Юваль Ной Харари - Вызовы 21-го века [Берлин - Июль 2018]
Всем привет.
В прошлом, 20-м, столетии
человечество сумело достигнуть невозможного
и преодолеть
голод, эпидемии и войну.
Сейчас,
впервые за всю историю, от голода
умирает меньше людей, чем
от ожирения.
Болезни
уносят меньше жизней , чем старость.
Насильственной смертью
умирают реже, чем
от несчастных случаев.
Нужно помнить об этих
удивительных достижениях, встречаясь лицом
к лицу с тяжелыми испытаниями
21-го столетия.
Этот век будет полон
новых вызовов, и даже более суровых,
чем все те, с которыми мы
когда-либо сталкивались -
начиная от климатических
изменений и
заканчивая расцветом революционных
технологий вроде искусственного интеллекта.
В нашем разговоре я
хотел бы сосредоточиться на, пожалуй, самой
глобальной из проблем,
настоящем вызове
человечеству.
В грядущие десятилетия,
одновременный прорыв в
био- и информационных технологиях,
а точнее, слияние этих двух сфер,
превратится в ошеломительное
научное цунами, которое,
скорее всего, изменит наши
представления о
человечестве и пошатнет гуманистический
фундамент современной
цивилизации.
Потому что когда мы встречаемся
с крупным вызовом,
таким как ядерная война, изменение климата
или искусственный интеллект,
мы нуждаемся
в неких этических опорах.
На протяжении веков
нашей самой мощной из таких опор
был гуманизм.
Но в 21 веке
он может утратить свою
актуальность.
В целом, что такое гуманизм?
Коротко говоря, это идея
или
вера в то , что
человеческие чувства являются главным
источником власти.
Когда мы сталкиваемся
с серьезными вопросами или дилеммами в личной
или
общественной жизни,
гуманизм предполагает, что чувства и
свободная воля людей даст
на них
ответ.
Гуманизм учит нас прислушиваться
к себе,
идти за своим сердцем, не предавать
себя, и поскольку никто
не может
понять мои ощущения и выбор
лучше, чем я сам, никто не может иметь
абсолютной власти надо
мной и моей жизнью.
Это основная идея гуманизма.
Это звучит немного расплывчато
абстрактно, поэтому я приведу несколько
примеров практического
применения гуманизма.
Я уверен, что когда мы говорим
настолько важных вопросах и особенно
об этических проблемах,
ясность приобретает
огромное значение.
Без неё
будет довольно трудно понять, о
чем мы собственно разговариваем.
Так что же представляет
собой гуманизм на практике?
Давайте рассмотрим несколько
разных областей,
в первую очередь политику.
Что такое гуманистическая
политика?
Она считает, что избирателю
виднее.
И все правительства должны служить
избирателю.
Если вы сталкиваетесь с
крупной политической проблемой, нужно лишь
спросить избирателей, что
они думают о ней.
Их чувства – это главный
рычаг политического управления.
Ведь
на всевозможных референдумах и выборах
людей не спрашивают, что
они думают о том или ином явлении,
их спрашивают об их чувствах.
Если бы выборы опирались
на
здравый рассудок , никто не
предоставлял бы всем равных
избирательных прав,
ведь разные люди обладают совершенно
разными умственными способностями.
Но
считается, что в чувствах все равны.
Именно
поэтому, когда Великобритания, например,
должна была решить, покинуть
ли ей Евросоюз,
никто не обратился за решением
к Королеве, или Архиепископу
Кентерберийскому, никто даже не
спросил совета у всех
ученых профессоров Оксфорда
Кембриджа.
Нет!
За решением обратились к абсолютно
каждому британцу, спросив :
«Что Вы чувствуете по этому поводу?»
И когда граждане сказали,
что они бы хотели
покинуть ЕС, не существовало высшей власти,
которая подвергла бы сомнениям
их чувства.
Такова гуманистическая
политика, в которой
избиратель знает лучше.
А Что такое гуманистическая
экономика?
Она утверждает, что клиент
всегда прав и любой бизнес служит ему.
Ведь как мы узнаем, плох
или хорош тот или
иной продукт?
Это зависит от покупателя.
05:20 Это очень просто – хороший
продукт хорошо
продается, а плохой никто
не берет.
Это элементарно.
Если Вы производите что-то
и уверены, что это лучшая вещь на свете,
но её совершенно не покупают,
значит, вещь плохая.
