021 - 21 МАЯ 2014 - Северная Корея
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Еще раз добрый вечер, у микрофона Софико Шеварднадзе, в этот раз это программа «Своими глазами». Рядом со мной сидит Виталий Дымарский, который тоже будет вести эту программу вместе со мной. Привет.
В. ДЫМАРСКИЙ: Добрый вечер.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: И наш гость Александр Проханов, главный редактор газеты «Завтра», который побывал в Северной Корее. Добрый вечер, Александр Андреевич.
А. ПРОХАНОВ: Да, добрый вечер. Знаете, прежде чем начать говорить о Корее, я так несколько взвинчен, потому что я отправляю своих корреспондентов в Донецкую республику и знаю, что вот эта замечательная пара из «Life News» находится в темнице, их дерут, терзают и пытают, и я просто хочу выразить солидарность с ними и предупредить всех журналистов, в том числе и моих собственных, что они едут на войну и что они на этой войне являются сынами отечества. Поэтому они рискуют, они должны быть готовы ко всему самому грозному и даже страшному. Спаси их господь всех.
В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати говоря, Александр Андреевич, несмотря ни на что, и радиостанция «Эхо Москвы» в лице главного редактора, и журналисты «Эхо Москвы» тоже заявляют о своей солидарности…
А. ПРОХАНОВ: Замечательно.
В. ДЫМАРСКИЙ: … и считают, что журналист, какой бы он позиции ни придерживался, он не должен подвергаться никаким репрессиям, гонениям, измывательствам и так далее.
А. ПРОХАНОВ: Но это более даже гуманная точка зрения, чем моя. Я считаю, что журналист на войне, он солдат, и в каком-то смысле он пушечное мясо, и он должен понимать, что он рискует жизнью…
В. ДЫМАРСКИЙ: … но лучше, чтобы он не был пушечным мясом, мы как-то…
А. ПРОХАНОВ: Я тоже. Я тоже хочу, отправляя своих друзей, пожелать им вернуться здоровыми. Итак, к делу.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Итак, к делу. Вы журналист, который побывал в Северной Корее: там страшно? Так же страшно, как на Украине?
А. ПРОХАНОВ: Да, страшно. Там ходят страшные голые волосатые люди, они держат в зубах ножи. Если ты попадаешься на их пути, они тебя начинают четвертовать и при этом приплясывают. Я в Северной Корее второй раз. Первый раз я был в советское время, и уже тогда Северная Корея отличалась от тех вот черных эскизов, которые появлялись в западной прессе, уже Пхеньян был современным городом. А сейчас меня поразил Пхеньян, прежде всего поразил Пхеньян. Конечно, я был не только в Пхеньяне. Это город небоскребов, в Пхеньяне небоскребы. Причем они все разнообразные, это не стандартные небоскребы, каждое здание имеет своего архитектора, свой дизайн. Город Пхеньян действительно социалистический, потому что он спланирован абсолютно под какой-то рациональный разумный проект. Это огромное пространство, площади колоссальные, огромное количество дворцов. Причем некоторые здания не смотрятся как дворцы. Такие дворцы: дворцы молодежи, дворцы науки, дворцы обучения, государственные учреждения-дворцы. То есть, он очень помпезный. Огромное количество цветов, огромное количество… сейчас же кончается весна, дивная весна южная, огромное количество скверов, парков, и огромное количество монументов. То есть, это такое ощущение, что это город, который задуман и который реализован. И мне даже кажется, что там больше нечего делать, надо строить другие города.
В. ДЫМАРСКИЙ: Знаете, я тоже был два раза в Пхеньяне, у меня в связи с этим вам два вопроса. Я не был в советское время, правда. Вот у вас все-таки большой промежуток времени между двумя визитами, да? Прошла ли страна какой-то путь вперед, видите ли вы какой-то прогресс? И второй по поводу Пхеньяна. Я тоже видел этот город, да? Но меня там поразило, помимо того, что вас поразило, меня поразило еще и другое: что между этими домами, там как будто нейтронную бомбу сбросили, там нет людей и нет машин.
А. ПРОХАНОВ: Нет, сейчас вот такого ощущения у меня нет, может, оно у вас было. Сейчас много людей, улицы полны толпой, людьми. Я был там в праздничные дни, когда праздновали День Солнца, день рождения Ким Ир Сена. Огромное количество людей, некоторые сидят маленькими группами, выпивают водочку, сидят.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Там можно распивать алкоголь прямо на улице?
А. ПРОХАНОВ: На улице не продают, но попивали. Я видел, что сидят мужички корейские, попивают водочку, им хорошо. Это на русских мужиков похоже. Дети… было уже где-то около полуночи, полно детей без родителей. Там не боятся изнасилования, не боятся нападения. И, повторяю, вот этот вот, может быть, культ дисциплины там есть, конечно, там есть культ дисциплины, я чувствую этот культ дисциплины, но эта дисциплина не выглядит как культ муштры. Там, понимаете… вот я был в Пхеньяне, я был на заводе, я был в кооперативе сельскохозяйственном – я везде видел дисциплину, я везде видел обустроенность, я везде видел какую-то соразмерность человека, трудового процесса и дизайна, в который они помещены. Это все не наспех, это все не барачно, это все не надрывно, это все было абсолютно достойно и гармонично. Что меня вообще больше всего интересовало? Что я оказался в Пхеньяне? Вообще Пхеньян и Корея – для меня страна уникальная, она одна единственная во всем мире, во всем человечестве, которая выстояла перед страшным давлением Америки и Запада. Америка и Запад сломали все. Они сломали мою любимую родину СССР, они покорили страну, они обработали Китай, лишив Китай во многом коммунистической идеологии. Все страны Европы, Азии легли под Штаты. Одна крохотная страна, в которой всего 20 миллионов, выстояла перед этим страшным давлением. Это колоссальный героизм народа, это нельзя не ценить.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Но легко же выстоять, когда нет ни интернета, нет никакой обратной связи с внешним миром, когда нет понятия глобализации.
А. ПРОХАНОВ: Вы считаете, что легко выстоять, да? Попробуйте-ка вы выстоять. Там, в Индустанах нет никакого интернета и мобилизации, но в Индустанах нет дисциплины, нет великолепных, прекрасных школ академических, которые я там видел, в Индустане нет супертехнологий, без которых не построишь ни ракету, ни ядерную бомбу. Очень трудно выстоять. Потому что вот эти вот машины технологические американские, политтехнологи, они уничтожают страну без единого выстрела благодаря интернету и благодаря мобильному телефону.
