Юров, и Игорь Борисов, и Элла Полякова, и Лиза Глинка, и Евгений Бобров – это все разные люди.
С. КОРЗУН: Но вы публикуете все равно лишь вот одну позицию.
М. ФЕДОТОВ: Нет.
Наоборот.
С. КОРЗУН: В вашем блоге есть и другие? Я, честно говоря, глубоко не копал.
М. ФЕДОТОВ: Это не в моем блоге, это в блогах других членов Совета и в сообщениях, в информационных сообщениях Совета, потому что это члены Совета по линии Совета ездили. И вот были в разных регионах Украины: и в Киеве были, и в Донецке были, и в Луганске, и в других регионах. И все, что они считали нужным сообщить, они сообщали.
С. КОРЗУН: Вот видите, как оно, Михаил Александрович? Это не «Лесная новь», в которой вы работали когда-то еще в советское время.
М. ФЕДОТОВ: Да-да-да.
С. КОРЗУН: О чем там были заметки, кстати?
М. ФЕДОТОВ: Я помню заголовок одной своей статьи, она называлась «Рубль на каждом кубометре».
(смех)
С. КОРЗУН: С экономической подоплекой.
М. ФЕДОТОВ: Да-да-да.
Такая была идея, значит, там, отходы в доходы…
С. КОРЗУН: Не знаю, сколько писем получила та публикация, но вот эта ваша публикация, согласитесь, что… сами ожидали такой эффект разорвавшейся бомбы?
М. ФЕДОТОВ: Нет, не ожидал. Но считал нужным просто это опубликовать, потому что… но, кстати говоря, обратите внимание: после второго письма третьего письма нет. Потому что я получил письмо от нее еще одно, уже она мне написала, и написала…
С. КОРЗУН: С просьбой прекратить публикацию.
М. ФЕДОТОВ: Миша, пожалуйста, я стала бояться. Потому что сейчас нацгвардия, значит, входит в города, проводит там люстрацию, и некоторых так отлюстрировали, что найти живыми не могут. Я не знаю, что за этим стоит, но, во всяком случае, есть ли какие-то факты, но если такие факты есть, то это очень опасно. Меня очень беспокоят такие вещи.
С. КОРЗУН: Кстати, предварительное согласие на публикацию получали?
М. ФЕДОТОВ: Да, безусловно, безусловно.
С. КОРЗУН: В соответствии с законом об авторских правах (смеется).
М. ФЕДОТОВ: Здесь дело не в авторских правах, здесь дело именно в вопросах безопасности человека. Потому что одно дело, когда она это написала нам с Машей, а другое дело, когда мы это придаем гласности. Здесь я понимаю, что она сама должна для себя определить, будет она, согласна она на то, что это будет опубликовано, или нет. Потому что, в общем, это же такие заметки очень личные, очень частные. Но это, да, это вот свидетельство непосредственно из гущи событий.
С. КОРЗУН: Ну, даже перетекать не надо, собственно, к Украине, мы там и оказались. Я еще раз вернусь к тому, что члены Совета по правам человека имеют разные, часто противоположные мнения по поводу того, что…
М. ФЕДОТОВ: Безусловно.
С. КОРЗУН: … там происходит, в том числе и с правами человека, и с одной, и с другой, и с третьей, и с пятой стороны.
М. ФЕДОТОВ: Конечно.
Это нормально.
С. КОРЗУН: Вы как председатель Совета какую-то позицию занимаете? Либо вы просто модерируете дискуссии?..
