Call of the Wild (Russian), Зов предков (6)

Зов предков (6)

Те древние инстинкты, что в известную пору года гонят людей из шумных городов в леса и поля убивать живых тварей свинцовыми шариками, теперь проснулись в Бэке, и в нем эта кровожадность и радость умерщвления были бесконечно более естественны. Он мчался впереди всей своры в бешеной погоне за добычей, за этим живым мясом, чтобы впиться в него зубами, убить и в теплую кровь погрузить морду до самых глаз.

Есть экстаз, знаменующий собою вершину жизни, высшее напряжение жизненных сил. И парадоксально то, что экстаз этот есть полнота ощущения жизни и в то же время — полное забвение себя и всего окружающего. Такой самозабвенный восторг приходит к художнику-творцу в часы вдохновения. Он охватывает воина на поле брани, и воин в упоении боя разит без пощады. В таком именно экстазе Бэк во главе стаи, с древним победным кличем волков, гнался за добычей, мчавшейся впереди в лунном свете. Экстаз этот исходил из неведомых ему самому недр его существа, возвращая его в глубину времен. Жизнь кипела в нем, вставала бурным разливом, и каждый мускул, каждая жилка играли, были в огне, и радость жизни претворялась в движение, в эту исступленную скачку под звездами по мертвой, застывшей от холода земле.

Шпиц, хладнокровный и расчетливый даже в моменты самого буйного азарта, отделился от стаи и побежал наперерез зайцу через узкую косу, вокруг которой речка делала поворот. Бэк этого не заметил: он, огибая излучину, видел только мелькавший впереди белый призрак зайца. Вдруг другой белый призрак, побольше первого, прыгнул с береговой кручи прямо на дорогу перед зайцем. Это был Шпиц. Заяц не мог повернуть назад. Шпиц еще на лету вонзил зубы ему в спину, и заяц крикнул, как кричит в муке человек. Услышав этот вопль Жизни, которая в разгаре своем попала в железные объятия Смерти, вся свора, бежавшая за Бэком, дико взвыла от восторга.

Молчал только Бэк. Не останавливаясь, он налетел на Шпица, да так стремительно, что не успел схватить его за горло. Они упали и покатились, взметая снег. Шпиц первый вскочил на ноги — так быстро, словно и не падал, — укусил Бэка за плечо и прыгнул в сторону. Челюсти его дважды сомкнулись мертвой хваткой, как железные челюсти капкана, он отскочил, чтобы лучше разбежаться для прыжка, и зарычал, вздернув верхнюю губу и оскалив зубы.

Бэк почувствовал, что настал решительный миг, что эта схватка будет не на жизнь, а на смерть. Когда они, заложив назад уши, с рычанием кружили друг около друга, настороженно выжидая удобного момента для нападения, Бэку вдруг показалось, что все это ему знакомо, что это уже было когда-то: белый лес кругом, белая земля, и лунный свет, и упоение боя. В белом безмолвии вокруг было что-то призрачное. Ни малейшего движения в воздухе, ни шелеста, не дрожал на дереве ни один засохший лист, и только пар от дыхания собак медленно поднимался в морозном воздухе.

Эти плохо прирученные потомки волков быстро покончили с зайцем и теперь в напряженном, безмолвном ожидании окружили кольцом сражающихся. Глаза у всех горели, пар из раскрытых пастей медленно поднимался вверх. И вся эта картина из каких-то первобытных времен не была для Бэка ни новой, ни странной. Казалось, что так было всегда, что это в порядке вещей.

Шпиц был опытным бойцом. На своем пути от Шпицбергена через всю Арктику и Канаду и Бесплодную Землю он встречал всевозможных собак и всех их одолевал и подчинял себе. Ярость его была страшна, но никогда не ослепляла его. Обуреваемый жаждой терзать и уничтожать, он, однако, ни на миг не забывал, что и противником его владеет такая же страсть. Никогда он не нападал, не подготовившись встретить ответный натиск. Никогда не начинал атаки, не обеспечив себе заранее успеха.

Тщетно Бэк пытался вонзить зубы в шею этого громадного белого пса. Как только он нацеливался клыками на незащищенное место, его встречали клыки Шпица. И клык ударялся о клык, морды у обоих были в крови, а Бэку все никак не удавалось обмануть бдительность врага. Он разгорячился и ошеломил Шпица вихрем внезапных натисков. Снова и снова нацеливался он на снежно-белое горло, в котором биение жизни слышалось так близко, но Шпиц всякий раз, укусив его, отскакивал. Тогда Бэк пустил в ход другой маневр: делая вид, что хочет вцепиться Шпицу в горло, он внезапно отдергивал назад голову и, извернувшись, ударял Шпица плечом, как тараном, стараясь повалить его. Но Шпиц успевал укусить его в плечо и легко отскакивал в сторону.