В. ДЫМАРСКИЙ: Александр Андреевич, мне всегда казалось, между прочим, я вам уже сказал перед эфиром, вот мы много лет знакомы, но сегодня впервые оказались вместе в эфире. Вот. Мне много лет казалось – поэтому и задаю вам этот вопрос – мне много лет казалось, слушая вас, что вы человек, ну, понятно, каких идейных взглядов, но при этом не коммунист.
А. ПРОХАНОВ: Да.
В. ДЫМАРСКИЙ: У вас коммунистическая идеология… не ваша.
А. ПРОХАНОВ: Это не правда, я не коммунист, я не член партии.
В. ДЫМАРСКИЙ: Мне казалось, вы не сторонник коммунистической идеологии.
А. ПРОХАНОВ: А сторонник какой же я идеологии, либеральной что ли?
В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, почему либеральной…
А. ПРОХАНОВ: Или фашистской?
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, скорее такой славянофильской…
А. ПРОХАНОВ: Такой идеологии нет. Коммунисты были славянофилами…
В. ДЫМАРСКИЙ: Там они были разными, извините.
А. ПРОХАНОВ: В том числе и славянофилами.
В. ДЫМАРСКИЙ: И в том числе, да.
А. ПРОХАНОВ: Если говорить о моей идеологии, говорить несколько пафосно, то…
В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, меня удивляет, что вам нравится вот эта организация именно такая, чисто коммунистическая.
А. ПРОХАНОВ: Нет, ну, я этатист, я советский человек, я сталинист, я сталинист. Поговорим об этом.
В. ДЫМАРСКИЙ: Сталинист – да, это…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А чем Северная Корея на сегодняшний день отличается от Советского Союза? Есть какие-то различия?
А. ПРОХАНОВ: Да, есть, конечно, огромные отличия.
В. ДЫМАРСКИЙ: В лучшую сторону или в худшую?
А. ПРОХАНОВ: Не вперед и не назад, а влево, вот так скажем.
В. ДЫМАРСКИЙ: Понятно.
А. ПРОХАНОВ: Я все время думаю, вот видите, Сталин при жизни написал «Вопросы ленинизма», он написал работу, в которой истолковал ленинизм и в этом смысле истолковал уклад, который задумал и который строил Ленин. А работы «Вопросы сталинизма» нет, потому что после смерти Иосифа Виссарионовича Хрущев очень быстро разделался со сталинизмом, и со Сталиным, и с символизмом сталинским, и со всем, что составляло сталинский уклад. И вот когда я попал в Корею, мне показалось, что, может быть, Ким Ир Сен написал эту работу, «Вопросы сталинизма», но он написал ее не текстуально, а вот…
В. ДЫМАРСКИЙ: … создав свой режим.
А. ПРОХАНОВ: … создав свою культуру, свою философию и свою изумительную страну. Поэтому меня, повторяю, меня интересовало, когда я двигался туда, меня интересовало, как им это удалось сделать, как им удалось выстоять перед страшным вот этим вот давлением, которое сломило и Китай, и сломило мою родину. Ведь Советский Союз погиб не в пору интернета и не в пору мобильных телефонов, имейте в виду. И я понял, что им удалось сделать благодаря их философии Чучхе.
В. ДЫМАРСКИЙ: Опора на собственные силы.
А. ПРОХАНОВ: Нет. Что может быть смешнее для нашего либерала слова «Чучхе»? Я помню, как издевались, глумились над этим словом. Чучхе, или, там, чучхело какое-нибудь. На самом деле это грандиозная философия.
В. ДЫМАРСКИЙ: Чурчхелу я люблю.
А. ПРОХАНОВ: Вы Чучхе любите? Я вижу, что у вас в глазах Чучхе, во рту чурчхела, а в глазах Чучхе, да. Это очень интересная глубинная философия, устанавливающая отношения между личностью, человеком, между народом или обществом и между вождем. Суть этой философии в том, что человек отдельно взятый, он безгранично силен, его возможности не ограничены, ему принадлежит все. Он может воздействовать на глобальные процессы, на геологию, на космос. Но лишь в том случае, если он, этот человек, передает свои дарования, таланты и чаяния народу. Народ приобретает эти чаяния, аккумулирует их, слагает с такими же подарками, которые получает от других членов народа, и возвращает человеку их во сто крат. И вот этот обмен энергетический между отдельно взятой личностью и народом обеспечивает вот эту аккумуляцию энергии в недрах народа и распределение этой энергии по отдельно взятым персонажам.
В. ДЫМАРСКИЙ: А у этой личности гениальность, она благоприобретенная или она по наследству передается? Потому что это уже третий Ким во главе страны.
А. ПРОХАНОВ: Я говорю о личности простого человека.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Что гениального личность простого человека подарила народу китайскому? Потому что в Советском Союзе мы знаем, и космонавтов знаем, и людей из науки знаем, и людей из искусства знаем. Я просто ничего не знаю про Северную Корею.
А. ПРОХАНОВ: Кого вы знаете из китайских художников? Кого вы знаете, расскажите. Как вы оцениваете китайскую литературу? Кто последний китайский нобелевский лауреат, вы знаете? С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Кстати, в прошлом году он выиграл Нобелевскую премию по литературе, но я забыла его имя и фамилию.
А. ПРОХАНОВ: Мы не знаем…
В. ДЫМАРСКИЙ: Я даже знаю писателя Го Можо.
А. ПРОХАНОВ: Го Можо. А знаете ли вы Линь Бяо писателя?
В. ДЫМАРСКИЙ: Конечно.
А. ПРОХАНОВ: Ну, это ваш любимый писатель.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы просто мне скажите о Северной Корее, пожалуйста, мы о ней ничего не знаем, там есть вот такие деятели искусства, культуры, науки, как я нас были в Советском Союзе? Вы говорите о личности, которая что-то дарит народу, и народ вознаграждает личность. О свободе и о Вселенной…
А. ПРОХАНОВ: Я попросил…
В. ДЫМАРСКИЙ: То есть, вот некие всплески, да? А. ПРОХАНОВ: Я попросил… я понимаю, что создание ядерного оружия и космических аппаратов – это пустяки.
В. ДЫМАРСКИЙ: Никто не спорит, Александр Андреевич, что вы так сразу… я спрашиваю…
А. ПРОХАНОВ: Где гениальные примеры? Я вам говорю, что гениальные примеры…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Я говорю, что я ничего не знаю о Северной Корее, расскажите, кто там есть.
