008 - 26 ФЕВРАЛЯ 2014
О.БЫЧКОВА: Это программа «Обложка-1», у микрофона Ольга Бычкова, мы будем говорить об одной из главных тем, которая на обложках и внутри всех журналов - это важное событие, решение по «Болотному делу», вердикт и осуждение его участников. Мы сегодня будем говорить об этом с женами трех осужденных по "Болотном« делу» - это жена Андрея Барбаанова, Екатерина Барбаанова, жена Алексея Полиховича, Татьяна Полихович и Тамара Белоусова жена Ярослава Белоусова. Прежде всего, наверное, нужно напомнить, что Андрей барабанов получил 3 года и 7 месяцев в результате, Алексей Полихович 3,6, и Ярослав Белоусов 2,5 года. Сколько они уже провели в СИЗО?
Т.БЕЛОУСОВА: Почти год и 8 месяцев, почти год и 9.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Андрея раньше всех забрали - 28 мая, у него практически уже полсрока оттого, что ему дали. Алексей сидит ровно год и 7 месяцев под стражей.
О.БЫЧКОВА: И ему осталось?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Получается в общей сложности 21 месяц
О.БЫЧКОВА: То есть. Всем остаётся около двух лет?
Я.: Ярославу - 9 месяцев, прошло уже больше двух третей срока.
О.БЫЧКОВА: Появился пост Дмитрия Гудкова, что избили Полиховича после суда – как его самочувствие, удалось ли выяснить, кто нанес побои?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Лешу после суда действительно избил один из конвойщиков, у него ушиб, большая гематома – мы узнали об этом от его защитника.
О.БЫЧКОВА: Здоровый синяк.
Т.ПОЛИХОВИЧ: В освидетельствовании было написано, что он темно-фиолетового цвета, - его ударил один из конвоиров ногой в берце. Но была информация, что Леша потерял сознание – нет, такого не было. Он нанес ему три удара, сначала ногой под коленку, потом рукой по голове, потом рукой в шею был удар. После этого Леша написал жалобу на побои, зафиксировал побои, в СИЗО прошел освидетельствование. Во вторник он чувствовал себя нормально, он не хромает, Голова у него не болит. Сегодня у него были члены ОНК, Светова и Каретникова - он уже вполне бодрый.
О.БЫЧКОВА: А почему они так сделали?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Как предполагает Леша, это общее нервное состояние перед приговором - у нас было очень много, начиная от техники, до людей в форме всех мастей, и внутренние войска, - кого только ни навезли в понедельник.
О.БЫЧКОВА: Там целая армия была.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Действительно. И это очень странно смотрелось. Я понимаю, что наш приговор вызывает смешанные чувства, но не настолько же. Выглядело это ужасно.
О.БЫЧКОВА: Вы считаете, что они просто были взвинчены?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Да. И, наверное, человек решил, что он может себе позволить такое, - к сожалению, такое часто встречается, мы просто не знаем об этом.
О.БЫЧКОВА: Прошу вас рассказать о себе и своих мужьях – вы же поженились в СИЗО?
Т.ПОЛИХОВИЧ: 13 июня 2013 года.
О.БЫЧКОВА: Алексей – студент РГСУ, а вы?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Я сейчас не учусь, я оставила учебу на 4 курсе, потому что мне, если честно, было тяжело совмещать учебу, работу и судебный процесс – моих ресурсов на все это не хватило.
О.БЫЧКОВА: Вам кто-то помогает?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Конечно, мне помогают мои родители, друзья, просто не знакомые люди, поддержки очень много.
О.БЫЧКОВА: Тамара, а вы учитесь?
Т.БЕЛОУСОВА: Да, я сейчас заканчиваю МГУ, факультет политологии, приходится совмещать.
Т.ПОЛИХОВИЧ: У меня так не получилось, Но не могу сказать, что я сильно об этом жалею – это не самое страшное. Алеша тоже учился, и мне жаль, что у него не получилось продолжить учебу, - его не отпускали ни по подписку, ни под домашний арест. Мы пытались ему передавать учебники - некоторые учебники принимали, он самообразовывается, как может - он очень любит учиться.