Шпиц был еще совершенно невредим, а Бэк обливался кровью и дышал тяжело. Схватка становилась все ожесточеннее. Окружившие их кольцом собаки в полном молчании ждали той минуты, когда кто-нибудь из двух упадет, и готовились доконать побежденного. Когда Бэк запыхался, Шпиц от обороны перешел к наступлению и не давал ему передышки. Бэк уже шатался. Один раз он даже упал — и все шестьдесят собак в тот же миг вскочили на ноги. Но Бэк одним прыжком взлетел с земли, и весь круг снова застыл в ожидании.

У Бэка было то, что и человека и зверя делает великим: воображение. В борьбе он слушался инстинкта, но и мозг его не переставал работать. Он бросился на врага, как будто намереваясь повторить прежний маневр — удар плечом, но в последний момент припал к земле и вцепился в левую переднюю ногу Шпица. Захрустела сломанная кость, и белый пес оказался уже только на трех ногах. Трижды пробовал Бэк повалить его наземь, потом, пустив в ход тот же маневр, перегрыз ему правую переднюю ногу.

Несмотря на боль и беспомощное состояние, Шпиц делал бешеные усилия удержаться на ногах. Он видел безмолвный круг собак, их горящие глаза, высунутые языки и серебряный пар от их дыхания, поднимавшийся вверх. Кольцо все теснее сжималось вокруг него, а он не раз видывал прежде, как такое кольцо смыкалось вокруг побежденного в схватке. На этот раз побежденным оказался он.

Участь его была решена. Бэк был беспощаден. Милосердие годилось только для более мягкого климата. Он готовился нанести окончательный удар. Собаки придвинулись уже так близко, что он ощущал на своих боках их теплое дыхание. За спиной Шпица он видел припавшие к земле, подобравшиеся для прыжка тела, глаза, жадно следившие за каждым его движением. Наступила пауза. Все собаки замерли на месте, словно окаменев. Только Шпиц весь дрожал и шатался, ощетинившись, грозно рыча, будто хотел испугать надвигавшуюся смерть. Но вот Бэк кинулся на него — и тотчас отскочил. На этот раз удар плечом сделал свое дело.

Шпиц упал. Темное кольцо собак сомкнулось в одну точку на озаренном луной снегу, и Шпиц исчез. А Бэк стоял и глядел, как победитель. Это стоял торжествующий первобытный зверь, который убил и наслаждался этим.

IV. КТО ПОБЕДИЛ В БОРЬБЕ ЗА ПЕРВЕНСТВО

Ну, что я говорил? Разве не правда, что в этом Бэке сидят два дьявола? Так выражал свои чувства Франсуа на другое утро, обнаружив, что Шпиц исчез, а Бэк весь в ранах. Он подтащил Бэка к костру и при свете огня показал Перро его бока и спину.

— Этот Шпиц дерется, как дикий зверь, — сказал Перро, осматривая зияющие раны и укусы.

— А Бэк — как два зверя! — отпарировал Франсуа — Ну. Да теперь у нас дело пойдет на лад. Не будет Шпица, так и дракам конец.

Пока Перро укладывал и грузил на нарты все их пожитки, погонщик запрягал собак. Бэк подошел к месту вожака, где всегда впрягали Шпица. Франсуа, не обращая на него внимания, подвел к этому столь желанному месту Соллекса; он считал его наиболее подходящим для роли вожака. Но Бэк в ярости набросился на Соллекса, отогнал его и стал на место Шпица.

— Ну и ну! — воскликнул Франсуа, от восторга хлопнув себя по бедрам. — Посмотрите-ка на Бэка! Загрыз Шпица и теперь хочет стать вожаком.

— Пошел вон, разбойник! — прикрикнул он на Бэка, но тот стоял как ни в чем не бывало.

Франсуа схватил его за шиворот и, хотя пес грозно зарычал, оттащил в сторону, а на место вожака опять поставил Соллекса. Тому это явно не понравилось: видно было, что старый пес боится Бэка. Франсуа был упрям и настоял на своем, но, как только он отвернулся, Бэк опять прогнал Соллекса, и тот отошел очень охотно.

Тут уже Франсуа рассердился.

— Вот я тебя сейчас проучу! — крикнул он и, убежав, вернулся с тяжелой дубиной.

Бэк вспомнил человека в красном свитере и медленно отступил. Больше он не пытался отогнать Соллекса, когда того опять поставили впереди. Но он кружил около на таком расстоянии, чтобы его не могла достать дубинка. Злобно и обиженно ворча, он все время не сводил глаз с дубинки, чтобы успеть увернуться, если Франсуа швырнет ею в него: он уже по опыту знал, как действует эта штука.

Погонщик занялся своим делом и крикнул Бэка только тогда, когда до него дошла очередь, собираясь поставить его на старое место, перед Дэйвом. Бэк попятился на несколько шагов. Франсуа двинулся к нему, но пес отбежал еще дальше. Это повторялось несколько раз, и наконец Франсуа бросил дубинку, думая, что Бэк боится ее. Но дело было не в дубинке, — Бэк открыто бунтовал, добиваясь места вожака. Оно принадлежало ему по праву, он его заслужил и не соглашался на меньшее.