А. ПРОХАНОВ: Я объясняю, объясняю. Я хотел посмотреть, как живет интеллигент, как живут интеллигенты, попросил привести меня на квартиру какого-нибудь интеллигента. Мне показали квартиру элитарного интеллигента. Это физик, это физик высокого класса, он занимается пьезоэлементами, пьезокристаллами. Это кристаллы, которые востребованы в частности подводным флотом, кораблями. Это локаторы, гидролокаторы, гидрофоны. Короче, чутки ко всевозможным колебаниям. Он живет в шестикомнатной квартире такого тоже сталинского типа, шестикомнатной квартире. Он ученый, масса премий, наград, он ведет кафедры, он создал уникальные приборы, я не знаю, где они используются, на корейских подводных лодках, или, может, на гидролокаторах. И я спросил у него: кроме вашей физики, что вам любо? Он говорит: я не мыслю жизнь без музыки, - сказал он мне. А что вы любите, какую музыку? Моя любимая музыка – это Шестая симфония Чайковского, - сказал он мне. А тут же у него внучка. У него фортепиано в доме, и внучка, услышав слова деда, села и сыграла какой-то ноктюрн или какой-то полонез, может быть. То есть, я встречался с интеллектуалами корейскими. Я был в корейском университете в электронной библиотеке. В залах…
В. ДЫМАРСКИЙ: А там есть интернет?
А. ПРОХАНОВ: Там есть внутренний интернет. Там есть электронные системы, с помощью которых можно читать любые книги по физике, химии, электронике, которые находятся в библиотеках Кореи.
В. ДЫМАРСКИЙ: А, просто местная сеть.
А. ПРОХАНОВ: Местная, да-да-да, электронная библиотека. И я увидел блестящие классы, современные компьютеры, изысканные студенты, прекрасно одетые, работают. Мне не показали, конечно, ядерные полигоны и не показали, конечно, реакторы, но вот здесь эти реакторы создаются. Я видел среду, в которой возникает эта цивилизация.
В. ДЫМАРСКИЙ: Александр Андреевич…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: … научная среда. А там есть люди, которые занимаются кино, которые пишут литературу художественную?
А. ПРОХАНОВ: Я был там на выставке, которая была посвящена…
В. ДЫМАРСКИЙ: Типа нашей ВДНХ которая была.
А. ПРОХАНОВ: Нет-нет-нет, я был на художественной выставке, которая была как раз посвящена Ким Ир Сену. Это День Солнца, день рождения, об этом немножко потом.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А там все посвящено Ким Ир Сену или можно еще о чем-то другом поговорить?
А. ПРОХАНОВ: Нет, нельзя. Я когда прихожу в столовую, я говорю: только Ким Ир Сен, только Ким Ир Сен. Не дай бог вам говорить, например, там, о Ким Чен Ире.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Ну, вы видели выставки, не посвященные Ким Ир Сену?
А. ПРОХАНОВ: Меня не интересовали, меня Ван Гог не интересовал в Северной Корее, как ни странно. У меня извращенное сознание, я еду смотреть Ван Гога в Эрмитаж.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Мне просто интересно, есть ли у них свои собственные художники, которые рисуют что-то другое, не портреты Ким Ир Сена?
А. ПРОХАНОВ: А зачем что-то другое? А вы видели в древнерусском искусстве что-нибудь, кроме иконы? Вы порнографию видели когда-нибудь в древнерусском искусстве?
В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, конечно.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Коровин мне очень нравится, например…
А. ПРОХАНОВ: Коровин? Коровин – это человек мира искусства, и кончилась иконопись в это время, уже парсуна исчезла. Поэтому, я вам рассказываю об иконах, ибо корейское искусство…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, оно еще на стадии иконописи, они еще не достигли живописи?
В. ДЫМАРСКИЙ: Потому что они создали, на мой взгляд, некий режим, систему, обожествляя лидера этой системы. Правильно? Сначала Ким Ир Сен, потом Ким Чен Ир, потом этот, как его…
А. ПРОХАНОВ: Я вам рассказываю об искусстве, которое каждый момент из жизни Ким Ир Сена, каждую, может быть, даже минуту, превращает в полотно, в эпос свой. Это мышление, вы можете над ним смеяться, но это интереснейшее мышление, с этим мышлением надо считаться, его нужно изучать, его нужно лелеять. Оно уникально, оно абсолютно неповторимо.
В. ДЫМАРСКИЙ: Это уникально для Северной Кореи, почему это мышление не распространилось на всю Корею?
А. ПРОХАНОВ: А знаете, почему? Потому что американские базы, которые находится в Южной Корее, они обеспечивают Южной Корее западный, проамериканский уклад…
В. ДЫМАРСКИЙ: То есть, если бы не американские базы, они бы думали точно так же, как в Северной Корее?
А. ПРОХАНОВ: Я думаю, что они думали бы, может быть, иначе, потому что Северная Корея думает так, потому что окружена американскими базами. Северная Корея выдержала чудовищное давление, это маленькая страна, которая победила в двух страшных войнах – это война с Японией…
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, не без нашей помощи во второй войне, да? В корейской.
А. ПРОХАНОВ: И мы построили социализм не без помощи немецких инженеров, правильно? А американцы-то ведь на тушах бизонов построили свою цивилизацию. Значит, повторяю, первая победа гигантская над Японией, которая стоила Северной Корее такое количество жертв, что и не снилось никакому другому народу. И вторая победа – конечно, над американцами, это вторая грандиозная победа. И в недрах этих двух побед сложилось это общество. Это общество сложилось в атмосфере страшного беспощадного кровавого давления на них. Поэтому когда я был в Пханмунджоме, это 38-я параллель…
В. ДЫМАРСКИЙ: Вы туда ездили?
А. ПРОХАНОВ: Да-да, я был на 38-й параллели. Я воочию понял, что такое границы между этими двумя системами. Там в это время, кстати, шли американо-южнокорейские маневры. Я слышал, как грохочет там тяжелая артиллерия. И этот район, эта трасса, по которой можно ехать к граница, она окружена такими столпами, на которых покоятся огромные бетонные блоки.
В. ДЫМАРСКИЙ: Там какие-то разные все время периоды взаимоотношений между Севером и Югом по этой 38-й параллели, и были периоды, ну, такой относительной либерализации, когда были разрешены встречи родственников и так далее. Сейчас это все разрешено?