О.БЫЧКОВА: Много писали, как вы женились в СИЗО. А почему вы решили пожениться?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Потому что в этом появилась определенная необходимость. Поскольку мы предполагали, что у нас не будет оправдательного приговора, и мы не могли предположить, сколь долго это будет продолжаться, то когда у тебя есть юридический гарант того, что я могу о нем позаботиться.
О.БЫЧКОВА: В такой ситуации кто кому сделал предложение?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Это коллективное решение. Мы сделали это все через адвоката, но решение было обоюдное, потому что мы решили, что это может нам помочь – как минимум, убрать некоторые проблемы.
О.БЫЧКОВА: Вы не сомневались?
Т.ПОЛИХОВИЧ: В чем?
О.БЫЧКОВА: В принятии такого решения/?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Не вижу ни одной причины, почему я должна была бы в этом сомневаться. Я уверена в себе, в Леше - это мой человек, у меня нет никаких сомнений по этому поводу.
О.БЫЧКОВА: Тамара, вы продолжаете учиться героически. На дневном учитесь?
Т.БЕЛОУСОВА: На дневном, на факультете политологии, заканчиваю 5 курс. Мы должны были бы с Ярославом не вместе заканчивать, он должен был меня на год опередить, потому что я один год сидела с нашим ребенком, которому недавно три годика исполнилось, который уже почти два года папу не видел из этих 3 лет. И Ярослав должен был, по идее, закончить МГУ, факультет политологии. Но пока складывается такие обстоятельства, что нам не получается закончить университет.
О.БЫЧКОВА: Как часто вам удается его видеть?
Т.БЕЛОУСОВА: Не очень часто. Была возможность видеть на процессе, когда шел процесс 8 месяцев, а так нам дают всего раз в месяц свидание. Которое длится чуть больше часа.
О.БЫЧКОВА: Вы где встречаетесь?
Т.БЕЛОУСОВА: В СИЗО, в специальном помещении. Мы даже не можем дотронуться друг до друга – на расстоянии нескольких метров, друг от друга отделены стеклами, решёткой, и связь только по телефонной трубке. Мечтали, чтобы сын мог пообщаться с отцом, но пока это не удается, потому что такие условия абсолютно нечеловеческие создаются для нормального общения хотя бы на короткое время. Приходится фотографии показывать, видеозаписи, чтобы сын мог посмотреть.
О.БЫЧКОВА: Муж изменился за это время?
Т.БЕЛОУСОВА: Конечно. Когда его забрали, ему было 20 лет.
О.БЫЧКОВА: И у него только родился ребенок.
Т.БЕЛОУСОВА: Ребенку был годик. Конечно, за это время Ярослав сильно возмужал, повзрослел, такое впечатление, что на десяток лет, а не на два года. Сильно изменилось мировоззрение, ценности во многом переосмыслялись. Ну и здоровье, к сожалению, нас тоже очень беспокоит – он с осени 2013 г. содержится в Бутырской больнице, и сколько адвокат ни просила провести ему медицинское обследование, потому что у него серьёзные проблемы со зрением – у него зрение до СИЗО было -6 – -10, и буквально когда судья выносила приговор, его наконец-то, спустя много месяцев, наконец-то вывезли в городскую поликлинику и там ему намерили уже -12 на обоих глазах, что конечно, вызывает огромное беспокойство такое зрение уже на грани инвалидности, и ничего сейчас мы поделать не можем, при том, что сейчас единственная отдушина для Ярослава - чтение книг по специальности, политологии, - он много читает сейчас, заинтересовался экономикой, мы ему много книг по экономике приносили, - много читает, переосмысливает, пишет.
Собственно, он и пришел на Болотную площадь как исследователь – он писал курсовую работу на 4 курсе, посвященную роли социальных сетей в организации массовых акций протеста. У него была такая тема.
О.БЫЧКОВА: Это его обвиняют в том, что он кидал «неустановленный предмет желтого цвета» под названием лимон?
Т.БЕЛОУСОВА: Это уже легендарный предмет, как это прозвучало в приговоре - заранее приобрел в неустановленном месте неустановленный круглый предмет с преступным умыслом. Мы думали, как это будут доказывать и обосновывать в приговоре – потому что это уже звучит бредово.