Перро поспешил на помощь Франсуа. Битый час они вдвоем гонялись за Бэком, швыряли в него палками, но он увертывался от них. Они проклинали его, и его родителей, и прародителей, и всех еще не явившихся на свет потомков до самых отдаленных поколений, и каждый волосок на его шкуре, и каждую каплю крови в его жилах. А Бэк на ругань отвечал рычанием и не подпускал их близко. Он не пытался убежать, но кружил вокруг стоянки, ясно давая понять людям, что, если его желание будет исполнено, он станет опять послушен.

Франсуа наконец сел на снег и почесал затылок. Перро посмотрел на часы и чертыхнулся. Время шло, им следовало выехать еще час назад. Франсуа опять почесал затылок, покачал головой и смущенно ухмыльнулся, глядя на курьера. А тот в ответ пожал плечами, как бы признавая, что они побеждены.

Тогда Франсуа подошел к Соллексу и кликнул Бэка. Бэк засмеялся по-своему, по-собачьи, — но все еще держался на приличном расстоянии. Франсуа выпряг Соллекса и поставил его на прежнее место. Вся упряжка стояла уже в полной готовности, выстроившись сплошной вереницей. Для Бэка теперь уже не оставалось другого места, кроме места вожака впереди. Франсуа снова позвал его, а Бэк снова засмеялся, но все не шел на зов.

— Брось-ка дубинку! — скомандовал Перро.

Франсуа послушался, и тогда только Бэк подошел с торжествующим видом и стал во главе упряжки. На него надели постромки, освободили примерзшие нарты, и они вмиг вылетели на реку, а мужчины на лыжах бежали рядом.

Погонщик Франсуа и раньше был высокого мнения о Бэке, утверждая, что в нем сидят два черта, но не прошло и дня, как он убедился, что недооценивал эту собаку. Бэк сразу же вошел в роль вожака и сообразительностью, быстротой и решительностью превосходил даже Шпица, лучшего вожака, какого когда-либо видел Франсуа.

Но всего замечательнее было его умение подчинять себе других. Он заставил всех собак своей упряжки выполнять его требования. Дэйв и Соллекс ничего не имели против нового вожака. Их дело было трудиться, тащить нарты, не жалея сил, и пока им не мешали, они на все были согласны. Пусть бы вожаком поставили хоть Билли, лишь бы он поддерживал порядок! Но остальные собаки за последнее время отбились от рук и теперь были очень удивлены строгостью, с какой Бэк призвал их к порядку. Лодырь Пайк, занимавший в упряжке место позади Бэка, раньше налегал на ремни только в такой мере, в какой это было неизбежно, и ни капельки сильнее. Но теперь Бэк подбадривал его частой и энергичной трепкой, и с первого дня Пайк стал работать так усердно, как никогда в жизни. А угрюмый Джо в первый же вечер на стоянке был основательно наказан — это никогда не удавалось даже Шпицу. Бэк навалился на него всей своей тяжестью и трепал до тех пор, пока тот не перестал огрызаться и не заскулил, прося пощады.

Вся упряжка сразу стала работать лучше. Восстановилась былая слаженность движений, и опять все собаки неслись в своих постромках словно слитые в одну. У порогов Ринк Рэпидс Перро прикупил еще двух канадских лаек. Тика и Куну. Бэк выдрессировал их так быстро, что Франсуа только ахал и диву давался.

— Днем с огнем не сыщешь другого такого пса, как этот Бэк! — твердил он. — За такого и тысячу долларов отдать не жалко, ей-богу! Скажешь нет, Перро?

Перро соглашался. Он уже к тому времени превысил рекорд скорости и превышал его все больше день ото дня. Дорога была в прекрасном состоянии, твердая, хорошо укатанная, не было на ней свежего, рыхлого снега, который так затрудняет езду. Притом было не очень холодно. Температура, упав до пятидесяти градусов ниже нуля, оставалась все время на этом уровне.

Зов предков (6) Ruf der Ahnen (6) Call of the ancestors (6) L'appel des ancêtres (6) Wezwanie przodków (6)

Те древние инстинкты, что в известную пору года гонят людей из шумных городов в леса и поля убивать живых тварей свинцовыми шариками, теперь проснулись в Бэке, и в нем эта кровожадность и радость умерщвления были бесконечно более естественны. Those ancient instincts that at a certain time of the year drove people from noisy cities to forests and fields to kill living creatures with lead balls, now woke up in Beck, and in him this bloodthirstiness and the joy of killing were infinitely more natural. Он мчался впереди всей своры в бешеной погоне за добычей, за этим живым мясом, чтобы впиться в него зубами, убить и в теплую кровь погрузить морду до самых глаз. |||||||||||||||sink||||||||||||| He raced ahead of the whole pack in a frantic pursuit of prey, for this living meat, in order to bite into it with his teeth, kill and immerse his muzzle in warm blood to the very eyes.