А. ПРОХАНОВ: На время, по-видимому, они сейчас прекращены. Но они потом опять начнутся – куда им деться?
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Александр Андреевич, давайте вернемся к дню рождения вождя, к Солнцу. Просто опишите, как это происходит. Это один день празднование, это несколько дней?
А. ПРОХАНОВ: Значит, возвращаясь к Чучхе. Личность и народ, а над всем этим вождь. Вождь – это человек, который угадывает мечты, мечтания, чувствования народа и реализует их в политической практике, создает государство, страну и так далее. Причем вот эта схема, которая может показаться политологической и может даже энергетической, это обмен энергиями, она, конечно, космична по своему основанию. Потому что их вождь – это солнце, причем это не метафора. Они действительно считают, что это солнце, это светоч, это огромный светоч всеведения. Они говорят, что Ким Чен Ир ниспослан им с неба. Казалось бы, материалистическая страна…
В. ДЫМАРСКИЙ: Предыдущий.
А. ПРОХАНОВ: А?
В. ДЫМАРСКИЙ: Предыдущий Ким Чен Ир.
А. ПРОХАНОВ: Ким Ир Сен.
В. ДЫМАРСКИЙ: А, Ким Ир Сен, Ким Ир Сен ниспослан им с неба. То есть, это чудо, они исповедуют феноменологию чуда. Это, конечно, религиозная категория. Ким Ир Сен говорил, что мы должны почитать народ, как небо. Это опять вносит космический элемент в социологию. Когда умер Ким Ир Сен, говорили мне, в этот год журавли, которые мигрируют с севера на юг, они прилетели на два месяца раньше и рыдали все время, они рыдали, оплакивали смерть вождя. То есть, сама природа реагирует на вот социальные явления. Когда поезд с Ким Чен Иром направился по стране…
В. ДЫМАРСКИЙ: По России, в смысле.
А. ПРОХАНОВ: Нет, в Северной Корее, у себя. И он поехал в районы, которые терпели бедствие, потому что шли дожди, непрерывные ливни заливали все плантации, там погибал урожай. Когда приехал этот поезд – солнце, небеса, кончился дождь. Когда Ким Чен Ир…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, природа таким образом реагирует на солнце, на бога…
А. ПРОХАНОВ: Да.
В. ДЫМАРСКИЙ: Это обожествление…
А. ПРОХАНОВ: Это внесение вот в эту социальную схему космизма, пантеизма, как вы хотите. Когда Ким Чен Ир приехал на 38-ю параллель Пханмунджом, это же опасность, снайперы… опустился туман, и скрыл его, как покров Богородицы от врагов.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А вы общались с каким из них? В. ДЫМАРСКИЙ: Мне это напоминает, мне тоже рассказали примерно такие же легенды…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А может, это не легенды?
В. ДЫМАРСКИЙ: Может, это не легенды. Когда я был, значит… они все носят значок с Ким Ир Сеном.
А. ПРОХАНОВ: Да.
В. ДЫМАРСКИЙ: И у нас была группа журналистов, мы там спросили мидовского товарища: а можно нам получить этот значок? Он говорит: вы знаете, это особый значок, это нужно специальное решение и так далее. Потому что это значок, который спасает жизни. Я говорю: в каком смысле? Он говорит: ну, вот во время войны многие солдаты, которые носили этот значок, пули попадали именно в этот значок и отскакивали от этого значка, и таким образом спасалась жизнь.
А. ПРОХАНОВ: Это мистика войны. Люди, которые всю жизнь проводят на войне, она верят в это. А что, разве в Отечественную войну не было такого? А в чеченских войнах?
В. ДЫМАРСКИЙ: Мистика, конечно.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Но вы же общались с одним из вождей.
А. ПРОХАНОВ: С вождем? С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Да.
А. ПРОХАНОВ: Нет, я некоторое время небольшое общался с третьим лицом в государстве, с главой парламента.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы просто до этого сказали, что вы с Ким Ир Сеном, по-моему, общались лично.
А. ПРОХАНОВ: Это мой первый визит, в первый визит я общался, да.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: И было ощущение – вот вы человек не из Кореи – было ощущение, что вы с каким-то божеством общаетесь?..
В. ДЫМАРСКИЙ: Что вы с солнцем разговариваете?
А. ПРОХАНОВ: У меня знаете, какое ощущение было? Может, оно уже деформировано с годами… ну, я всегда был человеком достаточно скептическим, даже циничным, богемным человеком, я склонен все время…
В. ДЫМАРСКИЙ: Сейчас говорят, гламурным.
А. ПРОХАНОВ: Сейчас говорят, гламурным, или, да, персонажем «Эха Москвы», да, так говорят. И, тем не менее, когда он пришел ко мне или к нам, там была наша группа, он был очень стар, он был очень слаб, он медленно шел, передвигался. И он все время улыбался. Мне показалось, что он какой-то такой блаженный, как вот бывают блаженные старцы, от него исходит все время ощущение какого-то такого тепла, благообразия, благости такой. Мы не обсуждали серьезных проблем, но было ощущение, что...
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А они есть в Северной Корее, серьезные проблемы разве есть в Северной Корее?
А. ПРОХАНОВ: В Северной Корее? Да, они хотят вот пригласить редакцию «Эха Москвы» устроить там филиал, сейчас переговоры ведут с Венедиктовым на эту тему.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Александр Андреевич, мы сейчас прервемся на краткие новости. И когда мы вернемся, мы продолжим обсуждать Северную Корею, которую своими глазами видел Александр Проханов.
НОВОСТИ
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Продолжаем программу «Своими глазами». Я Софико Шеварднадзе. Рядом со мной Виталий Дымарский, говорим о Северной Корее. И наш гость Александр Проханов, который только что оттуда вернулся, буквально неделю назад. Александр Андреевич, вы хотели рассказать, что вас там поразило. Так что вас там поразило?
А. ПРОХАНОВ: Меня поразило несколько таких вот, я бы назвал, деталей, несколько констант мощных. Например, меня поразила монументальная пропаганда, меня поразила эта грандиозная статуя в центре Пхеньяна, где стоят Ким Ир Сен и Ким Чен Ир, отлитые из бронзы. Они величиной, вот как статуи Бамиана, в Афганистане я видел, это грандиозные статуи. И человек вообще небольшой, реальный человек, по сравнению с ними. И когда люди подходят к этим статуям, они кланяются им, как алтарям. И я поймал себя на том, что постепенно от статуи к статуи, от посещения к посещению я тоже стал кланяться. То есть, вот это…
В. ДЫМАРСКИЙ: А Ким Чен Ир меньше ростом, чем?..
