Часть вторая
А.ВЕНЕДИКТОВ – 13:35 в Москве, мы с Натальей Басовской продолжаем эфир, он посвящен сегодня королеве Виктории Английской.
Мы остановились на том, что королева Виктория была банальна – наверное, так: банальна.
Н.БАСОВСКАЯ – В чем-то.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Обычна… нет, вот в первой части.
Банальна, обычна. И завершили перед перерывом разговор о том, что она была не банальна только в одной сфере своей жизни – в любви.
Н.БАСОВСКАЯ – В любви, в семье.
Это было очень важно. Наступившая… прочно наступившая в Англии буржуазная эпоха, характер англиканской церкви, требовали, чтобы семейные ценности после поры разврата в королевских семьях, чтобы возобладали чистые, строгие, не обязательно пуританские, но благородные семейные ценности.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Но протестантские… но англиканские, да.
Н.БАСОВСКАЯ – Да.
Англиканские.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
Н.БАСОВСКАЯ – Чтобы это было благородно, соответствовало морали, веку.
Виктория для этого очень подходила. Она была настроена на замужество, замужество должно было быть подходящим, достойным. Ну, между прочим, среди возможных женихов был наследник Николая I Александр, будущий Александр II – он посетил Англию, и есть данные, что, между ними взаимная сложилась симпатия, о чем Александр II… будущий Александр, просто Александр, сообщил отцу, Николаю I, что весьма, весьма неплоха, хороша. Ответ был прекрасно солдафонский николаевский: «Россия нуждается в будущем царе, а не в муже английской королевы». И все.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Молодец, Николай Павлович.
Н.БАСОВСКАЯ – Четко.
У него все по палочному. Было забыто. И естественно, состоялся у Александра другой брак. А Виктории подобрали, удивительно подобрали жениха. Ее дядя Леопольд, который стал королем Бельгии, очень любимый, уважаемый Викторией, умный, прислал ей явно с матримониальными планами своего племянника, принца Альберта Сакс-Кобургского, все из того же, вот, угла.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Медвежьего.
Н.БАСОВСКАЯ – Ему 22 года, Виктории 20.
Т.е.
он ни знатным происхождением, ни богатством, ничем, отличаться не может ничем. Красив, благороден, манеры, происхождение приемлемое. Она влюбилась в него мгновенно.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Т.е.
прынц. Прынц.
Н.БАСОВСКАЯ – Да.
То, чего она ждала.
А.ВЕНЕДИКТОВ – На белом коне.
Н.БАСОВСКАЯ – Она влюбилась в него мгновенно, сама сделала ему предложение, очень достойным образом.
И когда он сказал, что он согласен, она сказала: «Какое счастье, как я безмерно счастлива, благодарю тебя, мой любимый, обожаемый». И никогда – они прожили вместе 20 лет – из этого образа обожающей и преклоняющейся перед ним жены, никогда не выходила. Даже самые злые языки про эти 20 лет ничего дурного про нее и придумать-то не могли. Другое дело, что там все мучаются, отвечал ли он ей тем же… чем бы он ей не отвечал, у них родилось 9 детей. А.ВЕНЕДИКТОВ – А я должен сказать, что придворные даже шутили, пародируя королеву, «мы и наш возлюбленный Альберт».
Н.БАСОВСКАЯ – Она…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Она все время так говорила.
Н.БАСОВСКАЯ – Она держалась в этом образе.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
Н.БАСОВСКАЯ – Она боролась с парламентом по единственному вопросу.
Что ей там войны? – была Крымская война, была Англо-бурская война – она только благотворительностью, как ей предлагалось, занималась. А вот чтобы сделать Альберта, повысить его статус, добиться статуса принца-консорта – вот тут она поборолась с парламентом и победила, как бы во имя любви. Итак, от этого брака – эталонный брак – девять детей. Со временем 40 внуков. Один из детей, между прочим, родился с болезнью гемофилией, и наводит на прямые аналогии с русским правящим домом, с которым они породнились. Я скажу о связи с Россией. Этот ребенок прожил долго. Правда, сначала она была в большой истерике, в отчаянии – она очень впадала в отчаяние, замыкалась, уходила от всех, рыдала сутками, ее приводили в чувство – на почве болезни этого ребенка. Он прожил до 29 лет – все-таки довольно много. И семья выглядела так, как ее хотела, какой ее хотела видеть Англия. Все равно, время от времени, в стране случалось недовольство монархией. Почему? Не все в Англии остались монархистами. Была большая категория людей в период интенсивного развития промышленности, неизбежно – людей, живущих бедно, недовольных своим положением. Развивалось чартистское движение, которое, того и гляди, могло перерасти, не дай Бог, снова в революцию. Т.е.