О.БЫЧКОВА: То есть, он специально купил лимон, чтобы одним лимоном бросаться в омоновцев?
Е.БАРАБАНОВА: У всех у них одновременно возник преступные умысел. Они говорят, что это не лимон, а бильярдный шар был – это вообще что-то запредельное. Мы думали, как это можно обосновать? Оказывается, можно просто никак не обосновывать и не доказывать.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Кстати, это частая фраза в приговоре: неустановленное место, неустановленное время, неустановленные люди, неустановленное направление. Как мы понимаем, устанавливать некоторые факты вовсе не обязательно.
Т.БЕЛОУСОВА: Даже не некоторые факты, а все, что зачитывалось на приговоре – практически вся информация - там описывались якобы неустановленные файеры неустановелнных людей, и, причем здесь наши ребята? Там зачитали все, что якобы кто-то мог бы совершать – то есть, зачитали все, что зачитывалось с самого первого дня и все 8 месяцев суда. И все разбирательства и доказательства защиты вообще не были учтены.
Т.БЕЛОУСОВА: Непонятно, на что ушло 8 месяцев нашей жизни, зачем мы ездили в суд, ребята не ели, не спали, у них первые месяцы были большие проблемы с баней – они моются раз в неделю, и день помывки попадал на день суда. И получалось, что помыться можно только на следующей неделе, а через неделю повторялось то же самое. И от месяца до двух они не могли нормально помыться. И зачем мы все это перенесли, я не понимаю.
Е.БАРАБАНОВА: Суд длился 8 месяцев, при этом практически два последних месяца ребят возили по 4 дня в неделю. Это была защита. И получается, что это все бессмысленно.
Т.ПОЛИХОВИЧ: При этом по много часов в Мосгорсуде они проводили в конвойных помещениях, в стаканах внизу, в подвале Мосгорсуда, где метро на полтора, где содержатся двое взрослых мужчин по много часов – по 4, 6 часов темном, грязном помещении.
Т.БЕЛОУСОВА: Там есть лавочка, но два человека на ней не помещаются. То есть, кому-то нужно было ложиться на пол, и так можно было поспать. Я представляю, как было тяжело Степе Зимину, который под два метра, - не знаю, как он мог в этой комнате даже один поместиться.
Е.БАРАБАНОВА: Это то же самое, как и автозаки - как мера пытки. Когда начинался процесс, они моги там проводить по многу часов, а это душное помещение, в котором очень много людей. Это очень темное помещение, там сидят все. И больные, и здоровые, полная антисанитария. А зимой там, наоборот очень холодно, и тоже могут везти несколько часов перед тем, как довести до места назначения.
О.БЫЧКОВА: И это все продолжалось, в этих всех мучениях для того, чтобы дальше не принять никаких доводов защиты и фактически переписать то же, что было написано в обвинении.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Как у нас по Ярославу - за эти 8 месяцев адвокатами была полностью доказана его невиновность - с помощью части материалов, которые предоставило само следствие, с помощь видеозаписи программы «Минаев-лиф», на которой ясно видно, как якобы потерпевший от Ярослава, омоновец Филиппов уходит примерно за 12 секунд до того, как Ярослав наклоняется и поднимает этот предмет и откидывает. Кроме того, адвокатами были представлены скрин-шоты этой видеозаписи, на которой четко все видно.
О.БЫЧКОВА: Игнорировалось?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Абсолютно. Это не было прокомментировано в приговоре. Кроме того, была предоставлена фотография задержания Ярослава, на которой видно, что его задерживают 4 человека, трое из которых в камуфляжной форме. При этом пришли двое омоновцев на процесс, и они говорили, что они задерживали его вдвоем и оба были в серой форме – то есть, откровенная ложь, которая опровергается фотографиями. При этом все это даже приобщили к материалам дела.
Т.БЕЛОУСОВА: Ложь абсолютно сплошная везде и во всем, но на приговоре очень хитро было зачитано то, что все, что говорили свидетели защиты и сами защитники – этому всему нельзя доверять, это все напутано. При всем том, что каждый из потерпевших и свидетели со стороны обвинения абсолютно все путались, говорили то одно, то другое, то третье. По Андрею несколько человек говорили, что то они стояли там, то там, хотя было понятно по видео, что они врут. И даже не учли то, что они говорили.