Есть экстаз, знаменующий собою вершину жизни, высшее напряжение жизненных сил. |ecstasy|||||||| There is ecstasy, which marks the summit of life, the highest tension of vital forces. И парадоксально то, что экстаз этот есть полнота ощущения жизни и в то же время — полное забвение себя и всего окружающего. |||||||fullness|||||||||oblivion|||| And it is paradoxical that this ecstasy is the fullness of the sensation of life and at the same time - a complete oblivion of oneself and everything around. Такой самозабвенный восторг приходит к художнику-творцу в часы вдохновения. |selfless|||||creator||| Such selfless delight comes to the artist-creator in hours of inspiration. Он охватывает воина на поле брани, и воин в упоении боя разит без пощады. |||||||||||strikes|| It embraces the warrior on the battlefield, and the warrior strikes without mercy in the ecstasy of battle. В таком именно экстазе Бэк во главе стаи, с древним победным кличем волков, гнался за добычей, мчавшейся впереди в лунном свете. ||||||||||victorious|call||||||||| It was in this ecstasy that Buck, at the head of the pack, with the ancient victory cry of wolves, chased the prey that raced ahead in the moonlight. Экстаз этот исходил из неведомых ему самому недр его существа, возвращая его в глубину времен. ||||||||||returning|||| This ecstasy emanated from the depths of his being unknown to him, returning him to the depths of time. Жизнь кипела в нем, вставала бурным разливом, и каждый мускул, каждая жилка играли, были в огне, и радость жизни претворялась в движение, в эту исступленную скачку под звездами по мертвой, застывшей от холода земле. |||||turbulent||||muscle||||||||||transformed|||||frenzied||||||frozen||| Life boiled in him, rose up in a stormy spill, and every muscle, every vein played, were on fire, and the joy of life was transformed into movement, into this frenzied leap under the stars on the dead earth, frozen from the cold.

Шпиц, хладнокровный и расчетливый даже в моменты самого буйного азарта, отделился от стаи и побежал наперерез зайцу через узкую косу, вокруг которой речка делала поворот. |||calculating|||||frenzied||||||||hare|||||||| Spitz, cold-blooded and calculating even in moments of the most violent excitement, separated from the pack and ran across the hare through a narrow spit around which the river made a turn. Бэк этого не заметил: он, огибая излучину, видел только мелькавший впереди белый призрак зайца. |||||||||flashing|||| Buck did not notice this: he, bending around the bend, saw only the white ghost of a hare flashing ahead. Вдруг другой белый призрак, побольше первого, прыгнул с береговой кручи прямо на дорогу перед зайцем. |||||||||cliff||||| Suddenly, another white ghost, larger than the first, jumped from the coastal steep straight onto the road in front of the hare. Это был Шпиц. Заяц не мог повернуть назад. The hare could not turn back. Шпиц еще на лету вонзил зубы ему в спину, и заяц крикнул, как кричит в муке человек. Spitz, on the fly, sank his teeth into his back, and the hare shouted like a man cries in agony. Услышав этот вопль Жизни, которая в разгаре своем попала в железные объятия Смерти, вся свора, бежавшая за Бэком, дико взвыла от восторга. Hearing this cry of Life, which in its midst fell into the iron embrace of Death, the whole pack, running after Beck, howled wildly with delight.

Молчал только Бэк. Only Buck was silent. Не останавливаясь, он налетел на Шпица, да так стремительно, что не успел схватить его за горло. Without stopping, he ran into Spitz, but so swiftly that he did not have time to grab him by the throat. Они упали и покатились, взметая снег. They fell and rolled, blowing up the snow. Шпиц первый вскочил на ноги — так быстро, словно и не падал, — укусил Бэка за плечо и прыгнул в сторону. Spitz was the first to jump to his feet - as quickly as if he hadn't fallen - bit Beck on the shoulder and jumped to the side. Челюсти его дважды сомкнулись мертвой хваткой, как железные челюсти капкана, он отскочил, чтобы лучше разбежаться для прыжка, и зарычал, вздернув верхнюю губу и оскалив зубы. His jaws closed twice in a death grip, like the iron jaws of a trap, he jumped back to better scatter for a jump, and growled, lifting his upper lip and bared his teeth.

Бэк почувствовал, что настал решительный миг, что эта схватка будет не на жизнь, а на смерть. Buck felt that the decisive moment had come, that this fight would not be for life, but for death. Когда они, заложив назад уши, с рычанием кружили друг около друга, настороженно выжидая удобного момента для нападения, Бэку вдруг показалось, что все это ему знакомо, что это уже было когда-то: белый лес кругом, белая земля, и лунный свет, и упоение боя. When they, putting their ears back, circled each other with a growl, cautiously waiting for a convenient moment to attack, Buck suddenly thought that all this was familiar to him, that it had already been once: a white forest around, white earth, and moonlight, and the ecstasy of battle. В белом безмолвии вокруг было что-то призрачное. There was something ghostly in the white silence around. Ни малейшего движения в воздухе, ни шелеста, не дрожал на дереве ни один засохший лист, и только пар от дыхания собак медленно поднимался в морозном воздухе. Not the slightest movement in the air, not a rustle, not a single dead leaf trembled on the tree, and only the steam from the dogs' breath slowly rose in the frosty air.