недовольных хватало. А тут в золоченых каретах разъезжают эти представители монаршего дома – нужен ли он? Им официально парламент дает порядочное обеспечение – она, кстати, билась за то, чтобы ее детям повысили жалование от нации, и вот здесь тоже добивалась, в основном, хотя бы, компромиссного результата. И вот, они разъезжают. И время от времени такое раздражение. Короче говоря, на Викторию было совершено семь покушений. По этому поводу можно размышлять, к ним по-разному относиться… ни одно не было очень реально опасным и смертельным. Ну, например, выстрел на вокзале Лондонском: стрелявший прицелился в Викторию настолько наивно, что мальчик-подросток зонтиком выбил у него из руки этот пистолет. Поэтому некоторые покушения… как правило, после этого объявляли, что покушавшийся безумен…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну конечно.
Ну конечно!
Н.БАСОВСКАЯ – Выносили, правда… Ну, стрелять в Викторию!
А.ВЕНЕДИКТОВ – Кто ж в здравом уме…
Н.БАСОВСКАЯ – Явное безумие.
И выносили иногда смертные приговоры – она всегда заменяла их на пожизненные заключения. Но любопытно, что после каждого покушения наблюдалась вспышка безумной народной любви к королеве и принцу-консорту. Он отличился только одним: в 1851 году по его инициативе – вот по его инициативе – в Англии состоялась всемирная промышленная выставка, очень восславившая достижения Англии, ее передовую производственную роль, красиво оформленная, понравившаяся. А так, в общем, он всегда был в тени и кажется, плохо переживал это свое нахождение в тени. Во всяком случае, явный красавец и принц, когда он прибыл ко двору, довольно быстро к 40 годам выглядел на все 60, о чем говорят все. Были какие-то у него заболевания, дряхлость, грустность, т.е. счастливым он не выглядел. Но время от времени, вот, они как этот символ любви взаимной, безумной, по улицам Лондона проезжали, и если произошло перед этим что-то трагичное, народ все прощал и обожал их. Вот например, Виктория устроила настоящее шоу из счастливого выздоровления своего сына. Сын и наследник заболел брюшным тифом – болезнь тяжелая, всегда тяжелая.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
Н.БАСОВСКАЯ – Находился между жизнью и смертью, нация знала, все волновались, потому что наследование – это так важно, а этот, вроде, принц Уэльский, уже признан, что это будет он… он умирает, умирает – выжил.
И она устроила шоу. По улицам Лондона она едет с этим счастливо выздоровевшим юношей, поднимает высоко его руку и целует эту руку. Народ рыдает. Сам не знает, отчего. От умиления. Она умела вызвать вот это умиление и тем самым выполнять ту задачу, которую она перед собой поставила: превратить – век перед ней поставил, вернее – превратить монархию в красивый символ. На ее счастье или несчастье – наверное, несчастье личное, счастье общественное – Альберт умер рано, в 1861 году. Резко, сразу, какие-то странные тоже версии его смерти – вроде, тоже тиф, и вроде тиф оттого, что у них во дворце плохая вода – куда смотрели санитарные службы, не знаю. Но умер. И она занялась увековечиванием его памяти. Память эта увековечена по сей день. 8 лет строился мемориал – открыт в 1876 году.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Я там был.
Н.БАСОВСКАЯ – Да, все вот, кто был…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, все там были.
Н.БАСОВСКАЯ – …бывающие в Лондоне там были.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
Н.БАСОВСКАЯ – Вот я в Лондоне была, но там не была.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Все впереди, Наталья Ивановна.
Н.БАСОВСКАЯ – Но очень хорошо изучила: высота 55 м.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да, да.
Н.БАСОВСКАЯ – Фигура принца-консорта – более 4 м. Окружен… 169 фигур его окружают – ученых, композиторов, артистов, поэтов, к которым он имел самое слабенькое, отдаленное отношение.
И сразу рождается приговор народный: «Великий мемориал невеликому человеку». И все равно, с другой стороны, симпатия к тому, как она любит, как она скорбит… Года на два она вообще отключилась от жизни после его смерти, и тогда даже парламент выразил недовольство, что одно дело – не вмешиваться в государственные дела, это ты молодец, наша обожаемая королева, а вот совсем не появляться нигде – тогда исчезает вот эта… смысл символа. Не открыть заседание парламента…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Пять лет не было тронной речи.
