Долгополов - депрессия, политика, секс втроем / вДудь (6)
которые меня злили, и мне до сих пор не нравятся эти люди.
У меня есть подкаст, который мы вели вдвоем с моей женой.
И когда мы расстались, и я начал вести его один,
иногда приглашаю гостей.
И люди, которые пишут: «О, наконец-то ты без своей жены!»
Я просто баню их и удаляю, потому что это не те люди, которых я хотел бы видеть у себя на канале.
И мне абсолютно не нравилось, как люди к ней относятся.
И проблема в том, что люди не могут принять тот факт, что
ты можешь…
ты можешь поддерживать феминизм
именно по своей воле, потому что ты считаешь, что это
полезно для общества.
Людям кажется, что ты
можешь…
выступать против культа насилия
и против маскулинности,
только если твоя девушка заставила тебя это сделать.
И соответственно, люди не могли
это соединить в голове и делали
самый легкий для себя вывод о том, что моя жена плохо на меня влияет.
Но…
Я не знаю… Я не знаю, как моя жена могла…
плохо на меня влиять,
учитывая то, что как только у нас
появились первые деньги,
я потратил их на приставку для себя.
Я думаю, что это говорит абсолютно о многом. (усмехается)
— О том, что она чудо.
— Да.
— Финальное по теме свободы.
Ты в курсе того, что происходит сейчас после фильма «Текст»?
— Не-а.
— Фильм «Текст».
Там есть очень откровенная сцена,
где Кристина Асмус,
жена Гарика Харламова,
занимается сексом с другим мужчиной-актером.
И даже Гарика Харламова,
всенародно любимого —
которого любят и либералы, и прокуроры, и… и кто только не…
— И комики с LABELCOM.
— Да.
Ты тоже смотрел «Что было дальше?» с ним, видимо.
— Ну чуть-чуть, я видел, как они были в восторге, когда он приходил.
— Так вот, его реально любят все, он такой вот народный комик.
В позитивном смысле этого слова.
— И даже его херачат все,
называют куколдом
за то, что он допустил такую историю.
— Ну это абсолютно ожидаемо, учитывая то, что в нашем обществе,
в целом…
секс — это акт обладания.
То есть, даже когда мы говорим о языке…
наш матерный язык —
«я тебя выебу», «я тебя отымею», «смотрите, как он его отъебал» —
то есть, это акт самоутверждения.
И соответственно,
учитывая то также, что женщины считаются собственностью в нашем обществе,
когда другой человек занимается сексом
с твоей женой…
это считается унизительным типа:
«О, посмотрите! Он имеет… Он отымел его жену! О, посмотрите!»
— Уточним, что это киносекс.
— Ну все равно это, ну…
Это еще хуже, это еще и говорит о том, что
общество еще…
Это даже не секс в жизни,
это игра актеров,
и общество настолько отравлено
этим ядом,
что даже киносекс
вызывает такую реакцию.
Я думаю, что это именно поэтому. Потому что…
Потому что это считается актом обладания…
А женщины считаются имуществом.
Что-то средневековое типа:
«О, посмотрите, он сжег его деревню! О, посмотрите, он забрал все его золото!
О, посмотрите какой лох!
Какой лох! Тебя грабят, а ты ничего не делаешь!»
То есть это воспринимается как ограбление,
с которым ты ничего не делаешь.
Как надругательство
над твоей собственностью,
которую ты не уберег, вот как это воспринимается.
— Ты бы нормально отреагировал, если бы любимая девушка занималась сексом в кино?
— Да, потому что это не моя собственность.
Это другой человек. И если ему хочется заниматься сексом
не со мной, с другим человеком,
и если ей будет…
лучше от этого, если она будет хорошо себя чувствовать,
я буду рад, потому что
я воспринимаю любовь как
стремление к тому, чтобы другой человек чувствовал себя хорошо.
Если другой человек чувствует себя хорошо
также во время секса
не с тобой,
то хорошо.
К тому же, я не настолько хорош в сексе, чтобы
предъявлять такие претензии типа:
«Эй! Почему ты трахаешься с другими?»
Да? Я абсолютно с пониманием к этому отношусь,
потому что я понимаю, через что
эти люди проходят со мной.
И часто насколько они недовольны.
— А часто?
— Я бы сказал нечасто, и в этом проблема.
Я редко занимаюсь сексом, я бы не сказал, что мне очень нравится.
— Тебе не нравится секс?
— Ну нравится, но не настолько, чтоб я прям обожал секс.
Мне нравится в приставку играть или читать комиксы.
— А редко это в твоем понимании сколько?
— Ну вот за прошлый месяц я…
один раз занимался сексом наверное.
Так что да.