Эти плохо прирученные потомки волков быстро покончили с зайцем и теперь в напряженном, безмолвном ожидании окружили кольцом сражающихся. These poorly tamed descendants of wolves quickly finished off the hare and now, in tense, silent anticipation, surrounded the fighting. Глаза у всех горели, пар из раскрытых пастей медленно поднимался вверх. Everyone's eyes were burning, steam from the open mouths slowly rose upward. И вся эта картина из каких-то первобытных времен не была для Бэка ни новой, ни странной. And this whole picture from some primitive times was neither new nor strange for Beck. Казалось, что так было всегда, что это в порядке вещей. It seemed that it was always like this, that it was in the order of things.

Шпиц был опытным бойцом. Spitz was an experienced fighter. На своем пути от Шпицбергена через всю Арктику и Канаду и Бесплодную Землю он встречал всевозможных собак и всех их одолевал и подчинял себе. ||||Spitsbergen||||||||||||||||||| On his way from Svalbard across the Arctic and Canada and the Bad Land, he met all kinds of dogs and overcame and subdued them all. Ярость его была страшна, но никогда не ослепляла его. His rage was terrible, but never blinded him. Обуреваемый жаждой терзать и уничтожать, он, однако, ни на миг не забывал, что и противником его владеет такая же страсть. |thirst|||||||||||||||||| Overwhelmed with a thirst to torment and destroy, he, however, did not forget for a moment that the same passion possessed his opponent. Никогда он не нападал, не подготовившись встретить ответный натиск. He never attacked without preparing to meet the return onslaught. Никогда не начинал атаки, не обеспечив себе заранее успеха. He never launched an attack without securing success in advance.

Тщетно Бэк пытался вонзить зубы в шею этого громадного белого пса. In vain Buck tried to sink his teeth into the neck of this huge white dog. Как только он нацеливался клыками на незащищенное место, его встречали клыки Шпица. As soon as he aimed his fangs at an unprotected place, he was met by Spitz's fangs. И клык ударялся о клык, морды у обоих были в крови, а Бэку все никак не удавалось обмануть бдительность врага. And the fang hit the fang, both had blood on their muzzles, and Buck still could not deceive the vigilance of the enemy. Он разгорячился и ошеломил Шпица вихрем внезапных натисков. He flared up and stunned Spitz with a whirlwind of sudden onslaught. Снова и снова нацеливался он на снежно-белое горло, в котором биение жизни слышалось так близко, но Шпиц всякий раз, укусив его, отскакивал. Again and again he aimed at the snow-white throat, in which the beating of life could be heard so close, but Spitz bounced back every time he bit him. Тогда Бэк пустил в ход другой маневр: делая вид, что хочет вцепиться Шпицу в горло, он внезапно отдергивал назад голову и, извернувшись, ударял Шпица плечом, как тараном, стараясь повалить его. Then Beck launched another maneuver: pretending that he wanted to grab Spitz by the throat, he suddenly pulled his head back and, twisting, hit Spitz with his shoulder like a ram, trying to knock him down. Но Шпиц успевал укусить его в плечо и легко отскакивал в сторону. But Spitz managed to bite him on the shoulder and easily bounced to the side.

Шпиц был еще совершенно невредим, а Бэк обливался кровью и дышал тяжело. Spitz was still completely unhurt, and Buck was bleeding and breathing heavily. Схватка становилась все ожесточеннее. The fight became more and more fierce. Окружившие их кольцом собаки в полном молчании ждали той минуты, когда кто-нибудь из двух упадет, и готовились доконать побежденного. The dogs surrounding them in complete silence waited for the minute when one of the two fell, and prepared to finish off the vanquished. Когда Бэк запыхался, Шпиц от обороны перешел к наступлению и не давал ему передышки. When Beck was out of breath, Spitz went on the offensive from defense and did not give him a break. Бэк уже шатался. Buck was already staggering. Один раз он даже упал — и все шестьдесят собак в тот же миг вскочили на ноги. Once he even fell - and all sixty dogs jumped to their feet at the same moment. Но Бэк одним прыжком взлетел с земли, и весь круг снова застыл в ожидании. But Buck took off from the ground in one leap, and the whole circle froze again in anticipation.

