Шевчук - о батле с Путиным и войне в Чечне / вДудь (3)
Они из-за решётки мне аплодировали, кричали:
«Юрок, держись давай, спасибо!»
В общем, так вот, да.
И местный художник в «Крестах», сидит тоже давно...
— Такое. Да. Мужик очень интересный. — За что, не знаете?
Ой, не знаю.
И вот он написал вещь такую, да.
В 1996 году вам, как и более-менее всем русским музыкальным звёздам тех времён,
предлагали участие в турне «Голосу или проиграешь».
— Турне, где топили за Бориса Ельцина. — Да.
— Вы отказались. — Да. — Почему?
Я приехал после Чечни. Это ответ.
Как я мог за эту власть голосовать?
Нет.
Не, не, не, не.
У меня было собрание с группой. Деньги были огромные.
— Примерно помните какие? — 120 тысяч долларов.
— За всё? — За одну песню.
— Что? — 120 тысяч долларов за одну песню.
— А концертов же... — Ну вот приехал куда-то в город, спел «Что такое осень».
Получил 120 штук, дальше поехал.
При цене на трёхкомнатную квартиру в Москве тысяч в 10 долларов в то время.
(Шевчук) Ну да, да. Ну помнишь все эти коробки, «ксероксы»?
Бабок было море просто.
У нас тогда денег не было вообще ни копья.
Но я ребятам объяснил, рассказал, говорю:
«Я не могу поехать в эту х... ну, хрень,
потому что я предам просто людей,
которые просто там подыхали. Ну как это?»
Честно скажите, были те в группе, кто был за поездку?
— Мы голосовали. — Какой счёт?
Три против пяти, что ли?
— Против пяти? — Да.
При этом я слышал, что вы на нуле тогда были.
То есть вот было всё довольно паршиво в смысле денег.
Абсолютно!
Ну так я мотался везде по этим горячим точкам.
У нас...
Я хочу сказать, что в те года мы...
Ну, народ жил очень тяжело, и
мы, естественно, это всё видели
и в никаких башнях из слоновой кости не жили и не живём.
Я хочу сказать, что у нас больше было благотворительных концертов, чем платных.
Смотрите. Если представить, что тур, например, насчитывал десять городов,
то десять выступлений приносили группе 1.200.000 долларов?
— Когда? — Приносили БЫ. Если бы вы согласились.
Ну, да, наверное.
Нет, ну, там деньги... Нет, нет.
Это было 120 тысяч долларов за два-три города,
потом ещё там... Ну, как бы, не за один город, нет.
По-моему. Я не помню эти деньги.
А кто-то кроме вас отказался тогда из тогдашних звёзд?
По-моему, Дима Ревякин.
— Это группа «Калинов мост»? — Да.
И всё?
Я не помню точно.
А! С Гариком Сукачёвым был такой прикол.
Он согласился, мне рассказывали,
и где-то в Красноярске он спустился по трапу.
К нему журналисты: «Ну как вам? За Ельцина?»
А он говорит: «А я не за Ельцина, я за Горбачёва».
И его с тура убрали.
— Да? — Было очень смешно, да.
Я проголосовал за Ельцина.
За Бориса Николаевича Ельцина.
Голосовал за ту команду Ельцина и, соответственно, мэра столицы Лужкова.
Встреча с Владимиром Путиным в 2010 году.
Эх. Ожидал этот вопрос, да.
— Для начала... — Два чувака поговорили. Что такого?
Будет марш несогласных в Питере. Он будет разгоняться или нет?
(перебивают друг друга) — (Путин) Юр! Юра, Юра, дорогой! Секундочку! — Ну почему? Вот я ходил... Я иду на марш несогласия.
— Не, не, не! Секундочку! — Я иду на марш несогласия.
Нас 500 человек. 2500 ОМОНовцев.
— Юра, мы с тобой дискутировали... Слушай! — Мы кого-то убили? Зарезали?
— Я внимательно слушал и не перебивал. — Хорошо. Хорошо.
— Ну, если вам честно сказать, то... — Там интереснее среда была.
Сейчас, да, я хочу вас расспросить про среду,
но вы же понимаете, что для кучи народа
Юрий Шевчук мало известен как Юра-музыкант,
он известен как человек, который не зассал.
Один из немногих, кто не зассал поговорить, как, вы сами выразились, два чувака.
Это не очень принято у нас.
Для начала. Давайте восстановим.
Кто вас туда пригласил?
Кто собирал всю эту творческую интеллигенцию?
Ну, была встреча, был благотворительный концерт,
который организовал фонд Чулпан Хаматовой.
Ну, я с ней дружу, и мы всегда помогаем.
Собирались деньги детям, больным лейкемией, онкологией.
До этого было много концертов.
Ну, денег не хватало конечно для клиники...
— Давайте коротко скажем, просто чтобы долго... — Да. Чулпан Хаматова.
Чулпан Хаматова. Коротко про другое.