О.БЫЧКОВА: Сделаем сейчас перерыв на краткие новости и вернемся в программу.
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. В судии - жены осуждённых по «Болотному делу». Катерина, Андрей Барабанов - художник?
Е.БАРАБАНОВА: Да, он рисует.
О.БЫЧКОВА: Вы чем занимаетесь?
Е.БАРАБАНОВА: Тоже рисую. По идее, я должна была бы получить диплом, но в связи с тем, что дело шло к приговору и была немного нервная обстановка, то он у меня отложился на следующий год, - в принципе, я тоже рисую.
О.БЫЧКОВА: Вам тоже пришлось поменять свои планы?
Е.БАРАБАНОВА: Да, я думала, что закончу все нормально, Но потом поняла, что в какой-то момент я вылетела - то есть, я могла бы сдать диплом, но не так хорошо, как хотелось бы, поэтому мы с преподавателем решили перенести защиту.
О.БЫЧКОВА: Это из-за вашего эмоционального состояния получилось?
Е.БАРАБАНОВА: Во-первых, я была свидетелем, я должна была выступать на заседаниях суда в декабре, а в декабре у меня как раз должны были быть госы, и я должна была выступать на суды, понимая, что я во всем прав, говорю правду, но все равно было опасение. Что все перевернут, поэтому нервно себя чувствовала. Но я смогла ходить на суды и видеть Андрея, потому что мне свиданий не дают - я его видела только два раза.
О.БЫЧКОВА: А свиданий не дают, потому что официально вы не женаты.
Е.БАРАБАНОВА: Да. И только когда заканчивалось следствие, поменялся следователь и в апреле у меня было два свидания, и все. Потом дело перешло в суд, и уже судья мне свиданий не дает. И получилось, что диплом я так и не смогла сделать.
О.БЫЧКОВА: Вы раньше между собой не были знакомы?
Т.БЕЛОУСОВА: Нет.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Нет.
Т.БЕЛОУСОВА: Получилось, что когда пошли первые аресты, суды, ты начинаешь узнавать кого-то.
Е.БАРАБАНОВА: И главное, что сами ребята были незнакомы. Даже из того, что говорят следователи, прекрасно видно, что все ребята пришли на Болотную площадь по отдельности - в разное время, в разных частях шествия, а кто-то даже не на шествие пришел. Поэтому странно, что нас всех запихнули в одну большую кучу и выделили в отдельное производство.
Т.БЕЛОУСОВА: Хорошо хоть не обвиняют в том, что они все были знакомы.
О.БЫЧКОВА: То есть, они не были там организованной группой.
Т.ПОЛИХОВИЧ: До этого, слава богу, не дошло. Квас и лимоны.
О.БЫЧКОВА: Что будете делать дальше? Юристы говорят, что эти сроки они уже могут подпадать под УДО, если считать то, что люди провели в СИЗО. Будут ли ваши ребята подавать на УДО, или надо ли ожидать каких-то других мер, чтобы они вышли раньше?
Т.БЕЛОУСОВА: Пока, в первую очередь адвокаты будут подавать апелляцию, поэтому говорить об УДО или помиловании можно уже только после вступления приговора в силу.
О.БЫЧКОВА: Это когда будет происходить?
Т.БЕЛОУСОВА: Апелляционная жалоба, как нам говорят адвокаты, будет рассмотрена только через 2-3 месяца.
Т.ПОЛИХОВИЧ: ПО разному. Если сейчас подадут, то приговор не вступает в силу.
Т.БЕЛОУСОВА: По идее, апелляция не такой долгий процесс, но мы знаем, что у Миши Косенко до сих пор ее не было, хотя прошло с сентября уже прилично времени, а там никаких движений нет. Поэтому тут трудно сказать, сколько это займет времени, но апелляцию подают все ребята.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Теоретически ребята могли бы не подавать - например, Ярослав уже может претендовать на УДО и мог бы, в принципе, уже не подавать на апелляцию. Через 10 дней приговор бы вступил в силу, и возможно, он мог бы подать на УДО и освободиться. Но с другой стороны, он не может не подать на апелляцию, потому что человек невиновен, прекрасно осознающий свою невиновность, которая была доказана в процессе и, по сути дела, если он не подаст на апелляцию. То он признает свою вину.