М. ФЕДОТОВ: В том-то все и дело, мы даже в регламенте записали, что председатель Совета голосует последним. То есть, моя роль именно модератора или, как я выражаюсь, дружественного интерфейса. Потому что я должен соединять Совет с президентской администрацией, с правительством, с министерствами, ведомствами, с местными властями. Кстати говоря, возвращаясь к теме Украины. Знаете, когда первый раз Лиза Глинка вместе с Эллой Поляковой туда поехали, в Донецк, то в день, когда они должны были возвращаться… а я поехал как раз менять колеса на машине, потому что жене как-то… на это времени у нее нет, и, потом, еще эта станция колесная очень далеко оказалась. Ну, короче говоря, я поехал менять колеса, и в это время раздается телефонный звонок, мне звонит Лиза Глинка и говорит: слушай, я не знаю, как мы отсюда вылетим, потому что вот мы сейчас выехали из гостиницы, а нам водитель такси сказал, что нас не выпустят, что у нас отберут паспорта, у нас аннулируют билеты, и где мы там окажемся – мы не знаем. Сделай что-нибудь. Ну, хорошо. Сделай что-нибудь. А что я могу сделать, стоя в этом самом пункте замены колес? У меня нет даже никаких телефонов, чтобы с кем-то связаться. И, потом, с кем? С послом Украины в России? Это же другая страна. И у меня, ну, никаких возможностей не было, почти никаких. Я начал звонить по телефонам, которые у меня были – это телефоны уполномоченного по правам человека Верховной Рады Украины…
С. КОРЗУН: Это второй Совет при президенте, поэтому и Администрация президента, наверное тоже…
М. ФЕДОТОВ: А что Администрация может сделать на территории Украины? Ничего она не может сделать. И тогда единственная вот мне пришла в голову мысль, и это была правильная мысль, я позвонил в Аэрофлот, дозвонился до заместителя генерального директора Аэрофлота, рассказал ему эту ситуацию. Он говорит: не волнуйтесь, они улетят. Все, что от нас зависит, мы все сделаем. Действительно через несколько часов она мне позвонила, что, вот, мы сидим в самолете, все в порядке, мы улетаем.
С. КОРЗУН: И что, кроме как позвонить в Аэрофлот, других возможностей…
М. ФЕДОТОВ: Никаких.
С. КОРЗУН: … у… хотел назвать вас чиновником, но в данном случае не чиновник, а глава общественной организации…
М. ФЕДОТОВ: Это не общественная организация, это консультативный орган при президенте.
С. КОРЗУН: Консультативный орган, да. Вы юрист, преклоняюсь, точность прежде всего.
М. ФЕДОТОВ: Да, я не отрицаю, что я юрист. Более того, я всегда подчеркиваю, что я юрист в седьмом поколении. Ну, если складывать поколения по отцовской линии и по материнской, получается седьмое.
С. КОРЗУН: Тогда как настоящий юрист вы, конечно, свою позицию по нарушениям прав человека в этих, тех и иных ситуациях, наверное, не озвучите.
М. ФЕДОТОВ: Почему?
С. КОРЗУН: Нет? У вас есть определенная позиция, кто нарушает больше, например? Ведь всех волнует… у журналистов всегда вопрос: кто виноват, там, что делать и так далее.
М. ФЕДОТОВ: Я думаю, что права человека нарушаются с обеих сторон, и нарушается, прежде всего, самое главное право человека – право на жизнь. Потому что если человек мертв, какие ему нужны еще права? Вот в чем проблема.
Поэтому самое страшное, конечно, это то, что там убивают людей, поэтому вот я бы обратил внимание радиослушателей на заявление Совета от 5 мая, которое подписали почти все члены Совета, 59 человек из 61. Два человека не подписали. Знаете, кто? Алексей Пушков и Елена Масюк.
С. КОРЗУН: Хорошая компания, да.
М. ФЕДОТОВ: Да.
Вот два человека отказались.
С. КОРЗУН: Я так предполагаю, что по разным причинам, конечно, потому что люди разные.
М. ФЕДОТОВ: Да.
С. КОРЗУН: Это заявление, напомните, о чем было.
М. ФЕДОТОВ: Оно как раз было о событиях на Украине, о трагедии в Одессе, о ситуации на Юго-Востоке, Донецк, Луганск. И мы там обращались и к ОБСЕ, и к Совету Европы, и к ООН, и предлагали свою помощь, для того чтобы помогать вот наблюдателям ОБСЕ в частности. И просили, с другой стороны, помощь ОБСЕ для наших гуманитарных акций. Потому что, ну, слушайте, мне просто страшно за них, когда Лиза туда едет, когда Элла Полякова туда едет, мне просто за них страшно.
С. КОРЗУН: Нам всем за них страшно. Но удалось что-то? Даже вот это заявление, подписанное 96% членов Совета.
М. ФЕДОТОВ: Значит, почти все члены Совета подписали. На следующий день через МИД я это отправил главе ОБСЕ – и никакого ответа. После этого у меня было еще несколько встреч с послами разных стран, которые являются членами ОБСЕ, я им об этом говорил. Они говорили: да-да-да, это очень важно, мы понимаем, мы постараемся ускорить ответ ОБСЕ. И ничего. И вот на прошлой неделе я был в ОБСЕ, выступал там как раз вот на близкой мне родной теме свободы массовой информации, защиты прав журналистов и так далее, и с помощью нашего постпредства мне организовали встречу с действующим председателем ОБСЕ, послом Швейцарии господином Буркхальтером. И мы минут 30, наверное, если не больше, разговаривали по поводу того, что необходимо ответить на наше письмо, необходимо ответить на наш призыв и на наши предложения. И он, глядя мне в глаза, говорил: да, мы понимаем, да, хорошо, я обязательно, я рассмотрю. Хотя письмо-то у него с начала мая, а сейчас уже июль. Но, как мне сказали наши дипломаты, у них нет правила, что в месячный срок должен быть ответ.