У Бэка было то, что и человека и зверя делает великим: воображение. Beck had what makes man and beast great: imagination. В борьбе он слушался инстинкта, но и мозг его не переставал работать. In the struggle, he obeyed instinct, but his brain did not stop working. Он бросился на врага, как будто намереваясь повторить прежний маневр — удар плечом, но в последний момент припал к земле и вцепился в левую переднюю ногу Шпица. He threw himself at the enemy, as if intending to repeat the previous maneuver - a blow with his shoulder, but at the last moment he dropped to the ground and grabbed Spitz's left front leg. Захрустела сломанная кость, и белый пес оказался уже только на трех ногах. A broken bone crunched, and the white dog was already on three legs. Трижды пробовал Бэк повалить его наземь, потом, пустив в ход тот же маневр, перегрыз ему правую переднюю ногу. Three times Buck tried to knock him to the ground, then, using the same maneuver, he gnawed his right front leg.

Несмотря на боль и беспомощное состояние, Шпиц делал бешеные усилия удержаться на ногах. Despite the pain and helplessness, Spitz made frantic efforts to stay on his feet. Он видел безмолвный круг собак, их горящие глаза, высунутые языки и серебряный пар от их дыхания, поднимавшийся вверх. He saw the silent circle of dogs, their burning eyes, protruding tongues, and the silver vapor from their breath rising upward. Кольцо все теснее сжималось вокруг него, а он не раз видывал прежде, как такое кольцо смыкалось вокруг побежденного в схватке. The ring was shrinking closer and closer around him, and he had seen more than once before how such a ring closed around the defeated in a fight. На этот раз побежденным оказался он. This time he was defeated.

Участь его была решена. His fate was decided. Бэк был беспощаден. Buck was merciless. Милосердие годилось только для более мягкого климата. Mercy was only suitable for milder climates. Он готовился нанести окончательный удар. He was preparing to deliver the final blow. Собаки придвинулись уже так близко, что он ощущал на своих боках их теплое дыхание. The dogs had already moved so close that he felt their warm breath on his sides. За спиной Шпица он видел припавшие к земле, подобравшиеся для прыжка тела, глаза, жадно следившие за каждым его движением. Behind Spitz, he saw bodies crouching to the ground, scrambling for a jump, eyes eagerly following his every movement. Наступила пауза. There was a pause. Все собаки замерли на месте, словно окаменев. All the dogs froze in place, as if petrified. Только Шпиц весь дрожал и шатался, ощетинившись, грозно рыча, будто хотел испугать надвигавшуюся смерть. Only Spitz trembled all over and staggered, bristling, growling menacingly, as if he wanted to frighten impending death. Но вот Бэк кинулся на него — и тотчас отскочил. But then Buck threw himself at him - and immediately jumped back. На этот раз удар плечом сделал свое дело. This time the shoulder strike did the trick.

Шпиц упал. Spitz fell. Темное кольцо собак сомкнулось в одну точку на озаренном луной снегу, и Шпиц исчез. The dark ring of dogs closed at one point in the moonlit snow, and Spitz disappeared. А Бэк стоял и глядел, как победитель. And Buck stood and looked like a winner. Это стоял торжествующий первобытный зверь, который убил и наслаждался этим. It was a triumphant primitive beast who killed and enjoyed it.

IV. КТО ПОБЕДИЛ В БОРЬБЕ ЗА ПЕРВЕНСТВО Who won the fight for supremacy

Ну, что я говорил? Well, what did I say? Разве не правда, что в этом Бэке сидят два дьявола? Isn't it true that there are two devils sitting in this Beck? Так выражал свои чувства Франсуа на другое утро, обнаружив, что Шпиц исчез, а Бэк весь в ранах. So François expressed his feelings the next morning, discovering that Spitz had disappeared, and Buck was covered in wounds. Он подтащил Бэка к костру и при свете огня показал Перро его бока и спину. He dragged Beck to the fire and showed Perrault his sides and back by the light of the fire.

— Этот Шпиц дерется, как дикий зверь, — сказал Перро, осматривая зияющие раны и укусы. “This Spitz fights like a wild beast,” Perrault said, examining the gaping wounds and bites.

— А Бэк — как два зверя! - And Beck is like two animals! — отпарировал Франсуа — Ну. - retorted Francois - Well. Да теперь у нас дело пойдет на лад. Yes, now things will go smoothly with us. Не будет Шпица, так и дракам конец. There will be no Spitz, and the fights will end.

Пока Перро укладывал и грузил на нарты все их пожитки, погонщик запрягал собак. While Perrault was packing and loading all their belongings on the sleds, the driver harnessed the dogs. Бэк подошел к месту вожака, где всегда впрягали Шпица. Buck went to the leader's place, where Spitz was always harnessed. Франсуа, не обращая на него внимания, подвел к этому столь желанному месту Соллекса; он считал его наиболее подходящим для роли вожака. François, ignoring him, led Sollex to this much desired place; he considered him the most suitable for the role of leader. Но Бэк в ярости набросился на Соллекса, отогнал его и стал на место Шпица. ||||||Sollexa||||||| But Buck in a rage attacked Sollex, drove him away and took Spitz's place.