А. ПРОХАНОВ: Нет, они одинаковые. Огромного роста. Сразу после этого я попал в пантеон, я попал в мавзолей, где покоятся Ким Ир Сен и Ким Чен Ир. Это такое гигантское тоже сооружение, такой некрополь. И вот в этих стеклянных саркофагах под стеклянными колпаками лежит Ким Ир Сен в одном зале, в другом зале его сын Ким Чен Ир. Когда я смотрел, у меня была странная аберрация, мне показалось, что лежат эти великаны, которых я только что видел на улице.
В. ДЫМАРСКИЙ: Здание огромное.
А. ПРОХАНОВ: И здание огромное, и сами они под этими стеклянными колпаками в этих колбах мне казались гигантами, великанами. Хотя они были, конечно, небольшого роста. Вот это странная аберрация.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Там официальной религии нет, да? Простите, что я вас перебиваю. Официальной религии там нет, да? Там атеизм?
А. ПРОХАНОВ: Там нет религии.
В. ДЫМАРСКИЙ: Чучхе – это официальная идеология, правильно я понимаю?
А. ПРОХАНОВ: Которая выходит на космизм, которая является… Чучхе нельзя понять разумом, кстати, ее нельзя понять рационально, ее понимаешь сердцем и только в состоянии экстаза. Это экстатические вещи. Как, кстати, очень трудно понять разумом Троицу, например, христианскую.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Мне всегда было интересно на самом деле, когда на похоронах вождей они все бьются в экстазе и плачут – это им говорят так делать или это они абсолютно естественно делают?
А. ПРОХАНОВ: Им не нужно передо мной кочевряжиться, потому что я очень дружил со своей переводчицей, общались с ней. Когда он водила, рассказывала мне, что вот в этом здании товарищ Ким Ир Сен побывал за несколько, там, недель до своей смерти, она плакала. Когда офицер, офицер, мужчина, с медалями, водил нас по вот этому Пханмунджому, 38-я параллель, и подвел к стеле, где письмена Ким Ир Сена, у него голос дрожал, он плакал.
Но я хочу продолжить свои впечатления. Там вот в этом мавзолее рядом с этими саркофагами соседние залы. И в обоих залах Мерседесы, на которых вожди ездили при жизни, бронированные, вагоны, в которых они странствовали, вагоны-кабинеты, вагоны для деловых совещаний. А в зале у Ким Чен Ира даже огромный катер, на котором он плавал. И, кстати, я видел кадр, когда этот катер отплывал от берега, и солдаты, люди, женщины, кидались в воду и просили его не уезжать, они там бросались, как за пророком Магометом, бросались в воду. Меня поразило, что вот эти реликвии, они тоже напоминали что-то такое вот египетское, так, как будто бы вождям и там, по ту сторону смерти, надо двигаться по бесконечным дорогам, нужен вагон, или нужна машина, средства связи. Вот это не оставляло меня, ощущение иррационального, это были иррациональные вещи. Но когда меня повезли в горы, далеко от Пхеньяна, где построен дворец подарков, сделанных Ким Ир Сену и Ким Чен Иру, тоже великолепный дворец в прекрасных горах цветущих, там сотни залов, множество самых разных подарков, их все не осмотришь. Меня поразил один подарок. В одном из залов не первом этаже, куда я вошел, там был подарок Сталина, сделанный Ким Ир Сену, ЗИС-110 бронированный. Это гигантская послепобедная машина, я впервые так близко ее увидел, она тяжеловесна, как танк или как, может быть, самоходная артиллеристская установка. Красный значок. И я, когда смотрел на этот ЗИС, я вдруг подумал, что в багажнике этого ЗИСа Сталин прислал Ким Ир Сену весь сталинизм, весь уклад свой. Это был самый главный подарок.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему вот в Корее сработал сталинизм, а у нас нет? У нас же каждый раз, когда вождь умирал, мы его личность сразу уничтожали. А тут наоборот.
А. ПРОХАНОВ: Что, не понял…
В. ДЫМАРСКИЙ: Там то, что вы называете сталинизмом, если я правильно понял Софико…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Да, да.
В. ДЫМАРСКИЙ: … там передавалось по наследству.
А. ПРОХАНОВ: Это гарант того, что сохраняется общество и уклад. А наше общество дробное, оно наполнено огромными разрывами. К сожалению, эти разрывы в советское время, они связаны не с концептуальными противоречиями одной эпохи другой, а с психологией и фанаберией вождей и личностей.
В. ДЫМАРСКИЙ: Скажите, вот это северокорейское мышление, о котором вы говорили в первой части программы – это некое уникальное такое явление? Поскольку больше нигде в мире так не живут, мягко говоря.
А. ПРОХАНОВ: Да, это уникальное явление. И как ко всякому уникальному явлению….
В. ДЫМАРСКИЙ: Это некая случайная гениальная мозаика.
А. ПРОХАНОВ: Вообще вся жизнь – это случайность.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, это понятно.
А. ПРОХАНОВ: Это уникальное явление, которого в мире больше нет. И как ко всякому уникальному явлению надо относиться очень как бы бережно, надо в него всматриваться, надо в него вглядываться.
В. ДЫМАРСКИЙ: Как в музее.
А. ПРОХАНОВ: Нет, не как в музее. А вот, вы знаете, когда Вавилов собирал коллекцию злаков, там были первые семена, там первая пшеница, первый овес, первая рожь – это фондовые вещи. Я не исключаю, что на Земле может возникнуть ситуация, она прогнозируемая, когда все остальные модели окажутся неспособными поддерживать жизнедеятельность человечества.
В. ДЫМАРСКИЙ: Но людей-то уже не Вавилов, а Лысенко делал новых, да?
А. ПРОХАНОВ: Я говорю про пшеницу. Кстати, Лысенко, конечно, он же у нас с вами кумир, я знаю, что вы юный лысенковец, вы же юннат, иначе бы вы не издавали такой прекрасный журнал «Дилетант».
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А это могло бы сработать в другой стране, нежели в Северной Корее?
А. ПРОХАНОВ: Что-что? С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот эта идеология могла бы сработать в другой стране, другом пространстве?
А. ПРОХАНОВ: Там же сказано, что Ким Ир Сен послан нам небом. То есть, это чудо, это чудо. И это чудо в этом смысле отличается от сталинизма. Все-таки сталинизм был другой.
