×

Używamy ciasteczek, aby ulepszyć LingQ. Odwiedzając stronę wyrażasz zgodę na nasze polityka Cookie.


image

"Сказки" Михаил Салтыков-Щедрин, М. САЛТЫКОВ- ЩЕДРИН "МЕДВЕДЬ НА ВОЕВОДСТВЕ", ГЛАВА 2

М. САЛТЫКОВ- ЩЕДРИН "МЕДВЕДЬ НА ВОЕВОДСТВЕ", ГЛАВА 2

II. ТОПТЫГИН 2-й

Но бывает и так, что даже блестящие злодеяния впрок не идут. Плачевный

пример этому суждено было представить другому Топтыгину.

В то самое время, когда Топтыгин 1-й отличался в своей трущобе, в

другую такую же трущобу послал Лев другого воеводу, тоже майора и тоже

Топтыгина. Этот был умнее своего тезки и, что всего важнее, понимал, что в

деле административной репутации от первого шага зависит все будущее

администратора. Поэтому, еще до получения прогонных денег, он зрело

обдумал свой план кампании и тогда только побежал на воеводство.

Тем не менее карьера его была еще менее продолжительна, нежели

Топтыгина 1-го.

Главным образом, он рассчитывал на то, что как приедет на место, так

сейчас же разорит типографию: это и Осел ему советовал. Оказалось, однако

ж, что во вверенной ему трущобе ни одной типографии нет; хотя же старожилы

и припоминали, что существовал некогда - вон под той сосной - казенный

ручной станок, который лесные куранты [газеты (от голл. - courant)]

тискал, но еще при Магницком [М.Л.Магницкий (1778-1855), попечитель

Казанского университета в последние годы царствования Александра I] этот

станок был публично сожжен, а оставлено было только цензурное ведомство,

которое возложило обязанность, исполнявшуюся курантами, на скворцов.

Последние каждое утро, летая по лесу, разносили политические новости дня,

и никто от того никаких неудобств не ощущал. Затем известно было еще, что

дятел на древесной коре, не переставаючи, пишет "Историю лесной трущобы", но и эту кору, по мере начертания на ней письмен, точили и растаскивали

воры-муравьи. И, таким образом, лесные мужики жили, не зная ни прошедшего,

ни настоящего и не заглядывая в будущее. Или, другими словами, слонялись

из угла в угол, окутанные мраком времен.

Тогда майор спросил, нет ли в лесу, по крайней мере, университета или

хоть академии, дабы их спалить; но оказалось, что и тут Магницкий его

намерения предвосхитил: университет в полном составе поверстал в линейные

батальоны, а академиков заточил в дупло, где они и поднесь в летаргическом

сне пребывают. Рассердился Топтыгин и потребовал, чтобы к нему привели

Магницкого, дабы его растерзать ("similia similibus curantur") [клин клином вышибают (лат. )], но получил в ответ, что Магницкий, волею божией,

помре.

Нечего делать, потужил Топтыгин 2-й, но в уныние не впал. "Коли душу у них, у мерзавцев, за неимением, погубить нельзя, - сказал он себе, - стало

быть, прямо за шкуру приниматься надо!" Сказано - сделано. Выбрал он ночку потемнее и забрался во двор к

соседнему мужику. По очереди, лошадь задрал, корову, свинью, пару овец, и

хоть знает, негодяй, что уж в лоск мужичка разорил, а все ему мало

кажется. "Постой, - говорит, - я у тебя двор по бревну раскатаю, навеки тебя с сумой по миру пущу! " И, сказавши это, полез на крышу, чтоб злодейство свое выполнить. Только не рассчитал, что матица-то гнилая была.

Как только он на нее ступил, она возьми да и провались. Повис майор на

воздухе; видит, что неминучее дело об землю грохнуться, а ему не хочется.

Облапил обломок бревна и заревел.

Сбежались на рев мужики, кто с колом, кто с топором, а кто и с

рогатиной. Куда ни обернутся - кругом, везде погром. Загородки поломаны,

двор раскрыт, в хлевах лужи крови стоят. А посреди двора и сам ворог

висит. Взорвало мужиков.

- Ишь, анафема! перед начальством выслужиться захотел, а мы через это

пропадать должны! А ну-тко-то, братцы, уважим его!

Сказавши это, поставили рогатину на то самое место, где Топтыгину

упасть надлежало, и уважили. Затем содрали с него шкуру, а стерво вывезли

в болото, где к утру его расклевали хищные птицы.

Таким образом, явилась новая лесная практика, которая установила, что и

блестящие злодейства могут иметь последствия не менее плачевные, как и

злодейства срамные.

Эту вновь установившуюся практику подтвердила и лесная История,

присовокупив, для вящей вразумительности, что принятое в исторических

руководствах (для средних учебных заведений издаваемых) подразделение

злодейств на блестящие и срамные упраздняется навсегда и что отныне всем

вообще злодействам, каковы бы ни были их размеры, присвояется наименование

"срамных". По докладу о сем Осла Лев собственнолапно на одном нацарапал так: "О приговоре Истории дать знать майору Топтыгину 3-му: пускай

изворачивается".