Вы не сможете
спорить с покупателями, утверждая ,
что их выбор ужасен.
По крайней мере, если
Вы сторонник гуманистической экономики.
Теперь обратимся к гуманизму
в искусстве
и эстетике.
Так же, как гуманистическая
экономика верила
в безусловную правоту клиента,
гуманистическая эстетика
верит, что красота в
глазах смотрящего.
В истории было много попыток
объективно
определить, что же собой представляют
искусство и красота.
Но затем появился гуманизм
заявил, что никаких объективных
критериев не существует, а есть лишь
субъективный личный опыт
и чувства.
В 1917, столетие назад,
Марсель Дюшан взял обыкновенный
дешевый писсуар, который
можно увидеть
где угодно, и провозгласил
его великим произведением искусства .
Он поместил его на выставке,
и с
тех самых пор вокруг него бушуют
бурные споры, можно ли считать
это
искусством.
Красиво ли это?
Кому решать?
Если Вы гуманист, то в конце-концов
придете к выводу, что это
зависит от того,
что чувствуют люди.
Искусство – это всё, что
люди считают искусством.
А красота -
всё, что для них красиво.
Если кто-то думает, что
это прекрасное
произведение искусства и готов заплатить
за него миллионы долларов,
разве кто-либо другой может
сказать ему:
“Никакое это не искусство, это
вообще не красиво”?
Это - гуманистическая
эстетика.
Но что же такое гуманистическая
этика?
Она утверждает, что, если тебе от
чего-то хорошо- делай это.
Опять-таки, в истории было
много попыток
определить абсолютную объективную
мораль, которая была бы
независима
от верований, ощущений и опыта людей,
и основывалась бы на божественном
откровении.
В Средние Века гомосексуальность
считалась страшным грехом, потому что
так утверждала Библия,
Церковь и
Папа Римский.
Однако
затем появился гуманизм и объявил,
что ему нет дела до всего,
что твердит
Церковь, Папа или Библия.
Он заботится только о чувствах,
и это
определяющий фундамент морали.
Если двое мужчин любят
друг друга и
их любовь никому не вредит, почему кто-то
считает, что это плохо и
от лукавого?
Конечно, иногда дилеммы
возникают
даже в гуманистической этике, вызванные,
например, вопросом, что
делать, если то,
что радует меня, вредит другому?
Скажем, я украл чью-то машину.
Я чувствую
себя превосходно, но владельцу очень плохо.
В таком случае мы не обращаемся
к высшей абсолютной морали,
мы просто сопоставляем
наши чувства.
Таким образом решаются
моральные
прения в гуманистическом обществе -
мы соизмеряем чувства.
Обычно мы заключаем, что
кража или
убийство – это неправильно.
Не потому что так говорится
в какой-то книге,
а потому что они причиняют людям вред.
Они заставляют людей чувствовать
себя
несчастными, и поэтому они неправильны.
Заканчивая наш краткий
обзор гуманизма,
поговорим о гуманистическом образовании.
Оно учит людей
мыслить самостоятельно.
В прошлые эпохи,
например, в Средние Века,
главной целью образования
было
научить людей тому, что говорится в мудрых книгах
и что утверждали ученые
мужи прошлого.
Научить тому, что заявляется
в Библии или
о чем говорил Аристотель, ведь это были
самые надежные источники
информации. Но когда
появился гуманизм, цель образования изменилась.
Он утверждал, что нашим
главным авторитетом должны быть мы сами.
Таким образом изменилась главная конечная цель образования
- по крайней мере, в гуманистических обществах.
И если Вы
обратитесь к учителю – неважно, детсада или
университета – и спросите,
чему он пытается
научить, он ответит, что преподает историю,
химию или физику, но прежде
всего он учит
своих студентов думать самостоятельно,
ведь именно это - главный
источник авторитета для нас.
Вот что такое гуманизм,
который главенствовал
в нашем мире на протяжении длительного
времени.
В начале 21 века
гуманизм столкнулся с огромными проблемами.
Их источником стали не
диктаторы или
демагоги, а лаборатории.
Опять таки, гуманизм говорит, что нами правят чувства,
которые отражают нашу свободную волю, и никто, кроме нас
самих, не способен действительно их понять.
Но наука всё более и более
настойчиво твердит нам,
что это лишь
миф, абсолютно неправдивый.
Что нет никакой свободы воли,
это просто выдумка.
И что чувства не отражают её,
а являются лишь биохимическими
алгоритмами.