— Ну и ну! - Well well! — воскликнул Франсуа, от восторга хлопнув себя по бедрам. François exclaimed, slapping his thighs with delight. — Посмотрите-ка на Бэка! - Look at Beck! Загрыз Шпица и теперь хочет стать вожаком. Spitz bitten and now wants to become a leader.

— Пошел вон, разбойник! - Get out, robber! — прикрикнул он на Бэка, но тот стоял как ни в чем не бывало. - he shouted at Beck, but he stood as if nothing had happened.

Франсуа схватил его за шиворот и, хотя пес грозно зарычал, оттащил в сторону, а на место вожака опять поставил Соллекса. François grabbed him by the collar and, although the dog growled menacingly, pulled him aside, and put Sollex in the place of the leader again. Тому это явно не понравилось: видно было, что старый пес боится Бэка. Tom clearly did not like it: it was clear that the old dog was afraid of Buck. Франсуа был упрям и настоял на своем, но, как только он отвернулся, Бэк опять прогнал Соллекса, и тот отошел очень охотно. François was stubborn and insisted on his own, but as soon as he turned away, Buck again drove Sollex away, and he walked away very willingly.

Тут уже Франсуа рассердился. At this point François got angry.

— Вот я тебя сейчас проучу! - I'll teach you a lesson now! — крикнул он и, убежав, вернулся с тяжелой дубиной. He shouted, and, running away, returned with a heavy club.

Бэк вспомнил человека в красном свитере и медленно отступил. Beck remembered the man in the red sweater and backed away slowly. Больше он не пытался отогнать Соллекса, когда того опять поставили впереди. He no longer tried to drive Sollex away when he was again put in front. Но он кружил около на таком расстоянии, чтобы его не могла достать дубинка. But he circled about at such a distance that the club could not reach him. Злобно и обиженно ворча, он все время не сводил глаз с дубинки, чтобы успеть увернуться, если Франсуа швырнет ею в него: он уже по опыту знал, как действует эта штука. Grumbling viciously and resentfully, he kept his eyes on the baton in order to have time to dodge if François threw it at him: he already knew from experience how this thing works.

Погонщик занялся своим делом и крикнул Бэка только тогда, когда до него дошла очередь, собираясь поставить его на старое место, перед Дэйвом. The driver went about his business and shouted Beck only when it came to him, about to put him in his old place, in front of Dave. Бэк попятился на несколько шагов. Buck backed away a few steps. Франсуа двинулся к нему, но пес отбежал еще дальше. François moved towards him, but the dog ran even further. Это повторялось несколько раз, и наконец Франсуа бросил дубинку, думая, что Бэк боится ее. This was repeated several times, and at last François threw down the club, thinking that Buck was afraid of her. Но дело было не в дубинке, — Бэк открыто бунтовал, добиваясь места вожака. But it wasn't about the club, - Buck openly rebelled, seeking the place of leader. Оно принадлежало ему по праву, он его заслужил и не соглашался на меньшее. It belonged to him by right, he deserved it and would not settle for less.

Перро поспешил на помощь Франсуа. Perrault hastened to help François. Битый час они вдвоем гонялись за Бэком, швыряли в него палками, но он увертывался от них. For an hour they chased Buck together, threw sticks at him, but he dodged them. Они проклинали его, и его родителей, и прародителей, и всех еще не явившихся на свет потомков до самых отдаленных поколений, и каждый волосок на его шкуре, и каждую каплю крови в его жилах. They cursed him, and his parents, and grandparents, and all descendants who had not yet been born to the most distant generations, and every hair on his skin, and every drop of blood in his veins. А Бэк на ругань отвечал рычанием и не подпускал их близко. And Buck answered the abuse with a growl and did not let them come close. Он не пытался убежать, но кружил вокруг стоянки, ясно давая понять людям, что, если его желание будет исполнено, он станет опять послушен. He did not try to escape, but circled around the parking lot, making it clear to the people that if his wish was granted, he would become obedient again.

Франсуа наконец сел на снег и почесал затылок. François finally sat down in the snow and scratched the back of his head. Перро посмотрел на часы и чертыхнулся. Perrault looked at his watch and cursed. Время шло, им следовало выехать еще час назад. Time passed, they should have left an hour ago. Франсуа опять почесал затылок, покачал головой и смущенно ухмыльнулся, глядя на курьера. François scratched the back of his head again, shook his head and grinned embarrassedly at the courier. А тот в ответ пожал плечами, как бы признавая, что они побеждены. And he shrugged his shoulders in response, as if admitting that they were defeated.

Тогда Франсуа подошел к Соллексу и кликнул Бэка. Then François went up to Sollex and called Beck. Бэк засмеялся по-своему, по-собачьи, — но все еще держался на приличном расстоянии. Buck laughed his own way, like a dog, but still kept a good distance. Франсуа выпряг Соллекса и поставил его на прежнее место. François unharnessed Sollex and put him back in place. Вся упряжка стояла уже в полной готовности, выстроившись сплошной вереницей. The whole team was already in full readiness, lined up in a continuous line. Для Бэка теперь уже не оставалось другого места, кроме места вожака впереди. There was now no other place for Buck but the leader's seat in front. Франсуа снова позвал его, а Бэк снова засмеялся, но все не шел на зов. François called him again, and Buck laughed again, but still did not answer the call.