С. КОРЗУН: Понятно. Но авторитет Совета по правам человека от этого, в общем, не усилился и не улучшился.
М. ФЕДОТОВ: От чего, от того, что ОБСЕ ничего не ответило?
С. КОРЗУН: В том числе.
М. ФЕДОТОВ: Там понимаете, какая штука? Нас волнует ситуация, нас волнует то, что мы могли бы помочь как-то все-таки ослабить негативные последствия этой ситуации. Вот ведь нам что важно.
С. КОРЗУН: Результативность есть? Об этом многие спрашивают, упреки вам здесь кидая в предварительных вопросах. А я зайду с другой стороны. Вот из всех кейсов, которые вы рассматривали в СПЧ за последнее время. Останемся на той же Украине, да? Два свежих…
М. ФЕДОТОВ: Давайте исходить из того, что все-таки Украина – иностранное государство.
С. КОРЗУН: Савченко – один кейс, а второй тут еще… ну, про Селезнева потом тоже спросим, поскольку вы высказывались по этому поводу. Вообще какой-то кейс удалось рассмотреть до конца, довести до результата?
М. ФЕДОТОВ: Давайте скажу. Значит, по Савченко. Савченко мы не занимались, потому что по Савченко к нам обращений не было ни от кого. Вот, в частности, Валерия Лутковская, уполномоченный по правам человека в Украине Верховной Рады, мы с ней знакомы и мы занимались как раз в связи с ее обращением, мы занимались делом Олега Сенцова, например, занимались некоторыми другими вопросами. Но, как вы понимаете, мы же не суд, не следственный орган, не Генеральная прокуратура, у нас немножко другие функции.
С. КОРЗУН: Но в решениях президента хотя бы прослеживается что-то из того, что вот вы ему отправляете? Вы же, еще раз напомню, Совет при президенте Российской Федерации.
М. ФЕДОТОВ: Вот по делу Олега Сенцова – конечно, нет, конечно, нет. Потому что это не функция президента, президент не может и не должен вмешиваться ни в работу следственных органов, ни в работу суда. Это я вам просто как юрист говорю. И, значит, если говорить об украинской истории. Вот по Савченко мы не занимались, потому что Лутковская обратилась к Элле Александровне Памфиловой как к уполномоченной по правам человека в Российской Федерации и к Татьяне Зражевской, которая уполномоченный по правам человека в Воронежской области. Вот они…
С. КОРЗУН: Такая картина немножко отфутболивания бюрократического. У нас тут одна организация, вторая, третья…
М. ФЕДОТОВ: Не-не-не, здесь дело не в отфутболивании. Если бы она обратилась к нам, мы бы занимались этим, безусловно.
С. КОРЗУН: Хорошо, а вы занимались каким-то кейсом, который удалось довести до конца, его расследование либо завершение?
М. ФЕДОТОВ: Значит, у нас есть для этого специальная рабочая группа, которую возглавляют Максим Шевченко и Андрей Юров. У Максима очень хорошие связи среди ополченцев. У Андрея очень хорошие связи среди правозащитников украинских. И именно благодаря этому сама наша временная рабочая группа, она очень сбалансированная. И мы стараемся не встать ни на одну сторону, ни на другую, ни в коем случае. Потому что тогда мы… тогда все, пиши пропало. Правозащитная функция исчезает, уже начинается такая политическая функция, функция политической поддержки. Так вот, мы не занимаемся политической поддержкой ни одной стороны, ни другой стороны, мы поддерживаем людей, понимаете? Вот. И когда Лиза Глинка сейчас вместе с Эллой Поляковой занимаются вывозом сирот из детских домов, вот там, где идут бои – это святое дело, понимаете? И наша Раиса Лукутцова, которая тоже член Совета и возглавляет российский Красный крест, она дает им свою поддержку и свои бумаги сопроводительные. Понимаете, вот здесь как бы все члены Совета, они друг другу помогают, соединяют усилия, для того чтобы мы могли что-то полезное сделать. А что касается…
С. КОРЗУН: Про Селезнева тогда, у нас чуть-чуть времени остается, 40 секунд, сейчас, может, начнем про Селезнева? Вы-то высказывались по этому делу. Вы взяли в производство?