Н.БАСОВСКАЯ – Да, да, где же наш символ?
А.ВЕНЕДИКТОВ – Тронной речи не было пять лет.
Н.БАСОВСКАЯ – Два года она вообще людей не видела.
И вот все-таки – было оно искренним, не было, наверное, было и то, и другое – опять вот эти ее некоторые мещанские черты проступают. Я смотрю на иконографию эпохи – появилась уже фотография. Есть такая фотография: бюст Альберта, она стоит около него, приобняв его, в явно театральной позе, закатив глаза – вот она рыдающая, вот она скорбящая, как Ниоба какая-то. Другая фотография: она сидит на кресле, на стуле, в руках держит портрет Альберта, чтобы они вдвоем были на этой фотографии. Что-то мещанское, что-то наивное в этом есть. Но наверное, это нравилось и умиляло бы до конца, если бы не появилась тень другого человека, и самого удивительного. Появилась ведь странная фигура. У нее появилась привязанность к слуге, Джону Брауну, шотландцу.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Простой, Браун – совсем простая фамилия.
Н.БАСОВСКАЯ – Простой, в общем, шотландский мужик.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Конюх.
Говорят, конюх.
Н.БАСОВСКАЯ – Да, конюх, потом стал кем-то вроде дворецкого.
Ну, в общем, простой человек. Носил исключительно шотландскую юбку эту самую, килт – ей это очень нравилось. Простой, грубый, хамоватый, на глазах становился все более и более наглым при дворе, его стали бояться. А королева, вместо того, чтобы его, как бы, одернуть, вдруг полюбила, после своей скорби, некие шотландские балы, где могла всю ночь проплясать под эти волынки, вдруг полюбила шотландские балы. Поехала в Шотландию путешествовать с этим самым Джоном Брауном и по этому поводу написала свою книжку, «О нашем путешествии по Шотландии». Странно. И ходили слухи разные. Две основные версии. Элементарно, что нашла утешение в объятиях, одинокая вдова, горевала, нашла утешение, женское утешение в объятиях этого мужлана. Вторая версия, более изысканная, но очень соответствующая духу времени, что Джон Браун – могучий… ну, мы скажем экстрасенс.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Распутин, Распутин.
Н.БАСОВСКАЯ – Прямая аналогия.
Время увлечения всеми этими явлениями паранормальными и спиритизмом. И якобы, он приходит в покои королевы и проводит там так много времени, потому что он вызывает ей для беседы душевной…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Духа… принца…
Н.БАСОВСКАЯ – Дух принца Альберта.
Никто никогда уже не скажет, какая версия истинна. Но ни одна из этих версий полностью ее моральный авторитет не погубила.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Она ходила в черном.
Н.БАСОВСКАЯ – Она ходила в черном.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Во вдовьем, да.
Н.БАСОВСКАЯ – Она вела себя скромно достаточно, но непоследовательно скромно.
Вдруг, в 70-е годы: «Хочу быть императрицей». То она хотела быть хорошей королевой, и вдруг – почему? Предлог случился. Супруг ее старшей дочери Вики, обожаемой дочери Вики, Фридрих – наследник императора Германии Вильгельма. Значит, она станет – дочь станет – императрицей, а «я всего-навсего королева». И что же? Она стала. Нация и парламент пошли ей навстречу, потому что это совпадало и с интересами Англии. Ее объявили императрицей Индии. Это сделал хитроумнейший Дизраэли. Как удалось ему всех убедить, уговорить – это отдельный разговор. Потому что вообще-то императрица Индии – в этом есть что-то немножко и занятное и даже чуть-чуть, ну, несерьезное, смешное…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Курьезное.
Н.БАСОВСКАЯ – …курьезное – очень точное слово.
Но это сделано. И она вдруг императрица Индии. И у нее в доме появляются индийские слуги. Но прежде чем индийские слуги, одна маленькая страничка: Виктория и Россия. Здесь просто довольно занятные есть нюансы.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Крымская война – самый занятный нюанс, я бы сказал.
Н.БАСОВСКАЯ – Самое занятное, что у нее крестный отец формально Александр I.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Александр I, да.
Н.БАСОВСКАЯ – Крымская война, в которой она лично не влияет ни на ход военных действий, ни на решения, но откровенно не симпатизирует России.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Вообще, Маркс писал, что весь XIX век – собственно, она и правила – прошел под знаком русско-английских противоречий.