— Брось-ка дубинку! - Throw the club! — скомандовал Перро. - commanded Perrault.

Франсуа послушался, и тогда только Бэк подошел с торжествующим видом и стал во главе упряжки. François obeyed, and then only Buck approached with a triumphant air and became the head of the team. На него надели постромки, освободили примерзшие нарты, и они вмиг вылетели на реку, а мужчины на лыжах бежали рядом. They put on the strings, freed the frozen sledges, and they instantly flew out onto the river, while the men on skis ran alongside.

Погонщик Франсуа и раньше был высокого мнения о Бэке, утверждая, что в нем сидят два черта, но не прошло и дня, как он убедился, что недооценивал эту собаку. The driver François had previously had a high opinion of Beck, claiming that he had two features, but not even a day had passed when he became convinced that he underestimated this dog. Бэк сразу же вошел в роль вожака и сообразительностью, быстротой и решительностью превосходил даже Шпица, лучшего вожака, какого когда-либо видел Франсуа. Buck immediately entered the role of leader and surpassed even Spitz, the best leader François had ever seen in his quick wit, speed and determination.

Но всего замечательнее было его умение подчинять себе других. But the most remarkable thing was his ability to subjugate others. Он заставил всех собак своей упряжки выполнять его требования. He made all the dogs in his team comply with his demands. Дэйв и Соллекс ничего не имели против нового вожака. Dave and Sollex had nothing against the new leader. Их дело было трудиться, тащить нарты, не жалея сил, и пока им не мешали, они на все были согласны. Their business was to work, to drag the sleds, sparing no effort, and as long as they were not interfered with, they agreed to everything. Пусть бы вожаком поставили хоть Билли, лишь бы он поддерживал порядок! Let Billy be the leader, if only he kept order! Но остальные собаки за последнее время отбились от рук и теперь были очень удивлены строгостью, с какой Бэк призвал их к порядку. But the rest of the dogs had recently gotten out of hand and were now very surprised by the severity with which Buck had called them to order. Лодырь Пайк, занимавший в упряжке место позади Бэка, раньше налегал на ремни только в такой мере, в какой это было неизбежно, и ни капельки сильнее. slacker|||||||||||||||||||||||| The bum Pike, who was behind Buck in the team, used to lean on the belts only to the extent that it was inevitable, and not the least bit stronger. Но теперь Бэк подбадривал его частой и энергичной трепкой, и с первого дня Пайк стал работать так усердно, как никогда в жизни. |||||||energetic|||||||||||||| But now Buck encouraged him with frequent and energetic spanking, and from day one, Pike worked as hard as he had ever done in his life. А угрюмый Джо в первый же вечер на стоянке был основательно наказан — это никогда не удавалось даже Шпицу. And the gloomy Joe on the first evening in the parking lot was thoroughly punished - even Spitz never succeeded. Бэк навалился на него всей своей тяжестью и трепал до тех пор, пока тот не перестал огрызаться и не заскулил, прося пощады. Buck leaned on him with all his weight and thrashed him until he stopped snarling and whined, begging for mercy.

Вся упряжка сразу стала работать лучше. The whole team immediately began to work better. Восстановилась былая слаженность движений, и опять все собаки неслись в своих постромках словно слитые в одну. The former coherence of movements was restored, and again all the dogs rushed in their strings as if merged into one. У порогов Ринк Рэпидс Перро прикупил еще двух канадских лаек. ||Rink||||||| At the rapids, Rink Rapids Perro bought two more Canadian huskies. Тика и Куну. Tika(1)||Kunu Tika and Kunu. Бэк выдрессировал их так быстро, что Франсуа только ахал и диву давался. Buck trained them so quickly that François just gasped and wondered.

— Днем с огнем не сыщешь другого такого пса, как этот Бэк! - During the day with fire you will not find another dog like this Buck! — твердил он. He repeated. — За такого и тысячу долларов отдать не жалко, ей-богу! - For this and a thousand dollars to give it is not a pity, by God! Скажешь нет, Перро? Say no, Perrault?

Перро соглашался. Perrault agreed. Он уже к тому времени превысил рекорд скорости и превышал его все больше день ото дня. By that time he had already exceeded the speed record and exceeded it more and more day by day. Дорога была в прекрасном состоянии, твердая, хорошо укатанная, не было на ней свежего, рыхлого снега, который так затрудняет езду. The road was in excellent condition, solid, well-groomed, there was no fresh, loose snow on it, which makes it so difficult to drive. Притом было не очень холодно. Moreover, it was not very cold. Температура, упав до пятидесяти градусов ниже нуля, оставалась все время на этом уровне. The temperature, having dropped to fifty degrees below zero, remained at this level all the time.