В. ДЫМАРСКИЙ: Более приземленный.
А. ПРОХАНОВ: Нет. Сталинизм оперировал огромным количеством народов, это была империя. Это разнообразие народов вносило в жизнь советского сталинского строя такие вот краски и цвета…
В. ДЫМАРСКИЙ: А у Северной Кореи нет никаких имперских амбиций? То есть, у них никаких экспансионистских, что ли, настроений нет?
А. ПРОХАНОВ: Нет, это страна обороны. Там философия обороны.
В. ДЫМАРСКИЙ: Существует идея объединения, наверное.
А. ПРОХАНОВ: Она так витает в воздухе, но на это не делается ставка. У них очень важно, повторяю, оборонное сознание и религия победы, о которой я вам говорил. Там повсюду показаны вот эти огромные жертвы и огромные усилия народа для одоления этого врага. Кстати, одно из самых тоже сильных впечатлений, знаете, какое было? Там есть музей победы, грандиозный тоже музей, как храм такой, а радом с этим музеем настил, шатер, под этим шатром трофейная техника.
В. ДЫМАРСКИЙ: Победы 50-х годов.
А. ПРОХАНОВ: Победы 50-х годов. Американские летающие крепости сбитые, какие-то танки, чудовищные самоходные установки, вертолеты, Pueblo, корабль разведывательный там же стоит. Если бы мы сохранили вот трофеи 45-41-го года, это было бы достояние грандиозное. Я подумал: господи, вот эта машинерия, страшная машинерия, она разбилась об этих маленьких людей, об этих худощавых организованных людей. Это тоже потрясает. Но, повторяю, изначальный скептицизм к этой стране со стороны либерально мыслящей интеллигенции…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Да, нет, не скептицизм, просто интересно, из последних новостей, то, что мы здесь читаем, что вождь расстрелял своего дядю, всю его семью и тому подобное. Вот это обсуждается в обществе корейском, или это вообще не принято обсуждать?
А. ПРОХАНОВ: Нет, это не обсуждается, но об этом писали газеты. Это прошло через прессу. Кстати, вы знаете, что вот в Китае все время расстреливают? Может быть, там не дядю своего расстреливают, но своих министров, чуть ли не членов КПК. То есть, расстрелы за преступления государственные, они везде актуальны. Только вот в нашей стране до сих пор боятся расстрелять мерзавцев. В Америке расстреливают или...
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А есть ли боязнь режима? Вот все-таки, мне так кажется, что при Сталине, Сталина очень боялись, помимо того, что любили.
А. ПРОХАНОВ: Конечно, Сталина очень боялись.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А вождя в Корее боятся?
А. ПРОХАНОВ: Я не знаю. Я не боялся, потому что…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Ну, как у вас ощущение осталось?..
А. ПРОХАНОВ: Там обожание. Вы знаете, что такое страх божий? Такая категория: страх божий? Ведь божество не только любят, но и боятся. Поэтому религиозное ощущение к жизни, к миру и к вождю является очень сложным сочетанием обожания, веры, жертвенности и, конечно, страха.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: И вам показалось, что они абсолютно самодостаточны в том пространстве, в котором они живут? Им не хотелось бы попробовать выехать за границу, посмотреть мир, узнать что-то новое? Это я без скепсиса спрашиваю.
А. ПРОХАНОВ: Нет, посмотреть мир, они смотрят мир.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Где они смотрят мир? Интернета у них нет, телевидение…
А. ПРОХАНОВ: Вы, например, смотрите мир через интернет, а я, как слепой, я просто езжу по миру, я не залезаю в интернет.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А легко выехать из Северной Кореи?
А. ПРОХАНОВ: Мне было легко, да.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Нет, вам-то да, а северокорейцам?
А. ПРОХАНОВ: Вот этот вот профессор, академик, с которым я общался, он много раз бывал здесь, в России, у него связи с физиками, вот эта милая переводчица, которая сопутствовала мне, она была очень во многих странах мира, и в Италии, и в Европе. Там нету такого эмбарго. То есть, я говорю, мы живем в мифах об этой стране. Это мифы, связанные с диффамацией, с демонизацией страны. Эта страна живет очень трудно, очень трудно. И, повторяю, я бы не смог там жить. Я бы не смог.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему?
А. ПРОХАНОВ: Потому что меня растлил либерализм, свобода, я бонвиван, понимаете? Я не жертвую собой ради, там, запуска очередного спутника. Признаюсь, я слаб, для того чтобы жить там. Но если бы я там родился…
В. ДЫМАРСКИЙ: Это скорее не модель развития, а некий экспонат такой интересный, который вы рассматриваете?
А. ПРОХАНОВ: Да, для меня Корея, с одной стороны, воспоминания о том, чем была моя страна, моя родина времен сталинизма. А с другой стороны, это резерв, который абсолютно необходим человечеству, как резерв. Человечество должно иметь резервы. Вот сейчас рушится либеральная модель. Она рушится, гибнет на глазах, разлагается общество, человек тоскует западный. Сейчас будет формироваться другая модель, другая…
В. ДЫМАРСКИЙ: … что северокорейский сильно радуется человек. Он живет…
А. ПРОХАНОВ: Я говорю не о Северное Корее, я говорю о том, что израсходовано сегодняшнее человечество. Понимаете? И оно должно искать другие подходы. А для других подходов всякие примеры и модели важны, их надо изучать как таблицу Менделеева. Нельзя подходить к Северной Корее с такой предвзятой либеральной моделью.
В. ДЫМАРСКИЙ: А вот если не предвзято, Александр Андреевич, ну, если честно и откровенно, снабжение там хоть как-то улучшилось вообще у людей? Потому что я помню, конечно, это выглядело, так, мягко говоря, не очень гуманно.
А. ПРОХАНОВ: Там нет голода. Там нет голода.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот что вы видели в кооперативе, в котором вы побывали?
А. ПРОХАНОВ: В кооперативе я видел поля, где люди вручную сажают рис, его вручную сажают во всем мире. У нас пытались с самолета сажать на Дальнем Востоке – не получилось. Я видел трактора белорусские. Я увидел волов с телегами, потому что там есть очень непроходимое. Я увидел завод для комбикормов. Я увидел дома коттеджного типа, не фанзы, не хижины, а такие дома примерно на 2 или 3 семьи в поселке.
В. ДЫМАРСКИЙ: Отдельные квартиры? Не коммуналки?