М. ФЕДОТОВ: Понимаете, какая штука? Мы вообще как бы не должны заниматься частными случаями. И за каждым частным случаем мы должны увидеть общую проблему. И вот эта общая проблема – это проблема реализации 61-й статьи Конституции. То есть, у нас в Конституции написано, что гражданин Российской Федерации… вернее, что Российская Федерация обеспечивает своему гражданину защиту и покровительство за пределами страны. Вот мы хотим понять, как оно обеспечивает эту защиту Селезневу, Буту, Ярошенко и многим-многим-многим другим.
С. КОРЗУН: Короткий перерыв на новости. Напомню, что в программе «Без дураков» Михаил Федотов.
НОВОСТИ
С. КОРЗУН: Напомню, что сегодня в гостях у меня в этой программе председатель СПЧ Михаил Федотов. Должность советника президента мы оставили за скобками этой программы.
М. ФЕДОТОВ: Абсолютно.
С. КОРЗУН: Обратите внимание, что я корректно не задал ни одного вопроса.
М. ФЕДОТОВ: Спасибо.
С. КОРЗУН: Меня тут обвиняет Ольга из Тюмени в том, что давлю сильно на гостя. Ощущаете давление?
М. ФЕДОТОВ: Давите, давите.
С. КОРЗУН: Пальцы на шее стоят уже.
М. ФЕДОТОВ: Да нет, понимаете, я уже так привык к давлению со всех сторон, что для меня это нормальное состояние.
С. КОРЗУН: Хорошо, тогда продолжим ковыряться в больных темах, в болячках, которые накипели. А что у нас еще остается? Давайте все-таки, да, вопрос о результативности добьем. Есть несколько тем, которые меня интересовали сегодня, но как-то так завелось…
М. ФЕДОТОВ: Давайте, давайте.
С. КОРЗУН: Итак, результат.
М. ФЕДОТОВ: Значит, я, конечно, недоволен результативностью Совета, потому что у нас КПД, как у паровоза, а может быть, даже и меньше. Потому что я хочу все сразу, и чтобы все предложения Совета немедленно учитывались. К сожалению, это не получается. Но кое-что получается. Значит, вот, например, дело Магнитского. Помните?
С. КОРЗУН: Конечно.
М. ФЕДОТОВ: Да.
К сожалению, нам не удалось довести до конца общественное расследование этой всей истории по одной простой причине, потому что этому делу придали политический характер. Оно было политизировано. И вот тут, знаете, я пришел к выводу: чем проблема более политизирована, тем менее она разрешима. Как только вы деполитизируете проблему, ее можно решить. Нам хотелось, чтобы…
С. КОРЗУН: Дайте рецепт, как это сделать, если уж проблема становится политической. Получилось, что осудили мертвого человека…
М. ФЕДОТОВ: Секунду, секунду. Для нас было важно во всей этой истории, во-первых, установить виновных. И когда Совет занялся этой темой, то мне удалось договориться с Бастрыкиным, главой Следственного комитета России, о том, что члены Совета будут участвовать в допросах обвиняемых и задавать им вопросы в том числе. И это было, это было, они участвовали. В частности, Людмила Михайловна Алексеева участвовала в допросах. Потом мы получили запрос от Следственного комитета: дайте нам экспертов, для того чтобы мы могли провести экспертизу, было ли обращение с Магнитским в следственных изоляторах, и в одном, и во втором, не было ли там того, что на международном уровне понимается как пытки и жестокое обращение. Мы дали своих экспертов, но в этот момент началась история: закон Магнитского, ура-ура, введем ограничения, введем санкции – и все, и на этом все закончилось. Вот вся работа Совета позитивная, которая могла бы продолжаться и дальше, она завершилась.
С. КОРЗУН: Ну, да, пример такой, очень условный, да.