М. САЛТЫКОВ- ЩЕДРИН "МЕДВЕДЬ НА ВОЕВОДСТВЕ", ГЛАВА 2 М. SALTYKOV-SHCHIDRIN "THE BEAR ON THE PROVINCE", CHAPTER 2 М. SALTYKOV-SHCHIDRIN "EL OSO EN LA VOIVODÍA", CAPÍTULO 2 М. SALTYKOV-SHCHIDRIN "DE BEER OP HET WOIWODSCHAP", HOOFDSTUK 2 М. SALTYKOV-SHCHEDRIN "O URSO NA VOIVODIA", CAPÍTULO 2

II. ТОПТЫГИН 2-й

Но бывает и так, что даже блестящие злодеяния впрок не идут. Плачевный

пример этому суждено было представить другому Топтыгину.

В то самое время, когда Топтыгин  1-й  отличался  в  своей  трущобе,  в

другую такую же трущобу послал Лев другого воеводу,  тоже  майора  и  тоже

Топтыгина. Этот был умнее своего тезки и, что всего важнее, понимал, что в

деле административной  репутации  от  первого  шага  зависит  все  будущее

администратора. Поэтому,  еще  до  получения  прогонных  денег,  он  зрело

обдумал свой план кампании и тогда только побежал на воеводство.

Тем  не  менее  карьера  его  была  еще  менее  продолжительна,  нежели

Топтыгина 1-го.

Главным образом, он рассчитывал на то, что как приедет  на  место,  так

сейчас же разорит типографию: это и Осел ему советовал. Оказалось,  однако

ж, что во вверенной ему трущобе ни одной типографии нет; хотя же старожилы

и припоминали, что существовал некогда - вон под  той  сосной  -  казенный

ручной станок, который  лесные  куранты  [газеты  (от  голл. -  courant)]

тискал,  но  еще  при  Магницком  [М.Л.Магницкий  (1778-1855),  попечитель

Казанского университета в последние годы царствования Александра  I]  этот

станок был публично сожжен, а оставлено было только  цензурное  ведомство,

которое  возложило  обязанность,  исполнявшуюся  курантами,  на  скворцов.

Последние каждое утро, летая по лесу, разносили политические новости  дня,

и никто от того никаких неудобств не ощущал. Затем известно было еще,  что

дятел на древесной коре, не переставаючи, пишет "Историю лесной  трущобы", но и эту кору, по мере начертания на ней письмен,  точили  и  растаскивали

воры-муравьи. И, таким образом, лесные мужики жили, не зная ни прошедшего,

ни настоящего и не заглядывая в будущее. Или, другими  словами,  слонялись

из угла в угол, окутанные мраком времен.

Тогда майор спросил, нет ли в лесу, по крайней мере,  университета  или

хоть академии, дабы их спалить; но оказалось,  что  и  тут  Магницкий  его

намерения предвосхитил: университет в полном составе поверстал в  линейные

батальоны, а академиков заточил в дупло, где они и поднесь в летаргическом

сне пребывают. Рассердился Топтыгин и потребовал,  чтобы  к  нему  привели

Магницкого, дабы  его  растерзать  ("similia  similibus  curantur")  [клин клином вышибают (лат. )], но получил в ответ, что Магницкий, волею  божией,

помре.

Нечего делать, потужил Топтыгин 2-й, но в уныние не впал. "Коли душу  у них, у мерзавцев, за неимением, погубить нельзя, - сказал он себе, - стало

быть, прямо за шкуру приниматься надо!" Сказано - сделано. Выбрал он  ночку  потемнее  и  забрался  во  двор  к

соседнему мужику. По очереди, лошадь задрал, корову, свинью, пару овец,  и

хоть знает, негодяй, что уж  в  лоск  мужичка  разорил,  а  все  ему  мало

кажется. "Постой, - говорит, - я у тебя двор по  бревну  раскатаю,  навеки тебя с сумой по  миру  пущу! "  И,  сказавши  это,  полез  на  крышу,  чтоб злодейство свое выполнить. Только не рассчитал, что матица-то гнилая была.

Как только он на нее ступил, она возьми да и  провались. Повис  майор  на

воздухе; видит, что неминучее дело об землю грохнуться, а ему не  хочется.

Облапил обломок бревна и заревел.

Сбежались на рев мужики, кто  с  колом,  кто  с  топором,  а  кто  и  с

рогатиной. Куда ни обернутся - кругом, везде погром. Загородки  поломаны,

двор раскрыт, в хлевах лужи крови стоят. А  посреди  двора  и  сам  ворог

висит. Взорвало мужиков.

- Ишь, анафема! перед начальством выслужиться захотел, а мы  через  это

пропадать должны! А ну-тко-то, братцы, уважим его!

Сказавши это, поставили рогатину  на  то  самое  место,  где  Топтыгину

упасть надлежало, и уважили. Затем содрали с него шкуру, а стерво  вывезли

в болото, где к утру его расклевали хищные птицы.

Таким образом, явилась новая лесная практика, которая установила, что и

блестящие злодейства могут иметь последствия не  менее  плачевные,  как  и

злодейства срамные.

Эту  вновь  установившуюся  практику  подтвердила  и  лесная   История,

присовокупив, для вящей  вразумительности,  что  принятое  в  исторических

руководствах (для  средних  учебных  заведений  издаваемых)  подразделение

злодейств на блестящие и срамные упраздняется навсегда и что  отныне  всем

вообще злодействам, каковы бы ни были их размеры, присвояется наименование

"срамных". По докладу о сем Осла Лев собственнолапно на одном  нацарапал  так:  "О приговоре   Истории   дать   знать   майору   Топтыгину    3-му:    пускай

изворачивается".