Е.БАРАБАНОВА: Это то же самое – когда мы все вышли из суда, было странное ощущение того, что, с одной стороны, ты был рад, а с другой стороны, становилось тошно, что ты рад уже тому, что должно было быть вообще по нулям, потому что того, что инкриминируют, вообще не было – никаких массовых беспорядков вообще не было, и все сплошная ложь. НО при всем этом ты рад хотя бы уже тому, что тебе дали не 5 лет, а три года, - очень странное состояние. С одной стороны выдохнул, а с другой стороны – до чего дошло, что ты радуешься уже этому. Хотя мы должны были бы выйти вместе с ребятами.
Т.БЕЛОУСОВА: Радуешься меньшему злу.
О.БЫЧКОВА: А когда вы сидели во время оглашения приговора, в последние два дня…
Т.БЕЛОУСОВА: Стояли. Решение суда слушают стоя, там были вынесены даже все лавочки.
О.БЫЧКОВА: Слышно было в зале то, что происходило на улице?
Т.БЕЛОУСОВА: В первый день было очень слышно, и это очень подбадривало. Хочу сказать спасибо всем людям, кто пришел к нам в пятницу, кто пришел, несмотря на пятницу, в понедельник. И, несмотря на то, что все знали, что там будут ужасные задержания просто за то, что ты там стоишь, нас в пятницу задержали, Лешиного общественного защитника, Пашу Шапошникова – у него в четверг будет суд. Мы только вышли из здания суда и его задержали омоновцы.
Т.ПОЛИХОВИЧ: За то, что он просто стоял.
Т.БЕЛОУСОВА: Да, у нас есть видеозапись - снимала одна из журналисток. Запись потрясающая – она снимала омоновцев, тех, которые потом пошли задерживать Пашу. И пока она их снимает, один из омоновцев стоят, говорит: мне вот те двое не нравятся – лысые, и они пошли их задерживать.
О.БЫЧКОВА: То есть, лысый - это безобразие.
Т.БЕЛОУСОВА: А когда они пошли задерживать Пашу – у него ботинки типа берцев, ему сказали. Что это натовские ботинки, хотя Паша им объяснял, что это белорусские ботинки.
О.БЫЧКОВА: Подозрительные ботинки, да еще и лысый.
Т.БЕЛОУСОВА: И на самом деле правильно написала Юля Полухина в «Новой газете», что задержание Паши – это показатель того, насколько просто у нас можно получить административное и уголовное дело. Просто ты им не понравился, - около суда задерживали людей, которые должны были явиться по повестке в суд – их сначала задержали. Это что, нормально?
Т.ПОЛИХОВИЧ: По-моему, у него даже идет такая статья, что якобы он участвовал в несанкционированном митинге и выкрикивал лозунги.
О.БЫЧКОВА: Ну, это у всех. Но ребята, которые были на скамье подсудимых, слышали, что люди пришли их поддержать?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Слышали, и этому очень рады. Особенно было мощно, когда в понедельник – людей оттеснили от окон, но проезжал мимо автозак с задержанными, и мы слышали «свобода» - люди стучали по автозаку. Мои друзья не могли попасть к суду, чтобы меня подождать, - их забрали.
О.БЫЧКОВА: В суд не попали, зато попали в автозак.
Т.ПОЛИХОВИЧ: И говорили, что полицейским, которые их везли, это не понравилось, они даже специально резко затормозили, люди полетели друг на друга, но это была очень мощная поддержка – когда люди в даже в таких жестких условиях остаются с тобой. Ребята улыбались, и видно было, что они черпали оттуда силы.
О.БЫЧКОВА: Аня спрашивает, что ребята говорят о Кривове? Сергей Кривов, который получил 4 года, который является не самым молодым и не самым здоровым человеком.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Да, Сергею досталось больше всех. При том, что у него двое детей.