Это правда, что вы один из основателей фонда «Подари жизнь»?
— Да нет, я просто помогаю. — (с пониманием) Мхм!
Чулпан организовала.
Когда вам позвонил
вот тот таинственный человек, который сказал...
Ну вот как раз за день до этого. Это меня немножко так раззверило.
— Вежливо говорил или дерзко? — Вежливо, вежливо. Да.
— Вежливо. — И попросил не задавать..?
(елейным голосом) «Юрий Юлианыч...
Владимир Владимирович так устал.
Пожалуйста, не задавайте каких-то вопросов».
Я говорю: «Ну, а смысл тогда в беседе? Если вопросов не задавать.
Что, аплодировать, что ли?»
Что он ответил?
Ну, «я вас прошу», туда-сюда.
— Путин сказал, что это провокация. — Нет.
Вы допускаете, что это кто-то не имеющий отношения к Путину?
Что вас так разыграли.
Нет, голос был такой, знаешь, как бы сказать, такой
вежливо-официальный.
Этот официальный голос, знаешь, его ни с чем не спутаешь.
Ну слушайте, вежливый официальный голос и у библиотекаря может быть.
Ну, может быть, да. Но здесь как-то всё к одному, не знаю.
А ещё к тому же всем позвонили.
— А, всем? — Да.
— Тогда окей. — Мне потом рассказывали артисты.
Очень смешно сейчас пересматривать эту запись
и особенно смотреть на лица людей сидящих.
Пока вы говорили, вы чувствовали,
ну, аромат — извините за — и мы не материмся, но попёрдывания?
Вот что кому-то было страшно из тех, кто...
Они растворились все. Но кто-то мне на ногу отчаянно давил.
— Леонид Ярмольник, очевидно. — Да, и говорил:
(злобным полушёпотом) «Блядь, ну хватит, щас посадят!»
А другой половиной лица улыбался Путину. Это, конечно, великий артист.
— «Половиной лица»? — Нет, я к нему прекрасно отношусь.
Но там у него случилось хорошо.
Ваша цитата:
«Вы не представляете, какая тяжёлая там была атмосфера».
— Да, да. — А что именно тяжёлое?
Охрана меня сверлила глазами.
Но там это так... Её просто не показали.
Она там со всех сторон стояла.
Там такие шкафы.
Такие, да.
Там было, да.
И как-то вот эта вот
какая-то робость духа от музыкантов —
у них вот этот страх, знаешь, такой какой-то,
непонятка какая-то там.
Вот эта чашка в руках ВВП,
из которой он ни разу не выпил.
Всё вот это вот, знаешь, как-то было очень интересно.
Вообще это не первый раз, когда... Тоже ваша цитата:
«Народ и царь. Народ безмолвствует».
Не первый раз, когда люди,
добившиеся колоссальных успехов в своём основном ремесле,
при встрече с Путиным ведут себя абсолютно по-рабски.
Меня родители учили...
Это особенно распространено в футболе и в спорте вообще.
Со всеми поровну,
со всеми уважительно —
и с бомжом, и с президентом.
Меня родители так учили.
Я со всеми говорю всегда... Пока меня не достанут.
Достали — да, получайте. А так...
Я вежлив до последнего предела.
— (Дудь, понимающе) Мхм! — Со всеми. Так меня родители.
Как вы отреагировали? Народ возмущался на переспрашивание «как вас зовут?»
— Политический... — (Путин) Подождите. А как вас зовут, извиняюсь?
(Шевчук) Юра Шевчук.
Юра. Юра, это провокация.
(Шевчук) Провокация? Понял. (Путин смеётся)
А вы? Ну вот только по-честному.
Да там кто-то сказал просто, кто-то подхватил.
Ну, это типичная такая фишка.
Вы были, Юра, например, ну допросах?
Ну, я пару раз был в отделении милиции, но не на Лубянке.
Ну, был там, может, не так немного, но бывал.
У тебя следак 15 раз спрашивает:
«Как зовут? Фамилия, имя, отчество?»
Чтобы тебя сбить с толку.
Это был такой типичный ход следака.
Но он у него так... В принципе, видишь, все запомнили.
Когда вы расходились с Путиным,
какое это было рукопожатие?
Они его облепили все, я повернулся и ушёл. Я не подходил к нему.
Как и о чём вы говорили с коллегами после этого? Теми, которые были на встрече.
— Ни о чём. — Никто не говорил..?
А зачем? Мне было неинтересно их мнение абсолютно.
Я сказал то, что...
Я хотел больше сказать, просто...
По времени не получилось.
Во-вторых, Путин, он так-то молодец —
он держит удар и нормально отвечал.
Местами шутил. Ну то есть был такой разговор.
Нет. Мне это было неинтересно ни с кем обсуждать.
На следующий день телефон заревел.
Мне предложили, сразу позвонили из Конгресса Соединённых Штатов,
читать там лекцию
и так далее и то прочее.
