Алмазная колесница (3)
дерут...Лидина не слушала, да больше на него и не смотрела.
– Мы два года женаты! – сказала она, словно обращаясь не к своему прозаическому
соседу, а к более достойной, сочувственно внимающей аудитории. – Ах, как я была влюблена! Теперь-то я понимаю, что не в него, а в голос. Какой у него голос! Стоит ему запеть, и я таю, он может вить из меня веревки. И ведь знает это, негодяй! Видели, как он давеча запел, подлый манипулятор? Хорошо звонок помешал, а то у меня уже головокружение началось!
– Красивый господин, – позевывая признал штабс-капитан. – Должно быть, насчет клуб- нички не дурак. Из-за того и драма?
– Мне и раньше рассказывали! – сверкнула глазами Гликерия Романовна. – В театраль- ном мире доброжелателей хватает. Но я не верила. А тут собственными глазами! И где! В моей гостиной! И с кем? Со старой кокоткой Котурновой! Ноги моей больше не будет в этой осквер- ненной квартире! И в Петербурге тоже!
– Стало быть, в Москву перебираетесь, – резюмировал штабс-капитан. По тону было ясно, что ему не терпится закончить пустой разговор и уткнуться в газету.
– Да, у нас в Москве тоже квартира, на Остоженке. Жорж иногда берет на зиму ангаже- мент в Большом.
Здесь Рыбников спрятался-таки за «Вечернюю Россию», и дама была вынуждена умолк- нуть. Нервно развернула «Русское Вече», пробежала глазами статью на первой странице, отшвырнула, пробормотав:
– Боже, какая пошлость! Раздетая, на дороге – ужасно! Неужто совсем-совсем раздетая? Кто же это «графиня Эн»? Вика Олсуфьева? Нелли Воронцова? Ах, неважно!
За окном тянулись дачи, рощицы, унылые огороды. Штабс-капитан увлеченно шелестел газетой.
Лидина вздохнула раз, другой. Молчание было ей в тягость.
– Что это вы читаете с таким интересом? – не выдержала она наконец.
– Да вот, списки офицеров, погибших за царя и отечество в морской баталии близ
острова Цусима. Получено через европейские телеграфные агентства, из японских источни- ков. Так сказать, скрижали скорби. Обещают продолжение в последующих номерах. Смотрю, нет ли кого из боевых товарищей. – И Василий Александрович с выражением, вкусно стал читать вслух. – «На броненосце „Князь Кутузов-Смоленский“: младший флагман контр-адми- рал Леонтьев, командир корабля капитан первого ранга Эндлунг, казначей эскадры статский советник Зюкин, старший офицер капитан второго ранга фон Швальбе...»
– Ах, перестаньте! – всплеснула ручкой Гликерия Романовна. – Не хочу слушать! И когда только закончится эта ужасная война!
– Скоро. Коварный враг будет разгромлен христолюбивым воинством, – пообещал Рыб- ников, откладывая газету и доставая какую-то книжку, в чтение которой он немедленно погру- зился с еще большей сосредоточенностью.
Дама близоруко сощурилась, чтобы разглядеть заголовок, но книга была обернута корич- невой бумагой.
Поезд заскрежетал тормозами, останавливаясь.
– Колпино? – удивилась Лидина. – Странно, курьерский никогда здесь не останавлива-
ется.
Рыбников высунулся из окна, окликнул дежурного: – Почему стоим?
14
Б. Акунин. «Алмазная колесница»
– Да вот, господин офицер, надобно пропустить вперед литерный, со срочным военным грузом.
Пользуясь тем, что спутник отвернулся, Гликерия Романовна удовлетворила свое любо- пытство: быстро отвернула книжную обертку, приложила к глазам хорошенький лорнет на золотой цепочке – и поморщилась. Книга, которую с таким увлечением читал штабс-капитан, называлась «ТОННЕЛИ И МОСТЫ. Краткий справочник для железнодорожных служащих».
К дежурному подбежал телеграфист с бумажной лентой в руке. Тот прочитал депешу, пожал плечами и махнул флажком.
– Что такое? – спросил Рыбников.
– Семь пятниц на неделе. Велено отправлять, не ждать литерного.
Поезд тронулся.
– Вы, должно быть, военный инженер? – поинтересовалась Гликерия Романовна.
– Почему вы взяли?
Признаваться, что подглядела название книги, Лидиной было неловко, но она нашлась
– показала на кожаный тубус.
– Да вот. Это ведь для чертежей?
– А, да. – Василий Александрович понизил голос. – Секретная документация. Доставляю
в Москву.
– А я думала, вы в отпуске. Навещаете семью или, может быть, родителей.
– Неженат. С каких прибытков семью заводить? Гол как сокол. И родителей не имею.
Круглый сирота. Даже, можно сказать, сирота казанский – в полку за косоглазие дразнили татарвой.
После остановки в Колпине штабс-капитан как-то оживился, стал поразговорчивей, да и широкие скулы слегка порозовели.
Вдруг он взглянул на часы и поднялся.
– Пардон, выйду покурю.
– Курите здесь, я привыкла, – милостиво позволила Гликерия Романовна. – Жорж курит
сигары. То есть курил.
Василий Александрович конфузливо улыбнулся:
– Виноват. Про покурить это я из деликатности. Не курю-с, лишний расход. На самом
деле мне в клозет, по натуральной необходимости.
Дама с достоинством отвернулась.
Тубус штабс-капитан прихватил с собой. Поймав негодующий взгляд спутницы, извиня-
ющимся тоном пояснил:
– Не имею права выпускать из рук.
Проводив его взглядом, Гликерия Романовна пробормотала:
– Какой все-таки несимпатичный. – И стала смотреть в окно.