Т.БЕЛОУСОВА: У него еще и мама инвалид.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Но суд не воспринимает это как официальный документ. Это было сурово, когда в приговоре судья сказала про больную маму и Степину маму, которая умерла зимой. Почему-то судья решила, что нужно упомянуть об этом в приговоре, заявив, что справки по этому поводу никто не предоставил суду. Я понимаю, что у нас все настолько бюрократично, и нужна бумажка по любому чиху, но все-таки можно было по-другому об этом сказать. Все-таки это было некорректно.
Т.БЕЛОУСОВА: И насколько я знаю, справки в деле есть.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Как это предоставить справку о том, что у меня нет мамы? Если учесть, что об этом говорили в контексте того, что на Степе остался кредит за квартиру, который он должен выплачивать – говорилось в этом контексте – что он должен это делать. И это была одна из причин, почему его адвокаты настаивали на изменении меры пресечения. Об этом она не упомянула в приговоре, но о его маме упомянула почему-то.
О.БЫЧКОВА: Дмитрий спрашивает, как в СИЗО относятся к вашим близким сокамерники и персонал.
Е.БЕЛОУСОВА: Во многом даже с уважением?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Сотрудники даже спрашивают, почему не вышли и когда уже вас отпустят. К ребятам внимание есть, часто ходят члены Общественной наблюдательной комиссии, трясут их из-за ребят , всем хочется в СИЗО вздохнуть с облегчением.
О.БЫЧКОВА: В каких условиях сейчас ребята находятся?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Ярослав год до суда просидел в СИЗО «Водник», на Водном стадионе, а потом его переселили в Бутырку. В «Воднике» у него в камере были 9-10 человек, в основном ребята сидели по статьям, связанным с наркотиками. Конечно, очень жалко ребят, которые туда попадают – это буквально ровесники наши, ребятам по 23-24 года, многие из них попадают случайно, по глупости – кто-то сам принимал. Но хватают обычно не тех, кто реально распространял, а тех, кто волею случае попались.
Много ребят приличных, со многими было интересно общаться. В Бутырке сидит в камере на 2-3 человека, часто бывают по экономическим.
О.БЫЧКОВА: Это лучше, хуже?
Т.ПОЛИХОВИЧ: Если сравнивать «Водник» и Бутырку - это как небо и земля. Если «Водник» сравним с европейской тюрьмой, с более или менее на человеческом уровень, то в Бутырке, конечно, условия жесткие.
Т.БЕЛОУСОВА: ОБ этом говорят часто многие - на самом деле бытовые условия в Бутырке на порядок хуже, чем в других СИЗО, но они стараются это компенсировать отношениями с родными. Когда нас перевели в Бутырку, то все вопросы, которые у меня возникали – с начальником, бухгалтерией, - мы решали, они довольно нормально реагируют на родных.
Е.БАРАБАНОВА: Невозможность переписки с ребятами в Бутырке гораздо хуже, если не сказать, что на нуле. Я не понимаю. По какому принципу они там работают, но работают они ужасно - там вычеркивается все.
Т.БЕЛОУСОВА: И письмо может прийти через месяц или два.
Е.БАРАБАНОВА: Или вообще письмо не проходит цензуру, и невозможно понять, по какой причине.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Это было с Михаилом Косенко, которому сестра писала о тяжелом состоянии здоровья матери, которое не пропустили.
О.БЫЧКОВА: Катя, как Андрей, где он сейчас находится?
Е.БАРАБАНОВА: Андрей на протяжении всего своего заключения находится в Бутырке, его вывозили в Матросскую тишину на обследование здоровья. Причем, об этом просили с самого момента задержания, задержали в мае 2012 г., а отвезли его только осенью. Он там пробыл пару месяцев - из-за гастрита, а потом вернули назад. Поэтому я ничего не могу сказать про переписку, потому что мы с самого начала были в Бутырке. С самого начала у него там были разные люди, а после того, как его вернули из Матросской Тишины, там уже были более адекватные люди, больше по экономическим статьям. И сейчас с ним сидят нормальные люди, насколько я понимаю. И они предполагали, что их отпустят в зале суда.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Когда мы были в Никулинском суде, был долгий день, и нам там тоже говорили, что все, поедете домой.
Е.БАРАБАНОВА: У Андрея сейчас нормально со здоровьем, а осенью мало того, что он потерял бабушку, - там было у него страшное нервное состояние, он был близок с бабушкой и сильно переживал по этому поводу. Естественно, там не было даже никакого разговора, что его отпустят на похороны – тем более что бабушка не в Москве.