М. ФЕДОТОВ: Но, но, но, именно с учетом обстоятельств гибели Сергея Магнитского в СИЗО Совет инициировал два законопроекта, и они были поддержаны президентом, тогда Медведевым Дмитрием Анатольевичем, и они стали законами. Это две поправки в уголовно-процессуальный кодекс. Значит, одна из них теперь предоставляет возможность подследственному, который находится в СИЗО, просить о проведении независимого медицинского обследования с тем, чтобы если медики скажут, что его состояние здоровья не позволяет содержать его в следственном изоляторе, чтобы суд вынес решение об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием под стражей. Если бы эта норма была тогда, когда был жив Магнитский, Магнитский освободился бы из СИЗО, следствие продолжалось бы, а он бы находился на лечении, он был бы жив, понимаете? Это один закон. Вот я его называю первый закон Магнитского. И есть второй закон, который говорит о том, что лицо, которое обвиняется в преступлении в предпринимательской сфере, в предпринимательской деятельности, что в отношении него взятие под стражу и нахождение в следственном изоляторе является исключительной мерой только в том случае, если у него нет постоянного места жительства, или он не является гражданином России. То есть, опять-таки, если бы, когда Магнитский был жив, эти законы действовали, он бы остался жив. Его бы освободили.
С. КОРЗУН: Вы можете предвидеть, что не повторится, не будет…
М. ФЕДОТОВ: Можно еще очень интересную вещь рассказать? Вот когда этот закон, который запрещает сажать в СИЗО тех, кто обвиняется в преступлениях в области предпринимательской деятельности, как только он вступил в силу, вы знаете, насколько снизилось число возбужденных уголовных дел по этим статьям? На 70%. На 70%! Почему?
Потому что недобросовестные следователи и сотрудники полиции, они использовали этот пробел в законе, для того чтобы просто осуществлять рейдерские захваты, используя то, что человек оказывался в СИЗО и мог там содержаться достаточно долго. Понимаете? То есть, а история с возможностью медицинского обследования, закон-то был принят, и он уже вступил в силу. Но для того, чтобы он начал действовать, должны были быть приняты необходимые подзаконные акты. И я получаю информацию от одного из членов Общественной наблюдательной комиссии Москвы, что в СИЗО умер человек, что он хотел получить освобождение по медицинским показаниям, направил все бумаги в Департамент здравоохранения Москвы, а там ему ответили: мы ничего не можем сделать, потом что нет соответствующей инструкции Минздрава. Тогда это был не Минздрав, а Минздрав… как-то по-другому назывался. Минздравсоцразвития. И когда я это узнал, у меня как раз в эти дни была встреча с президентом, тогда Медведевым, я пришел, мы с ним обсуждали разные вопросы. Я ему говорю: Дмитрий Анатольевич, помните дело о гибели Сергея Магнитского? Он говорит: помню. Я говорю: так вот, сейчас в СИЗО еще один человек умер. Он говорит: как его фамилия? Я говорю: какая разница, как его фамилия? Дело же не в фамилии, а дело в том, что человек, который не должен был умереть в СИЗО, который был, да, у него была болезнь, и по закону у него было право выйти из следственного изолятора и лечиться в нормальных условиях.
С. КОРЗУН: Довели до конца? Довели до конца дело, то есть, сейчас уже приняты подзаконные акты?
М. ФЕДОТОВ: Значит, и Медведев при мне нажал на селекторе две кнопочки, а разговор был где-то в районе половины одиннадцатого вечера. И представьте себе, когда в половине одиннадцатого вечера у министра в кабинете раздается звонок по прямому проводу президентский. И он позвонил министру юстиции и министру здравоохранения и задал вопрос: вот пришли наши правозащитники, говорят такую вещь. Те говорят: да-да-да, действительно, там эта инструкция, мы еще ее в Минюсте не согласовали, но мы согласуем. Короче говоря, через день все было зарегистрировано, согласовано, подписано, утверждено и вступило в силу. Через день.
С. КОРЗУН: Будем делать вид, что государственную тайну вы не выдавали, то, что у президента Медведева был кнопочный аппарат. По одной кнопке на каждого министра.
М. ФЕДОТОВ: Да, да.
С. КОРЗУН: Хорошо. Давайте о другой проблеме…
М. ФЕДОТОВ: Но таких примеров на самом деле много. Ну, например, вы знаете, история с клеветой. Вот Совет настаивал на том, что клевета не должна быть в Уголовном кодексе. И в 2011 году по нашей инициативе клевета была изъята из Уголовного кодекса. Другое дело, что ошибочно ее перенесли в кодекс об административных правонарушениях. Надо было перенести в Гражданский кодекс. Но это был результат нашей работы. А потом, когда вернули в Уголовный кодекс статью о клевете, мы добились того, что в статье о клевете нет лишения свободы. Раньше было лишение свободы. Сейчас, кстати говоря, очень интересная статистика. Я вам скажу, значит, по клевете, это 128-я прим. Уголовного кодекса, в 13-м году было подано заявлений примерно на 2300 человек в отношении примерно 2300 человек. Осуждено только 104 человека, то есть, это где-то 5%. А оправдано 70%.