Я сказал, что мы сами, без вас, блин, разберёмся.
Ну, я не сторонник того, чтобы за границей
маму-Родину, так сказать...
— Разбираться на своей земле? — ...полоскать. Конечно.
Конечно, да. Я от всего от этого отказался.
А звонили все!
Насколько я знаю, вам потом пришёл ответ из администрации президента.
Где было от... Вы передали листок Путину?
Да, я просто собрал с «Новой газетой»,
у меня там друзья, всякие проблемы.
И кстати, вот...
Какие-то проблемы... Ну, много, много, много. Целую папку ему передал.
Каких-то просьб от кого-то. Я подготовился!
— И они ответили на это? — Да.
То есть вы, грубо говоря, говорите: «Нет свободы слова в стране».
— Да. — И приводите пример. — «Есть свобода слова».
— А ответ был такой? — Да!
Это конструктивные были ответы?
Но с другой стороны, помогли Дому на Горе,
который тогда задыхался, который мы ведём,
где излечиваются от недуга вот этого алкаши-наркоманы.
Очень сильную аренду местная администрация задвинула
вот этому нашему достаточно скромному сооружению.
И просто... Путин через год, но помог, да.
Его администрация.
Вы в те времена, и вы спрашивали про них, ходили на те самые марши несогласных,
которые тогда в последние числа...
Всё началось с архитектуры.
Я, как бы, знаешь, на это...
Как вы её называете? «Нефтяная»..?
— «Бутылка с нефтью»? — Да!
— Про «Охта-центр». — Да, да, да.
И после этого вы втянулись?
Ну, не втянулся, а просто-напросто...
Ну, я всегда был в оппозиции.
Я никогда не любил начальство — каким бы оно ни было
и что бы оно там нам ни обещало.
Мне как-то всегда было...
Ты пойми: наше поколение рок-н-ролльщиков —
это свобода просто духа, внутренняя свобода.
Но все это знают. И делать из меня какого-то там, я не знаю,
марширующего чувака —
ну это просто глупо; я всегда был таким.
Когда вы отошли от этого? Вот что меня...
Я никогда не пел, понимаешь, как, допустим, некоторые мои коллеги
на инаугурации перед какими-то президентами, губернаторами.
— (Дудь) Группа «ЛЮБЭ» сейчас появилась на экране. — Никогда мы не ездили ни на какие корпоративы, на это на всё.
Мы просто парни такие, другие.
Когда вы отошли от этого?
Вы были в оппозиционной движухе довольно долго первую половину нулевых.
А сейчас вас там нет. Почему?
Ну как нету?
Просто ну что говорить одно и то же, блин?
Ну сколько можно? Я просто альбом напишу, и его люди послушают.
Я выбрал аудиторию, зрителей, музыку, искусство, потому что...
Ну буду я сидеть, как какой-нибудь Шендерович:
«Вот, там, власть зло!»
Или наоборот: «Путин — это наша слава, чудо!»
И что, на это жизнь тратить? Да я, что, идиот, что ли, блин?
Я лучше новый альбом запишу с ребятами.
Потому что я уже всё сказал тыщу раз.
Ну что, я попугай в клетке, блин?
(смеётся)
Путин идёт на очередной срок.
Вы этому радуетесь или грустите по этому поводу?
Ну, я бы конечно...
Ну, вот, как бы, никого не учу и никому ничего не советую...
— Кроме Шнура. — Но... Да, кроме Серёжи, да.
Да, Серёж, привет. (смеётся)
Конечно Навального надо допускать к выборам, и нечего очковать этим чувакам.
Всё равно Путин, наверно, победит, безусловно.
Но очковать не нужно.
Ну чего бояться-то Навального?
Допустите его, Владимир Владимирович, к власти, ну, к выборам нормально.
Ну что такого? Все оценят.
Будет по-мужски. Всё нормально.
Чё глушить всю эту оппозицию? Вы поймите одно:
из разницы мнений обо всё в этом мире
может только выковаться истина какая-то.
В 93-ем году у вас был концерт на Дворцовой площади.
И предание сохранило невероятную цифру:
120 тысяч человек.
По данным МВД, да.
А расскажите, пожалуйста. Вот попробуем восстановить чувства человека,
который с гитарой выходит — и вот там море людей.
И на крышах Эрмитажа, и везде.
И даже залезли на Александрийский столб.
Да хватит вам толкаться! Ну что же вы, народ?
Я не знаю как, но это было.
Что вы чувствовали? Вам было стрёмно? Или, наоборот, это эйфория, как от наркоты?
Было стрёмно, потому что город дал очень мало милиции.
Представляешь, на 120 тысяч было, по-моему, человек 30.
И всё. И толпа была неуправляемая.
Начали давить народ.
Сзади напирали, и...
При мне там просто...
Ребята нам помогали. Вынимали девушек.
Слава богу, там одну ногу сломали одному парню,
но никого не задавили.
Когда...
И мы поехали после этого концерта на гастроли.