Parte 3 Part 3 パート3

No bastó la respetuosa consideración que fray Antonio inspiraba al padre guardián, para que éste se callase y no dijese claro que, si no había habido demonio, tampoco había habido duende, y que todo había sido farsa. Почтительного внимания, которое брат Антонио внушил отцу-хранителю, было недостаточно, чтобы он промолчал и не сказал ясно, что если не было демона, то не было и гоблина, и что все это был фарс.

Fray Antonio quiso entonces justificarse, y antes de volver a Madrid, donde habitualmente residía, habló al padre guardián como sigue:

-No sólo ha habido duende, sino uno de los duendes más poéticos que en este mundo sublunar puede darse. -Это был не только эльф, но и один из самых поэтичных эльфов, которые только могут быть в этом подлунном мире. Era ella tan pura, tan cándida y tan ignorante de lo malo, que a los quince años parecía ángel y no mujer. She was so pure, so candid and so ignorant of evil, that at fifteen she looked like an angel and not a woman. Она была так чиста, так искренна и так не знала зла, что в пятнадцать лет выглядела ангелом, а не женщиной. Él era bueno y sencillo como ella. Ambos se amaban con la más ardiente efusión de las almas, sin la menor malicia, sin que la dormida sensualidad en ellos despertase. Both loved each other with the most ardent effusion of souls, without the slightest malice, without the dormant sensuality in them awakening. Оба любили друг друга самым горячим излиянием души, без малейшей злобы, не пробуждая в них спящую чувственность. Anhelaban unirse en estrecho y santo lazo; vivir unidos hasta la muerte, como en unión castísima habían vivido desde la infancia. They longed to unite in a close and holy bond; to live together until death, as they had lived together in chastity since childhood. Они жаждали соединиться в тесную и святую связь; жить вместе до самой смерти, как они жили в самом целомудренном союзе с детства. A esto se oponía el desnivel de posición social. This was opposed by the unevenness of social position. Этому противостояла неравномерность социального положения. Menester era que Periquito ganase posición, nombre, gloria y bienes de fortuna. It was necessary for Parakeet to gain position, name, glory and wealth. Al separarse para irse él a dar cima a su empresa, sin estímulo vicioso, con inocencia de niños y con fervoroso amor del cielo, se unieron sus bocas en un beso prolongadísimo. When they parted to go to finish their business, without vicious encouragement, with the innocence of children and with a fervent love of heaven, their mouths joined in a long kiss. Когда они расстались, чтобы закончить его дело, без порочного поощрения, с невинностью детей и с пылкой любовью небес, их уста слились в очень долгом поцелуе. Sin duda se interpuso entre labios y labios una levísima chispa de éter, átomo indivisible, germen de inteligencia y de vida. Without a doubt, a very slight spark of ether, an indivisible atom, the germ of intelligence and life, came between lips and lips. Несомненно, очень слабая искра эфира, неделимого атома, зародыша разума и жизни, встала между губами. El fuego abrasador de ambas almas enamoradas penetró en el átomo, le dio brillantez y tersura, y cuanto hay de hermoso y de noble en el mundo, vino a reflejarse en él como en espejo encantado que lo purifica y lo sublima todo. The scorching fire of both souls in love penetrated the atom, gave it brilliance and smoothness, and when there is something beautiful and noble in the world, it came to reflect itself as an enchanted mirror that purifies and sublimates everything. Жгучий огонь обеих влюбленных душ проник в атом, придал ему блеск и гладкость, и все прекрасное и благородное в мире отразилось в нем, как в заколдованном зеркале, все очищающем и возвышающем. Los santos anhelos de amor de él y de ella, se fundieron en uno; y sin desprenderse enteramente de ambas almas, tuvieron en la misteriosa unión ser singular y substancial suyo y algo a modo de vaga, indecisa y propia conciencia. The holy longings for love of him and hers were merged into one; and without completely detaching themselves from both souls, they had in the mysterious union being singular and substantial theirs and something as a vague, indecisive and own conscience. Его и ее святое стремление к любви слились воедино; и, не отделяясь полностью