А. ПРОХАНОВ: Ну, я не заходил туда. Я видел дома…
В. ДЫМАРСКИЙ: А вот квартира, в которых вы были в Пхеньяне у академика…
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот элитарные, отдельные квартиры…
А. ПРОХАНОВ: Отдельные квартиры, там построены были два огромных дома для трехсот семей главных. Да, ученые работают в шарашках, колючая проволока, насилие… Триста элитарных физиков, химиков, аэродинамиков, поселены в роскошные квартиры.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А простонародье вы видели, как живут?
В. ДЫМАРСКИЙ: … похоже на наши Черемушки, 5-этажки, такие хрущевки, типа? Ну, такой основной жилой фонд.
А. ПРОХАНОВ: Нет, вот эти дома, которые я видел, и не только в Пхеньяне, я же ездил, мы в Кэсоне были, в городе, там дома как-то симпатичнее, чем хрущевки. Хрущевки – это слишком штампованные, как такие галеты. А там дома уже другой формации, у них приятнее фасады, они как бы живее, они сложнее спланированы. Я не заходил в эти дома, но, повторяю, я не увидел ада, который рисуют.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А что они едят? Вы можете зайти в ресторан и пообедать, например? Это возможно?
А. ПРОХАНОВ: Да, возможно.
В. ДЫМАРСКИЙ: Александру Андреевичу возможно, конечно.
А. ПРОХАНОВ: Там есть несколько градаций ресторанов. Скажем, поскольку я был гость, меня кормили достаточно невкусно, я не был элитарным таким уж гостем. Хотя у меня были доллары, я мог бы зайти в долларовый ресторан, там купить. Доллары принимают в барах, в кафе. Но там нет голода.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Ну, а что едят люди? Что вы ели? В основном рис? Или там что-то еще есть?
А. ПРОХАНОВ: Я очень люблю, и мне не отказывали в этом, омаров.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Александр Андреевич, я правда спрашиваю, мне просто интересно…
А. ПРОХАНОВ: Я ел омары.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы в Северной Корее ели омары?
А. ПРОХАНОВ: Это страна, окруженная океаном. Там рыба и морепродукты являются пищей для обывателя. Я не говорю, что я ел рис, ел овощи, ел картошку, ел много мяса.
В. ДЫМАРСКИЙ: А мобильные телефоны до сих пор не существуют?
А. ПРОХАНОВ: Мобильные телефоны внутри Кореи есть, но с них по мобильному за границу нельзя позвонить.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А где вы жили, в гостинице?
В. ДЫМАРСКИЙ: Между собой они общаются по мобильным телефонам?
А. ПРОХАНОВ: По мобильным, конечно, по мобильным телефонам, полно сетей.
В. ДЫМАРСКИЙ: Когда я был в последний раз, это было запрещено.
А. ПРОХАНОВ: Да нет, мобильные телефоны вовсю...
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы в гостинице жили, Александр Андреевич?
А. ПРОХАНОВ: Да, конечно, гостиница Корё. Это не лучшая гостиница.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Как она выглядит?
А. ПРОХАНОВ: Там есть гостиница 101 этаж. Это огромная такая, уходящая в небеса пирамида, причем, издалека она похожа на какой-то такой стеклянный слиток сверкающий. А я жил в достаточно старомодной гостинице, еще, наверное, советских как бы времен. Хорошая многоэтажная гостиница, там лифты скоростные, все это. В прекрасном номере брежневского дизайна. Я просто повторяю, я рад, что я побывал в стране, которую демонизируют. Я был в стране, которая для нас для сегодняшней России является союзником, а не рудиментом. Я был стране, которая граничит с Россией. Я был в стране, куда пришел российский бизнес. Там идет реконструкция дороги железной, Россия ее делает. Там горнорудное производство делает Россия. Когда я был на концертах, я видел там…
В. ДЫМАРСКИЙ: Извините, Александр Андреевич, что значит, бизнес?
А. ПРОХАНОВ: Сейчас. Когда я был на концертах, я видел ансамбль песни и пляски МВД, там наши военные. Что такое бизнес? Корпорации наши.
В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, я имею в виду, что как, там же, это же благотворительность, это мы им делаем, да? Наш бизнес там приходит и делает. Он же с этого ничего не поимеет.
А. ПРОХАНОВ: Ничего себе! Заставьте Абрамовича благотворительностью заниматься!
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, ладно, столько заставили, вон, всю Олимпиаду построили…
А. ПРОХАНОВ: Абрамович?
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, или Абрамович, или абрамовичи. Которых заставили там платить деньги.
А. ПРОХАНОВ: Есть Абрамович, есть абрамовичи. Значит, повторяю, это никакой там благотворительности нет, это деловые отношения. Корея платит им, либо платит им продуктом, либо на взаимооснове…
В. ДЫМАРСКИЙ: Просто за…
А. ПРОХАНОВ: Корейские рабочее ведь работают здесь в России. Довольно большие контингенты северокорейцев работают здесь.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, причем, даже на север завозят…
А. ПРОХАНОВ: И на север, и в сельском хозяйстве, и на востоке, и лес, и много что.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот много вопросов просто, одни и те же. Вот Дмитрий, например, спрашивает: «Как одеты простые граждане?»
А. ПРОХАНОВ: Вот когда я был первый раз, они были одеты одинаково все.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: В униформе?
А. ПРОХАНОВ: В основном вот эти френчи. Сейчас огромное разнообразие. Например, встречаются френчи, но френчи, скорее, это сейчас некий такой стиль, не всякий позволит себе эти дорогие холеные френчи, их шьют.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А, то есть, френчи – это дорогая одежда?
А. ПРОХАНОВ: Сейчас она стала дорогой. Скажем, сейчас у нас есть телогрейки, люди надевают. Я бы с удовольствием носил такую телогрейку, это не зэковская телогрейка, хотя она тоже из кубиков состоит. Сейчас френчи на улице – это такая как бы породистая одежда, очень много костюмов с галстуками. Костюмы темные, как правило, и галстуки темные. Это не пижоны. Но вот чиновники, с которым я общался, там были такие чиновники, которые носили зеленые пиджаки и обручальные кольца золотые. То есть, эта толпа очень пестрая.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А женщины?
А. ПРОХАНОВ: Еще что меня поразило: обилие военных на улицах. Вот армия – это, конечно, драгоценность, армию холят. Армия – это элита.
В. ДЫМАРСКИЙ: Это оплот.