Н.БАСОВСКАЯ – Да, она не симпатизирует России.
И она…
А.ВЕНЕДИКТОВ – А почему?
Где Россия, где медведи по улице – какое ей, собственно говоря…?
Н.БАСОВСКАЯ – Вот ее высказывание про Россию… Ну, во-первых, у нее в гостях побывал Николай I.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Не понравился, наверное.
Н.БАСОВСКАЯ – Нет, не понравился.
На их взгляд, церемонного английского двора, он приехал слишком внезапно, как-то резко, даже не успели они точно решить, принимают или нет. И когда она очень мягко сказала: «Как жаль, что ваш визит такой стремительный, мы не вполне приготовили покои для вас…» Ну, вся вот эта вот элегантность придворная. Он в ответ брякнул: «Выдайте мне клок соломы, я на нем и буду спать». И ошеломил очень сильно. Вместе с тем, она отмечала, что как мужчина он видный, он крупный – она, вот, имела такую слабость: мужчина должен быть крупным, видным, большим. Но все-таки пук соломы этот…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
Н.БАСОВСКАЯ – …она забыть не могла.
После убийства Александра II, которого она когда-то в юности видела, в 1881 году она написала: «Состояние России" – в письме к дочери – "настолько плохое, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное». А ведь она была права. Она это видела своими женскими глазами, через свои контакты, связи, личные впечатления. Но во всяком случае, мне еще думается, в этой антипатии, кроме вот этого личностного – понравился Николай, не понравился Николай… ну, уж Александр II будущий явно понравился. В этом было еще одно: в России была та самая монархия, которой ее лишили. Там царь – бог. А она назовись императрицей Индии – все равно смешно. Ты не бог, ты правишь не от имени бога, тобой, в общем-то, правит парламент и платит тебе жалование. И вот для того, чтобы укрепить в себе убеждение, что правильный ее путь, верен, справедлив, ей, наверное, нужен был… обратное вот это зрение, негативный пример. И она увидела и формировала этот негативный пример в лице русской, абсолютно беспредельной абсолютистской монархии, при которой рабство только было отменено в 1861 году, но где царь – это бог. Хотела ли она быть богиней? А может, хотела? Вот меня на эту мысль наводит ее индийская линия, которую я уже затронула. Когда она добилась, что она стала императрицей Индии, при английском дворе появилось много индийских слуг и много индийских предметов. Роскошь, украшения. Королева стала изучать хинди.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Господи, это в каком возрасте-то уже?
Н.БАСОВСКАЯ – В таком возрасте.
И к тому же, не будучи особенно схватливой такой вот насчет образования. Она сама писала: «Я изучила несколько слов на хинди». Но это очень приятно, это очень замечательно. Особенно нравился некто Мунши, который всегда был в классическом индийском костюме, цвет тюрбана она, причем, могла ему подсказывать – «завтра хочу такой тюрбан, сегодня желаю этот тюрбан», и заказала его громадный придворный портрет. Т.е.
некие чудачества, которые, вообще-то с людьми случаются, особенно к старости, они вот тут обрели индийскую форму. И ей, видимо, решили прощать, потому что по этому поводу особенных протестов уже не было. Поскольку прошли такие десятилетия – десятилетия той самой стабильности, и она консервативна, она хранит английские ценности, она консервативна до смешного, но это не обидный смех. Не любит она электричество. Англия освещена электрическими лампами, а дворцы – свечами. В глазах англичан это даже мило. Документы парламента отпечатываются на пишущей машинке «Ундервуд», приходя во дворец, они переписываются от руки ее фрейлинами или дочерьми. Королева так хочет, она не хочет читать машинописный текст. И вот это, вероятно, стало восприниматься как нечто такое, стабильное, спокойное. Пусть так будет, зато без переворотов, революций, срывов, каких-нибудь дикостей. Призрак чартистского движения, призрак рабочих недовольств, бурлящая Ирландия, которую она зато не любила откровенно – это опять правильно по-английски: «А ирландцы – все революционеры, не люблю»… это все импонировало нации. И потому мелочи вроде этих слуг оставались мелочами. Конечно, многовато, периодически говорили, многовато уходит денег на содержание семейства. Ведь всех этих детей надо пристроить, выдать замуж, парламент должен выдать – или женить – выдать приданое, нужны визиты, приемы. Да, это расходы. А стареющая Виктория, особенно ставшая императрицей, вдруг чуть-чуть рванулась и к роскоши. Она принимает персидского пашу, правителя в роскошнейшем туалете и драгоценных камнях, и вдруг Викторию не узнают: на ней такие бриллианты – из Индии, из древних сокровищниц Англии – что она другая. И она потом горделиво записывает – она все писала, очень любила дневники – «Я рада, что я выглядела даже роскошнее этого гордого перса». Т.е.