А штабс-капитан быстро прошел через второй и третий классы в хвостовой вагон и
выглянул на тормозную площадку.
Сзади донесся протяжный, требовательный гудок.
На площадке стояли обер-кондуктор и караульный жандарм.
– Что за черт! – сказал первый. – Никак литерный. А телеграфировали, что отменен! Не далее как в полуверсте ехал длинный состав, влекомый двумя паровозами. Локомо-
тивы пыхтели черным дымом, за ними вытянулся хвост из зачехленных платформ.
Время было уже позднее, одиннадцатый час, но сумерки едва начали сгущаться – при-
ближалась пора белых ночей.
Жандарм оглянулся на штабс-капитана, взял под козырек:
– Ваше благородие, виноват, но извольте закрыть дверь. Согласно инструкции, стро-
жайше запрещено.
15
Б. Акунин. «Алмазная колесница»
– Это, братец, правильно, – одобрил Рыбников. – Бдительность и все такое. Я, собственно, только покурить хотел. Ну да я в коридорчике. Или в нужнике.
И в самом деле отправился в туалетную комнату, которая в третьем классе была тесна и не слишком опрятна.
Запершись, Василий Александрович высунулся из окна.
Поезд как раз въезжал на допотопный, еще клейнмихелевского строительства мост, пере- кинутый через неширокую речку.
Рыбников нажал ногой рычаг слива воды – в дне унитаза открылось круглое отверстие, сквозь него было видно, как мелькают шпалы.
Штабс-капитан надавил пальцем какую-то незаметную кнопочку на тубусе и запихнул узкий кожаный футляр в дырку – диаметр совпал в точности, так что понадобилось приложить некоторое усилие.
Когда тубус исчез в отверстии, Василий Александрович быстро намочил руки под краном и вышел в тамбур, стряхивая с пальцев воду.
Минуту спустя он уже входил в свое купе.
Лидина взглянула на него строго – еще не простила конфуза с «натуральной необходи- мостью» – и хотела отвернуться, но вдруг воскликнула:
– Ваш секретный футляр! Вы, верно, забыли его в туалетной комнате?
На лице Рыбникова отразилось неудовольствие, но ответить Гликерии Романовне он не
успел.Откуда-то донесся ужасающий грохот, вагон качнуло.
Штабс-капитан бросился к окну.
Из других окон тоже торчали головы. Все смотрели назад.
Дорога в этом месте описывала небольшую дугу, и было видно как на ладони железно-
дорожный путь, давешнюю речку и мост.
Вернее, то, что от него осталось.
Мост обрушился ровно посередине, причем в тот самый момент, когда по нему проезжал
тяжелый воинский состав.
Зрелище катастрофы было ужасающим: столб воды и пара, выплеснутый рухнувшими в
воду локомотивами, вздыбленные платформы, с которых срывались какие-то массивные сталь- ные конструкции, и самое жуткое – сыпавшиеся вниз человеческие фигурки.
Гликерия Романовна, притиснувшаяся к плечу Рыбникова, пронзительно завизжала. Кричали и другие пассажиры.
Хвостовой вагон литерного, вероятно, отведенный для офицеров, покачался на самом краешке пролома, кто-то вроде бы даже успел выпрыгнуть из окна, но затем опора подломи- лась, и вагон тоже ухнул вниз, в груду перекореженного металла, что торчала из воды.
– Боже, Боже! – истерически закричала Лидина. – Что вы смотрите? Надо же что-то делать!
И бросилась в коридор. Василий Александрович, помедлив долю секунды, последовал за нею.
– Остановите поезд! – накинулась экзальтированная дамочка на обер-кондуктора, бежав- шего в сторону головного вагона. – Там раненые! Тонущие! Нужно спасать!
Схватила его за рукав, да так цепко, что железнодорожнику пришлось остановиться.
– Какой там «спасать»! Кого спасать? Такая каша! – пытался вырваться бледный как смерть начальник поездной бригады. – Что мы можем? На станцию нужно, сообщить.
Не слушая, Гликерия Романовна била его кулачком в грудь.
– Они гибнут, а мы уезжаем? Остановите! Я требую! – визжала она. – Жмите этот ваш, как его, стоп-кран!
16
Б. Акунин. «Алмазная колесница»
На вопли из соседнего купе высунулся чернявый господин с нафабренными усишками. Видя, что начальник поезда колеблется, угрожающе крикнул:
– Я тебе остановлю! У меня срочное дело в Москве!
Рыбников мягко взял Лидину за локоть, успокаивающе начал:
– Сударыня, ну в самом деле. Конечно, катастрофия ужасная, но единственное, чем мы
можем помочь, – это поскорее протелеграфировать с ближайшей...
– Ах, ну вас всех! – крикнула Гликерия Романовна.
Метнулась к стоп-крану и рванула ручку.
Все, кто находился в коридоре, кубарем полетели на пол. Поезд, подпрыгнув, мерзко
заскрежетал по рельсам. Со всех сторон доносились вой и визг – пассажиры решили, что и их поезд угодил в крушение.
Первым опомнился чернявый, не упавший, а лишь стукнувшийся головой о косяк двери.
С криком «Убью, мерррзавка!» он налетел на оглушенную падением истеричку и схватил ее за горло.
Судя по огонькам, вспыхнувшим в глазах Василия Александровича, он отчасти разде- лял кровожадное намерение чернявого господина. Однако во взгляде, который штабс-капитан бросил на удушаемую Гликерию Романовну, была не только ярость, но и, пожалуй, изумление.
Вздохнув, Рыбников схватил несдержанного брюнета за воротник и отшвырнул в сто- рону.