О.БЫЧКОВА: Тут вообще без вариантов.
Е.БАРАБАНОВА: Так получилось, что мама записалась на свидание и должна была прийти на свидание. Андрей узнал об этом во время суда, адвокат подошла, попросила, чтобы свидание не пропадало, чтобы пошла я, на что судья запретила, сказала, что мама приедет и пойдет на свидание. Тогда же он там споткнулся и поранил глаз – это были две недели, когда не было заседаний, потому что там чудным образом и судья и начальник тюрьмы разрешили, и благодаря ОНК, Зое световой - они обо всем договорились, возили его на обследование и восстановили зрение. А могли бы не восстановить, - он практически одним глазом ничего не видел. А сейчас у него из-за того, что была большая рана, рубец очень большой, и стопроцентного зрения уже не будет, но все равно уже лучше. Это тоже было тяжелое время, потому что и нервное состояние после смерти бабушки и вообще нервное состояние от этих судов, и кроме чтения там заниматься нечем, - получалось, что на протяжении некоторого времени он вообще не мог ничего делать – ни читать, ни заниматься физической нагрузкой.
О.БЫЧКОВА: То есть, сейчас ждем апелляции. Проходит 2-3 месяца. Предположим, она заканчивается тем же, чем закичился приговор – все остается в силе. И что дальше? Уж есть какое-то решение по поводу УДО, прошения о помиловании?
Е.БАРАБАНОВА: Вчера к Андрею ходил адвокат с его общественным защитником, он сейчас достаточно бодрый, сейчас будут подавать обжалование, оно будет идти больше месяца на протяжении этого времени ребята будут оставаться в СИЗО, их никуда не будут этапировать. Андрея забирали в конце мая и получается, что уже у всех ребят, - кому дали по 3,6-4, - подойдет уж полсрока, а это возможность УДО. Думаю, что все будут подавать на УДО. А насчет помилования я знаю, что Андрей не будет просить помилования.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Никто не будет просить помилования. Конечно, мы не можем сказать за ребят, но думаю, что нет.
Е.БАРАБАНОВА: Тогда было бы бессмысленно находиться два года в СИЗО и ничего не признавать и не сотрудничать.
О.БЫЧКОВА: И в результате не попали из-за этого под амнистию.
Е.БАРАБАНОВА: И теперь просить себя помиловать в том, что не произошло, нелогично.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Все равно это будет решение ребят. И главное, наша задача, чтобы ребята быстрее освободились. И единственное тут может быть препятствие, если будут требовать признания вины, хотя, как мы знаем, от Ходорковского не требовали признания вины.
О.БЫЧКОВА: Он отказывался. И в результате обошлись без этого.
Т.ПОЛИХОВИЧ: А если без этого можно обойтись, то может быть, ребята подумают и примут решение.
Т.ПОЛИХОВИЧ: Я знаю, что какое бы решение Леша ни принял, я его поддержу – это его дело, его жизнь, его решение. Я поддержку его, потому что знаю, что он умный, достойный человек и знает, что он делает.
О.БЫЧКОВА: Слушатели спрашивают, как можно вам помочь материально, куда можно перечислить деньги, спрашивают про «Росузник».
Т.ПОЛИХОВИЧ: Комитет 6 мая, «Росузник», они продолжают заниматься нашим делом. Они помогали нам на протяжении всего процесса. Есть люди, которые пользуются соцсетями, ВКонтакте есть группы по ребятам, по Ярославу Белоусову.
О.БЫЧКОВА: Средства, конечно же, нужны.
Е.БАРАБАНОВА: Адвокаты продолжают работать, день приговора прошёл, но сейчас будет обжалование, а если говорить про Мишу Косенко, то может, и 4 месяца, или даже больше. Все это время адвокаты будут работать, приходить в суды. Если говорить о Степане Зимине – там тоже есть группа. То есть, если хотите помочь кому-то, то там есть все реквизиты.
О.БЫЧКОВА: Все вам желают сил, благословляют вас, говорят, что вы молодцы. Спасибо вам большое.