Я нечасто занимаюсь сексом.
(музыкальная заставка)
— Сколько сейчас стоит твой концерт?
— Билет?
— Нет, например, сколько стоит устроить концерт в Томске, Тюмени?..
— А мы не ездим же за гонорар, мы делаем, что…
Значит, мой концертный директор, Армен Гандилян,
он…
организует выступление сам.
То есть мы ищем площадку, сами договариваемся с площадкой.
Мы покупаем билеты, мы ищем там жилье.
Мы приезжаем, выступаем.
Потом отбиваем эти деньги, которые потратили,
и делим между собой: между Арменом, Лизой, моей агенткой, и мной.
И поэтому я за гонорар не езжу, я езжу за процент, потому что, во-первых, так честнее.
То есть очевидно никакой человек не уйдет в минус,
если придет мало людей.
Как если бы мы ездили за гонорар.
Во-вторых,
когда ты ездишь сам, за процент, а не за гонорар,
ты больше это воспринимаешь как свое мероприятие.
У тебя больше морального права говорить:
«Эй! Здесь неверная рассадка, поменяйте рассадку!
— Она должна быть более плотная! — О-о-о.
Люди не должны стоять здесь!» — и так далее.
Когда тебя за гонорар привозят, ты такой: «Я здесь гость. Меня купили.
Я расскажу свой материал и уеду».
И ты не можешь уже подстраивать среду под себя как будто.
— Ну ты еще в этом году говорил, что
5 тысяч рублей
могут поменять твои планы на месяц.
Это же преувеличение?
— Ну вообще-то нет!
Вообще-то нет. Сейчас уже лучше стало, но
все равно дело-то в том, что
я не могу отдыхать, сейчас я как будто бы зажат в этом цикле —
обкатываешь материал, снимаешь, потом снова выступаешь.
То есть мне это нравится, но я чувствую, что за все время, что я выступаю,
я вообще ни разу не отдыхал.
И сейчас, пока я выступаю, у меня есть некоторые деньги,
но у меня пока что их нет, чтобы отдохнуть после выступления.
Я хочу, чтобы за это время, что я обкатываю новый материал,
у меня накопилось какое-то количество денег,
чтоб я мог снять эту новую программу
и пару месяцев просто отдохнуть,
знаешь, походить по опен-майкам там…
— Ну смотри, вот вчера был концерт в Питере.
Сколько именно тебе с него пойдет?
15-20 тысяч рублей с него тебе пойдет?
— Я не знаю, ну где-то так получается наверное.
Так и получается в среднем наверное, да.
Я просто не спрашиваю это…
Мне раз в месяц дают, сколько мы заработали, и я такой:
«Ну, вроде нормально».
(музыкальная заставка)
— Блиц!
Я спрашиваю коротко, ты отвечаешь необязательно коротко.
— Любимый персонаж в Mortal Combat?
— Скорпион.
— «Осторожно, модерн!» или «Городок»?
— «Городок» наверное, «Городок» более…
какой-то, не знаю…
«Осторожно, модерн!» прям какая-то истерика, я не знаю, я смотрел…
Мой отец любил «Осторожно, модерн!», я смотрел в детстве.
Я вообще не понимал — для меня это был треш, как фильм ужасов.
Эти их голоса, эти рожи.
Это меня скорее пугало, чем веселило.
А в «Городке» там были прикольные какие-то моменты.
Иногда я смотрел.
Но это было…
А «Городок» наоборот, это был какой-то прям нуар.
То есть ты смотришь «Городок» — и это прям такая тоска.
Эта песня их еще в конце.
Эти улицы грустные, ты смотришь и думаешь: «Блядь, там где-то
в переулке «Брат-2» снимают, а вы здесь…
— Ржете. — …скетчи показываете, вас же застрелят сейчас.
Убегайте оттуда быстрее, пока вы живы».
— На кого бы ты хотел бы быть похожим в 50 лет?
— На своего любимого комика Стюарта Ли.
Потому что Стюарт Ли очень спокойный и очень смешной.
Обычный комик, который…
которого все очень любят.
И он делает действительно потрясающую комедию.
Но при этом он…
просто ходит на подкасты к…
людям,
которые его позвали, которые не так известны, как он.
У него есть семья, он просто живет дома.
И не появляется нигде…
Блин, вообще я бы хотел быть похожим…
Есть комик, его зовут Дэниел Китсон.
И это комик,
который в Британии имеет культовый статус.
Он суперпопулярен, его шоу раскупаются очень быстро,
но у него нет ни одного появления ни на каких интервью.
В интернете можно найти только три видео его выступлений на Ютубе,
где он выступает на фестивалях.