от обеих душ, они имели в таинственном союзе свое единственное и субстанциальное существо и что-то вроде смутной, нерешительной и собственной совести. Se separaron los amantes. The lovers separated. Él fue muy lejos; peregrinó y combatió. Durante diez años, no supieron ella de él, ni él de ella, por los medios ordinarios y vulgares. For ten years, she did not know about him, nor he about her, by ordinary and vulgar means. В течение десяти лет она не знала о нем, а он о ней обычными и вульгарными средствами. Pero el unificado deseo de ambos, el duende que nació del beso, con pintadas alas de mariposa y con la rapidez del rayo, volaba de un extremo a otro de la tierra; y ya se posaba en ella, ya en él, y hacía que se estrechasen como presentes, y renovaba el casto beso de que había nacido, no como recuerdo vano, sino como si nuevamente y con la misma o con mayor vehemencia ellos se besaran. But the unified desire of both, the goblin that was born from the kiss, with painted butterfly wings and with the speed of lightning, flew from one end of the earth to the other; and he alighted on her, already on him, and made them shake as presents, and renewed the chaste kiss from which he had been born, not as a vain memory, but as if again and with the same or with greater vehemence they were kissing. Но единое желание обоих, эльфийка, рожденная от поцелуя, с нарисованными крыльями бабочки и со скоростью молнии перелетела с одного конца земли на другой; и то оседало на ней, то на нем, и обнимало их как подарки, и возобновляло целомудренный поцелуй, от которого он родился, не как суетное воспоминание, а как будто они снова целовались и с той же или с большей страстностью. . No dude, pues vuestra reverencia de que el tal duende existe o ha existido. Не сомневайтесь, тогда ваше благоговение, что такой эльф существует или существовал. ¿Cómo explicar sin él la tenaz persistencia, durante diez años, de los mismos amores? Как без него объяснить цепкое постоянство в течение десяти лет одной и той же любви? El deseo no era sólo de ella. Желание было не только ее. El deseo no era sólo de él. En ambos estaba, pero, al unirse, se separó de ambos, creando la unión un ser distinto. Оно было в обоих, но, соединившись, отделилось от обоих, союз создал другое бытие. Este ser no tiene ya razón de ser; desaparece, pero no muere. Это бытие больше не имеет причины быть; исчезает, но не умирает. No debe decirse que ha muerto o que va a morir la chispa inteligente, enriquecida con la viva representación de toda la hermosura, de la tierra y del cielo, cuando, cumplida la misión para que fue creada, se diluye en el inmenso mar de la inteligencia y del sentimiento, que presta vigor armónico y crea la luz y hace palpitar la vida en la indefinida multitud de mundos que llenan la amplitud del éter. Нельзя сказать, что умная искра умерла или умрет, обогатившись живым воплощением всей красоты, земли и неба, когда, выполнив миссию, для которой она была создана, она растворится в бескрайнем море разум и чувство, которые придают гармоническую силу, творят свет и заставляют жизнь пульсировать в бесконечном множестве миров, наполняющих широту эфира.

Fray Domingo oyó con atención todo esto y mucho más que dijo fray Antonio, y acabó por convencerse de que había duendes, unos prosaicos, otros poéticos, como el de don Pedro y doña Eulalia, sin que la teoría de fray Antonio pugnase en manera alguna con la verdad católica, pues redundaba en mayor gloria de Dios, hasta donde alcanza a concebirla el limitado entendimiento humano. Fray Domingo listened attentively to all this and much more that Fray Antonio said, and ended up being convinced that there were elves, some prosaic, others poetic, like that of Don Pedro and Doña Eulalia, without the theory of Fray Antonio in any way contesting with the Catholic truth, since it redounded in the greater glory of God, as far as limited human understanding can conceive it. Брат Доминго внимательно выслушал все это и многое другое из того, что сказал брат Антонио, и в конце концов убедил себя, что существуют гоблины, одни прозаические, другие поэтические, как у дона Педро и доньи Эулалии, причем теория брата Антонио никоим образом не противоречит им. католическую истину, потому что она служила к большей славе Божией, насколько это может понять ограниченное человеческое понимание.