С. КОРЗУН: К другим вопросам. Свет77 спрашивает, понравился очень мне вопрос: «Дума приняла закон, запрещающий платным ТВ-каналам размещать рекламу, зная, что абонентская плата не покрывает расходы каналов». Здесь я воспользуюсь вашими знаниями, общим признанием, как гуру в области журналистики, скажем так, юрисдикции журналистики, да? Это законно – незаконно?
М. ФЕДОТОВ: Я действительно занимаюсь правовыми вопросами деятельности СМИ, лет 40, наверное, если не больше. Что значит, закон? Раз закон принят, значит, законно. Но закон может быть конституционный…
С. КОРЗУН: Лучше готовь вопрос…
М. ФЕДОТОВ: Да.
Но вопрос в другом: закон конституционный или не конституционный? Я лично сомневаюсь, что он конституционный. Потому что Конституция запрещает принимать законы, которые ограничивают конкуренцию. А этот закон в чистом виде ограничивает конкуренцию. Но здесь надо понимать одну вещь: это не один закон, это три закона. Там три закона, такой трезубец, если хотите. И Совет уже разработал заключение экспертное на эти три закона, мы его уже направили руководству страны. И посмотрим, какая будет реакция. Мы его разместим, естественно, на сайте Совета, потому что вся работа Совета, она ведется открыто. И там наши радиослушатели смогут прочитать, как мы оцениваем эти три закона. Мы их оцениваем как направленные на одну цель, а именно уничтожить конкуренцию на рынке телевизионной рекламы. Это неконституционная цель.
С. КОРЗУН: Останемся на этой почве.
М. ФЕДОТОВ: Кстати говоря, обратите внимание: вы знаете, сколько депутатов Госдумы голосовали против этих законов? По-моему, 194, что ли.
С. КОРЗУН: То есть, он с трудом прошел.
М. ФЕДОТОВ: Да, да.
Эти три закона. Там же еще отмена запрета на рекламу пива. Под крики, что это соответствует нашим обязательствам перед FIFA. Да, ничего похожего! Коллеги, окститесь! У нас закон о Чемпионате мира по футболу уже был принят, и там есть специальная статья, если мне не изменяет память, 18-я, которая говорит как раз о запрете рекламы пива во время проведения жеребьевки и во время проведения соревнований. Это другая тема, но при этом, не просто реклама пива, а реклама пива, производимого партнерами FIFA, а не всеми вообще пивными компаниями России и мира. Извините, это от другой кошки хвост, не надо никого обманывать. Вот я всегда считаю, что правда – это лучшая политика.
С. КОРЗУН: О законопроектах. Законопроект, ставший Законом о средствах массовой информации, кстати, более поздняя редакция 2010 года, вы, соответственно, соавтор, но вы же соавтор и многих других законов. Вижу у вас тут прежде собой брошюрки.
М. ФЕДОТОВ: Да.
С. КОРЗУН: Один законопроект стал законом, была такая инициативная группа, напомню краткое содержание предыдущей программы.
М. ФЕДОТОВ: Предыдущих серий.
С. КОРЗУН: Трое: Батурин, Энтин и Федотов кололи дрова и под это, под разные дела задумывали всякие инициативные законопроекты. Было это на заре 90-х годов прошлого столетия.
М. ФЕДОТОВ: Это было в 1988 году.
С. КОРЗУН: 1988 год. Итак, законопроект… а, об авторских правах он стал, естественно.
М. ФЕДОТОВ: Но это, нет, он не был авторским. Нет, это была рабочая группа…
С. КОРЗУН: … покажите параллельно для Сетевизора…
М. ФЕДОТОВ: Вот этот проект действительно стал законом об архивном деле и архивах.
С. КОРЗУН: Разверните его на меня, так чтобы…
М. ФЕДОТОВ: Да, вот.
С. КОРЗУН: Как выглядит вообще это.