И однажды он выиграл…
В Британии есть фестиваль комедии в Эдинбурге —
это самый большой фестиваль комедии в мире.
Он длится месяц,
и там вся комедия: стендап, варьете, какие-то там жонглеры, клоуны.
Это потрясающий фестиваль.
И там один из главных призов — это Perrier Award.
Это… от этой…
— Perrier — это вода или что-то такое? — Да.
— Короче, главный приз. И этот приз…
Британия — очень странная страна, там до сих пор в комедии важны театральные критики.
И эта премия, она дает — фактически открывает тебе дорогу
в большой шоу-бизнес.
И комики используют эту премию как ступень дальше, к
сверхпопулярности.
Дэниел Китсон однажды стал лауреатом этой премии.
Но потом он вернулся обратно в маленькие клубы,
продолжил выступать там.
И всячески избегает появления для широкой аудитории.
И Стюарт Ли, мой любимый комик, однажды спросил Дэниела Китсона:
«Почему ты ушел? Почему ты решил не пользоваться этой популярностью?»
И Дэниел Китсон сказал, что он однажды после выступления на огромном стадионе зашел в туалет пописать,
и там были…
зрители после выступления.
И он услышал, как они болтают.
И ему не понравилось, о чем они разговаривали.
И он решил, что эта публика абсолютно не для него.
И именно поэтому раз в год он
абсолютно меняет направление своей комедии.
Он делает суперсмешное шоу.
На следующий год он делает очень драматический сторителлинг,
чтобы отсеивать аудиторию,
чтобы на него ходили только те люди, которые…
И вот наверное это…
Возможно, это лучший ответ…
на вопрос о человеке, который меня восхищает
своим поступком, я думаю, что это скорее да.
Я хотел бы быть похожим на такого человека.
Чтобы я…
занимался просто своим делом, просто комедией, выступал, рассказывал шутки
и жил своей жизнью, просто получал удовольствие от жизни.
Чтобы я не был в рабстве известности, как…
Есть риск,
да, стать рабом…
своего тщеславия.
И часто это происходит с людьми, к сожалению.
Я думаю, что
отчасти факт того, что я здесь,
это означает, что я в каком-то смысле проигрываю,
потому что я рад очень быть у вас,
но это сверхпопулярное шоу,
Я никогда не появлялся на такую широкую аудиторию.
И я рад, что для карьеры для моей это, конечно, суперкруто.
Но для…
того именно, каким бы я хотел быть человеком, это некоторое поражение, я бы сказал.
— Вот это рефлексия прямо в эфире.
— «Лига плохих шуток» или «Что было дальше?»
— «Лига плохих шуток», потому что там нет Алексея Щербакова,
которого я считаю…
Я думаю, что Алексей Щербаков просто плохой человек, и я
думаю, что это неэтично — высказываться о других комиках так,
но про Алексея Щербакова я могу сказать так абсолютно уверенно, потому что
все мои столкновения с Алексеем Щербаковым
и каждое его появление в…
каких-то проектах, это каждый раз, это прям…
это прям именно то…
Алексей Щербаков — это олицетворение того,
что я хотел бы как комик победить
в душах других людей.
Как будто бы Алексей Щербаков —
это материализовавшиеся предрассудки,
которые я хотел бы…
с которыми я хотел бы бороться, как комик и как человек,
в этом обществе, которые мне мешают как человеку жить.
Я смотрел этот выпуск с Олегом Майями, и это полный треш,
это полный треш.
Я понимаю, что они стебутся,
но это просто… Я не знаю… Возможно, я…
Возможно, это консерватизм или что? Я не знаю.
— Тебя то, что слишком агрессивно, смутило?
— Они просто оскорбляют его, это даже не шутки!
Это просто трансляция своих предрассудков,
абсолютно несознательное поведение,
которое…
Понимаешь, это и так везде много!
Выйдите на улицу, покатайтесь в метро, поездите на автобусе,
и вы поймете, что мы все страдаем
от такого поведения,
которое транслируют и поощряют своей комедией
в шоу «Что было дальше?» — не все,
но Алексей Щербаков в частности.
— Очевидно, что ты про культ силы в первую очередь. — Да.
— Тем логичней финальный вопрос.
В чем сила?
— Сила в… господи…
Эм-м-м…
Наверное, в любви.
Я думаю, что в любви.
(музыкальная заставка)
— Конкурс!
Что ты принес на конкурс?
— Я принес книгу
своего любимого комика Стюарта Ли.
Называется How I Escaped My Certain Fate.
The Life and Deaths of a Stand-Up Comedian. Это…
история карьеры Стюарта Ли
с транскрипцией его первых трех выступлений сольных
в контексте истории британской комедии.