она, конечно, эволюционировала, менялась, но ее приняли, и как знак стабильности уже любили. Виктория устроило некоторое шоу, как это ни грешно звучит, даже из своих похорон. Она знала, что она умирает. Состояние здоровья было плохое, возраст – 82 года, болезней было много. Она уже не могла самостоятельно передвигаться, была на такой, инвалидной коляске… и она оставила подробнейшие распоряжения о своих похоронах, которые были свято выполнены. Но какие! В гроб положить ночную сорочку принца Альберта. Любимые кольца, цепочки и украшения королевы – не самые роскошные, но именно любимые. Обручальное кольцо, фотографии, связанные с Альбертом. А в левую руку фотографию Джона Брауна…
А.ВЕНЕДИКТОВ – О Господи!
Н.БАСОВСКАЯ – …конюха.
И локон его волос.
А.ВЕНЕДИКТОВ – О Господи!
Н.БАСОВСКАЯ – Склонные к такой… к строгому отношению к смерти, англичане все это выполнили.
Но в этом, конечно, было некое шоу, был некоторый шок, но к старой женщине уже удобно было относиться как к чудачке – она чудит. Но с ней уходит век, и век спокойный. Лучше всего, на мой взгляд, о сути перерождения монархии при Виктории, превращения в символ, сказал Джордж Оруэлл…
А.ВЕНЕДИКТОВ – Боже мой, тот самый, который «1984», да?
Н.БАСОВСКАЯ – Да.
Да.
В 40-х годах. Лучше не скажешь.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Интересно.
Интересно.
Н.БАСОВСКАЯ – Я просто цитирую его, потому что это гениально.
Он написал: «Люди теперь не могут обходиться без барабанов, флагов, парадов. И лучше, если они будут боготворить кого-то, не имеющего реальной власти. В Англии же реальная власть у джентльменов в котелках, а в золоченой карете, символизирующей величие, восседает другая персона. И пока сохраняется такое положение, появление Гитлера или Сталина в Англии исключено».
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, красиво он сказал.
Надо только вспомнить – я думаю, что нас будут упрекать, что, вот, Вы говорили только о королеве как о королеве, о ее жизни – что за время ее правления Англия действительно стала мировой державой. Владычица морей, она удержала за собой эту позицию, несмотря на паровозы и электричество. И конечно, то, что… удивительно, каким образом Виктория окружала себя вполне самостоятельными людьми, людьми, которые с ней спорили, которых она выгоняла, она ссорилась, она устраивала им истерики – великие люди…
Н.БАСОВСКАЯ – Но не интриговала против них.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет.
Это самое интересное, что она, там, оскорбляла и в глаза, там, и Пальмерстона, и Гладстона, и Дизраэли…
Н.БАСОВСКАЯ – Могла обозвать, но оставить министром, не наставить, чтобы он ушел – она не могла снять министра.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.
Н.БАСОВСКАЯ – Но не предлагать, чтобы он ушел.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да.
Н.БАСОВСКАЯ – Это достаточно разумная позиция.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.
Я думаю, что, Наталья Ивановна, что про некоторых из них мы в рамках нашей передачи мы, безусловно, сделаем – тогда мы будем говорить уже и о политике, и о…
Н.БАСОВСКАЯ – С удовольствием.
А.ВЕНЕДИКТОВ – А королева, она символ.
Как может… символ можно, как памятник, обойти по кругу, да? И более ничего – вот как памятник.
Н.БАСОВСКАЯ – Полностью символом английскую монархию сделала она.
И сделала всей своей долгой жизнью. Сегодня в Англии примерно та же ситуация, но английское семейство королевское подчас хуже справляется с теми проблемами, с которыми боролась королева Виктория.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская и Алексей Венедиктов.
И чтобы нас не обвиняли в том, что мы говорим только о людях, которые нам сильно нравятся или сильно не нравятся, следующий у нас император Нерон.
Н.БАСОВСКАЯ – Уж тут не обвинишь.
А.ВЕНЕДИКТОВ – Да уже, тут не обвинишь.
Готовьтесь, друзья мои, и в Москве 13:59.