М. ФЕДОТОВ: Вот, как это выглядело. Значит, мы с Батуриным и Энтиным, конечно, осуществляли здесь работу исключительно как юристы, как правоведы, потому что основная роль здесь была, конечно, у историков-архивистов, вот, у Каменского Александра Борисовича, он, кстати говоря, на «Эхе Москвы» часто выступал в свое время. У Бориса Семеновича Елизарова, он основатель народного архива был. Вот они как раз говорили, что нужно им для работы, историкам-архивистам, а мы это все облекали уже в юридические формулы. Но здесь появились многие нормы, которые потом вошли в закон. Так что, этот закон, можно считать, что мы его пробили. Вот, а есть еще два закона, которые мы не пробили, это проект закона об общественных объединениях граждан, о свободе союзов, это еще закон для СССР, был тоже в 1990 году написан, и здесь моим соавтором был не Батурин и Энтин, а Сергей Станкевич.
С. КОРЗУН: Подождите, но закон похожий ведь существует какой-то?
М. ФЕДОТОВ: Да.
Но ничего похожего.
С. КОРЗУН: Похоже, но не похоже, да?
М. ФЕДОТОВ: Нет, нет.
С. КОРЗУН: Похоже на Россию, только все же не Россия.
М. ФЕДОТОВ: Нет, нет, ничего общего, я бы сказал так, даже название не совпадает. И тогда в 1991 году мы написали, уже на закате Советского Союза, мы написали проект закона об издательском деле, тоже закона СССР. Он тоже не был принят. Но я не могу сказать, что это было наше самое лучшее изобретение. А все-таки лучшее, что мы сделали, это был закон российский о средствах массовой информации. Потому что когда мы сделали проект закона СССР о печати и других средствах массовой информации, из него многое было выброшено. Я смотрел, считал, там, я даже не помню сейчас, какой процент составили нормы, которые сформулировали мы в общем массиве норм, которые были в этом законе. Ну, там были нормы, совершенно для нас непонятные, которые туда протащили другие участники работы над законом.
С. КОРЗУН: Лоббисты.
М. ФЕДОТОВ: Да.
Но очень многие нормы все-таки мы сумели отстоять, и самое главное, что дух закона остался наш, такой свободолюбивый дух, демократический дух. Но многие механизмы обеспечения вот этой свободы, этого демократизма, многие правовые механизмы были выброшены из закона. Поэтому когда мы сели писать уже российский закон о СМИ, то мы как раз все то, что у нас было наработано и все то, что было выброшено из союзного закона, мы все это заложили в российский закон. И российский закон уже стал не законом декларации, не законом, провозглашающим свободу, а законом, гарантирующим свободу. Но я понимаю прекрасно, что свободу можно предоставить. Но свободу нельзя навязать. И если у человека, у общества нет любви к свободе, то вы не заставите ничего сделать.
С. КОРЗУН: Как раз короткий, может быть, вопрос про правоприменение. Довольны, либо оно хромает?
М. ФЕДОТОВ: Вы знаете…
С. КОРЗУН: … кейсы в том числе, и Ежа, и Грани.ру, и прочее.
М. ФЕДОТОВ: Понятно. Я вам скажу…
С. КОРЗУН: Беднеет, скудеет на разные средства массовой информации российской ландшафт.
М. ФЕДОТОВ: Да, безусловно. Безусловно скудеет. И те нормы, которые принимаются, вот по поводу блокировки сайтов, например, безусловно, они нуждаются в изменении. И посмотрите позицию Совета по этому вопросу. Она всегда была крайне критической. И даже здесь нам удается кое-что отстоять. Значит, когда мы вот по этому самому закону о блогерах так называемому сообщили нашу позицию и в Администрацию президента, и в Совет Федерации, то Валентина Ивановна Матвиенко, мы с ней разговаривали на эту тему специально, и она говорит: Михаил Александрович, все, мы хотели бы учесть ваши замечания, но вот мы не понимаем, как это лучше сделать, потому что в общем как бы закон уже Госдумой принят, и отклонять его, или можно найти какую-то другую формулу. Я сказал: ну, хорошо, давайте тогда сделаем таким образом: закон-то вступает в силу не сегодня (разговор был еще весной), а вступает в силу с 1 августа, давайте, ну, хорошо, если уж так надо принять, ну, так примите, но до 1 августа исправьте, потому что в законе много ошибок, и он будет работать неадекватно. И тогда появилось решение, сначала протокольное поручение Совета Федерации, а потом уже и решение соответствующего комитета, была образована рабочая группа по мониторингу применения этого закона. Это опять-таки было вынужденной мерой, потому что они не успели подготовить поправки к этому закону. Просто не успели. Поэтому сейчас хорошо, посмотрим, как он будет применяться, будем за ним внимательно следить. Но для меня очевидно, что он применяться будет плохо, потому что плохой закон может применяться только плохо.