А. ПРОХАНОВ: Сейчас в Москве не найдешь же военного, военные переодеваются, когда они уходят из своих контор, они оставляют мундиры и одеваются, потому что не престижно. У… полковник… настоящий полковник… А там военные – это элита, потому что военные – это гарант того, что сохранится страна. Это герои.
В. ДЫМАРСКИЙ: Александр Андреевич, я вам советую еще и по Москве прогуляться, не только по Пхеньяну, я живу рядом с военной академией, никто там не стесняется своей формы, все ходят в форме.
А. ПРОХАНОВ: Хорошо, Академия Генерального штаба?
В. ДЫМАРСКИЙ: На Зубовской площади, на Пироговке.
А. ПРОХАНОВ: Моя редакция прямо за штабом сухопутный войск, на Фрунзенской, я не вижу военных там абсолютно. Мои друзья так переодеваются. Так что, милости просим, welcome в Северную Корею.
В. ДЫМАРСКИЙ: А общественный транспорт?
А. ПРОХАНОВ: Автомобилей мало.
В. ДЫМАРСКИЙ: А общественный транспорт?
А. ПРОХАНОВ: Общественный транспорт есть, катайся на здоровье, автобусы.
В. ДЫМАРСКИЙ: А там есть свобода передвижения для человека простого?
А. ПРОХАНОВ: Не знаю, когда я ехал…
В. ДЫМАРСКИЙ: Или они прикреплены, закреплены?..
А. ПРОХАНОВ: Не знаю, я не исследовал это глубоко. Когда ехал по 38-й параллели в сторону Кореи, там были блокпосты, нас останавливали.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, это понятно.
А. ПРОХАНОВ: И дергали постоянно.
В. ДЫМАРСКИЙ: Но есть же поезд между городами, да? Поезда ходят?
А. ПРОХАНОВ: Да, нет, там все есть.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы мне не ответили про женщин. Как они выглядят? Именно женщины.
В. ДЫМАРСКИЙ: Очень красивые, кстати.
А. ПРОХАНОВ: Женщины?
В. ДЫМАРСКИЙ: Здесь мы с Александром Андреевичем совпадем.
А. ПРОХАНОВ: Очень изящные, и молодые, и пожилые. Очень сдержанные. Причем, да, я забыл сказать, что среди этих вот костюмов, френчей и военных нет-нет, вдруг попадется женщина в их традиционном облачении, в таком сиреневом или в лазурном, они как цветы там ходят. Это очень экзотично и приятно.
В. ДЫМАРСКИЙ: До сих пор, наверное, эти красивые девочки-регулировщицы стоят?
А. ПРОХАНОВ: Да.
Но в военных формах.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, в милицейский.
А. ПРОХАНОВ: В милицейских формах. Так что, женщины очаровательные. Но что меня немножко огорчило: они все плоскогрудые, я ни одной сиськастой женщины там не видел.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: У всех свои недостатки.
В. ДЫМАРСКИЙ: Даже у Кореи есть свои недостатки, вы понимаете?
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: А они могут общаться с иностранцами? Например, им не было боязно с вами общаться на улице?
А. ПРОХАНОВ: Кому?
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Людям на улице, когда они видят иностранца, они же не знают, что вы русский, да? Они же не понимают сразу.
В. ДЫМАРСКИЙ: Вообще-то видно, что он не кореец.
А. ПРОХАНОВ: У меня там были такие интересные случаи, когда я был в буддистском храме, там я, кстати, на Пасху был, я просил позволения у настоятеля храма, чтобы я мог там помолиться. Я отошел в сторону и помолился своей православной молитвой. Но когда они там меня видели, а ведь я толстый, некоторые из них подходили и робко гладили мне живот. Видимо, они думали, либо я Будда, потому что Будда очень такой… либо это считается таким каким-то знаком, приносящим удачу.
В. ДЫМАРСКИЙ: Александр Андреевич, почему вы не пошли в православный храм, который по приказу Ким Чен Ира построили в Пхеньяне?
А. ПРОХАНОВ: Это было слишком далеко от моих маршрутов. А буддистский храм…
В. ДЫМАРСКИЙ: Когда я их спрашивал: а кто у вас приход, где он будет? Он говорит: мы назначили в партийных ячейках людей, который будут ходить в православный храм.
А. ПРОХАНОВ: Ну, и хорошо. Я думаю, что православный храм на Кубе – это такая же победа православия, как и православный храм в Пхеньяне.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да. Что, Софико, призадумалась? Тебе захотелось в Северную Корею?
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Кстати, вот мне интересно, легко туда попасть? Вот если я захочу купить билет?
А. ПРОХАНОВ: Кстати, туда попасть, наверное, легко, не знаю, как, но я там видел очень много русских людей. И меня, знаете, что удивило? Что существует, оказывается, в России общество изучения Чучхе, петербуржцы ребята, из Хабаровска, с Дальнего Востока небольшими стайками, там, по 4, по 5 человек приезжают, большие знатоки корейской истории, культуры, такие фанаты корейской цивилизации, и вот, там легко попасть. Хотите, я вам протекцию составлю?
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Очень хочу, мне действительно очень интересно туда попасть, уже давно, когда Ксения Собчак ездила, мне было завидно, очень интересно.
В. ДЫМАРСКИЙ: Как бы ни относиться к тому, что там происходит, с точки зрения познавательной, поездка туда очень интересная. Здесь мы не расходимся с Александром Андреевичем. Ну, а все остальное…
А. ПРОХАНОВ: Вы увлекающийся человек, я вижу, вы поедете в Северную Корею, вам захочется в северокорейскую армию народно-освободительную, стать офицером корейской армии. Или регулировщицей.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Я думаю, что надо попробовать все-таки. Составьте мне протекцию.
А. ПРОХАНОВ: Регулировщицей.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Регулировщицей.
Наша передача подходит к концу, это была Северная Корея глазами Александра Проханова, спасибо вам большое за увлекательный разговор.
А. ПРОХАНОВ: Было очень приятно с вами поговорить о Северной Корее.
С. ШЕВАРДНАДЗЕ: Я Софико Шеварднадзе и Виталий Дымарский.
В. ДЫМАРСКИЙ: Александр Андреевич, ждем вас с новыми впечатлениями.
А. ПРОХАНОВ: Всегда приятно иметь дело с идеологическими друзьями и партнерами, разделяющими твои убеждения.
В. ДЫМАРСКИЙ: Конечно.
И до встречи в Северной Корее. Может быть, даже не уезжая отсюда.
А. ПРОХАНОВ: Да.
В. ДЫМАРСКИЙ: Всего доброго.