С. КОРЗУН: Еще одна тема, которую хотелось бы затронуть. Не так много времени осталось, но я думаю, что успеем хотя бы несколько слов по этому поводу сказать. Десталинизация, одна из ваших тем, которыми вы занимались на протяжении…
М. ФЕДОТОВ: (смеется)
С. КОРЗУН: А что так смешно сразу?
М. ФЕДОТОВ: Причем здесь десталинизация? Десталинизация – это работа, которая была проделана в 50-х годах. Вот это была десталинизация. Когда сносили памятники, переименовывали улицы, города, школы, университеты и так далее. Это была десталинизация.
С. КОРЗУН: Или я ошибаюсь, или это ваша тема, одна из тем вашей деятельности была.
М. ФЕДОТОВ: Правильно, одна из первых моих инициатив – но это не моя инициатива, это инициатива Совета, я подчеркиваю – это была программа по увековечиванию памяти жертв политических репрессий. Вот как она называется. А то, что ее назвали программой по десталинизации… Вот недавно я выступал на какой-то радиостанции, мне сказали: а у вас есть программа десоветизации. Нет у нас такой программы. Ни десоветизации, ни десталинизации. Да, есть программа по увековечению памяти жертв политических репрессий. Недавно я разговаривал с одним очень высоким чиновником в нашем правительстве, и он мне говорит: Михаил Александрович, я понимаю вашу озабоченность судьбой этой программы, потому что она продвигается с большим трудом, с большим скрипом. Но, знаете, вот я сталкивался с тем, – говорит он, – что каждый раз, когда занимаешься вот этой проблематикой, наталкиваешься на очень большое сопротивление, видимо, потому, что у нас в обществе нет консенсуса в отношении оценки этого периода. Я говорю: простите меня, у нас нет консенсуса в вопросе о том, выносить тело Ленина или не выносить из Мавзолея. Здесь нет консенсуса. У нас нет консенсуса по поводу того, закрывать, там, переименовывать улицы, носящие имя, там, Ленина или еще кого-то из деятелей того периода.
С. КОРЗУН: Станцию Войковская.
М. ФЕДОТОВ: Станцию Войковская. У нас нет консенсуса. Но, простите, у нас есть абсолютный консенсус в вопросе о том, что нужно ставить памятники невинным жертвам, что нужно ухаживать за могилами. Здесь консенсус есть. Поэтому наша программа вот в этой части, она исходила из того, что не переименовывать улицы, а новые улицы называть именами жертв. Не сносить памятники, а ставить памятники жертвам. Не закрывать музеи, а открывать музеи.
С. КОРЗУН: А переименовать Волгоград обратно?
М. ФЕДОТОВ: Нет.
С. КОРЗУН: Причем, не в…
М. ФЕДОТОВ: Царицын он назывался. Нет, зачем? У него есть сегодня название.
С. КОРЗУН: Тем не менее, хоть это, я понял уже тему, вы считаете, что в 50-е, в конце 80-х, в начале 90-х по десталинизации все было сделано достаточно уже? Кроме вот увековечивания?
М. ФЕДОТОВ: Нет, секундочку, давайте все-таки… вот десталинизация – это как раз 50-60-е годы. Реабилитация – это процесс, который начался в 50-х годах и потом был продолжен в 90-х годах, когда был принят закон о реабилитации жертв политических репрессий. Это была вторая волна реабилитации, значительно более широкая, чем та, которая была в 50-х годах. И сейчас мы подготовили проект поправок к закону «О реабилитации жертв политических репрессий» с тем, чтобы придать ему новое звучание, и мы предлагаем, чтобы он назывался о реабилитации и увековечении памяти жертв политических репрессий. Чтобы создать правовую базу для нашей программы как раз увековечения памяти жертв политических репрессий. Потому что невинные жертвы заслуживают того, чтобы их память была увековечена.
С. КОРЗУН: Ну, что ж, спасибо вам огромное. Такой еще яркий и немножко нервный разговор получился…
М. ФЕДОТОВ: Почему нервный?
С. КОРЗУН: … программа «Без дураков». Нерв чувствовался, как мне кажется, и в вопросах, и в ответах.
(смех)
С. КОРЗУН: Михаил Федотов был гостем этой программы. Спасибо вам огромное, всем счастливо.
М. ФЕДОТОВ: Спасибо