И при условии наличия достаточного
количества данных
и вычислительной мощности, внешняя система может
понять меня гораздо лучше,
чем я сам себя
понимаю.
Ключевым концептом нашего
времени, нравится нам это или нет, стала идея
того, что организмы – это
алгоритмы, а значит,
алгоритмы могут взломать организмы, включая
Хомо сапиенс, ведь мы тоже
просто организмы.
Ещё раз для ясности: организмы
– это
алгоритмы, так что алгоритмы могут хакнуть
организмы.
Это ещё сложнее, чем гуманизм,
поэтому давайте попробуем разобраться с
помощью примеров, что имеют
в виду ученые,
когда утверждают это.
Во-первых, никакой свободы
воли.
Естественные науки – биология,
химия,
физика, - понимают мир всё лучше.
Пока не в совершенстве,
но они уже достаточно хорошо его
изучили и знают, что
во Вселенной существует
лишь два типа
процессов – детерминированные
и случайные.
А Случайность - это не свобода,
и это
совершенно ясно.
Поэтому мы
не знаем ничего во Вселенной,
что можно было бы охарактеризовать
как свободный процесс.
Свободная воля - так,
как мы её сегодня понимаем, - это
пустая концепция , не описывающая
ни одно из реальных явлений.
У людей есть желания
и есть воля, но они не свободны
выбирать их.
Таким образом,
наши чувства не отражают
наш свободный выбор.
И уж совершенно очевидно,
что
они не являются некой
духовной способностью, которой
Господь наделил исключительно
Хомо сапиенс
для того, чтобы они наслаждались красотой
и были способны на нравственные
оценки.
Нет уж, все животные и птицы
имеют чувства,
которые возникли вследствие естественного
отбора как биохимические
алгоритмы для
для принятия решений.
Они основаны не на
интуиции, а на расчете
вероятностей.
Громкие споры вокруг
противостояния сердца и мозга, эмоций и
логики на самом деле просто
беспочвенны.
Эмоции, чувства и ощущения
действительности тоже являются расчетом, который
происходит слишком быстро
для того, чтобы
мы смогли его заметить, всего
за долю секунды, ускользая
от
нашего сознания.
Давайте рассмотрим
конкретный пример.
Бабуин видит банановое
дерево посреди африканской саванны,
неподалеку от которого
лежит лев.
Бабуину нужно принять решение,
такое же, как принимают
сотни других животных
каждый день своей жизни.
Стоит ли ему рискнуть своей
жизнью ради
бананов?
Жизнь бабуина зависит
от его решения.
Чтобы принять его, обезьяне
нужно
просчитать все возможности.
Какова вероятность того,
что, не съев бананов,
он умрет от голода?
А насколько вероятно
то, что, попытавшись добыть плоды, он
окажется жертвой льва?
Чтобы выжить, бабуину необходимо
хорошенько всё просчитать.
Для этого животному необходимо
множество разнообразных
данных, например
информация о бананах – сколько
их там,
два или восемь?
Они мелкие или крупные?
Ещё зеленые или уже поспели?
Также нужна информация
о льве - как
далеко он находится?
Насколько он большой?
Он спит или бодрствует?
Выглядит ли лев голодным
ил он уже поел?
Также бабуину необходимы
данные о
самом себе – насколько он голоден,
как быстро он может бегать,
и так далее.
Так что нужно
собрать всю эту информацию,
проанализировать, взвесить
все возможности и лишь
тогда прийти к
решению.
Как это делает бабуин?
Он не достает ручку, калькулятор
лист бумаги и не начинает вычисления.
Нет, весь организм обезьяны,
а особенно органы чувств, нервная
система и мозг – вот
его калькулятор.
В одно мгновение он
схватывает запахи, звуки, картинки,
ощущения всего тела,
и миллиарды нейронов сразу
же
запускают необходимые процессы,
чтобы через долю секунды
получить ответ.
Но он не появится в виде
числа,
он будет чувством, эмоцией.
Страх, прилив мужества,
нерешительность,
растерянность.
Страх и храбрость и есть воплощениями этих вычислений,
а вовсе не духовными откровениями.
Они являются биохимическим
расчетом.
И так же, как это верно относительно
бабуина, размышляющего о бананах,
это верно и о британцах,
принимающих
решение о Брексите, и о
немцах, думающих об
иммиграционной политике.
Всё, что на самом деле происходит
- это
биохимический алгоритм, вычисляющий
вероятности.
Никакой свободы воли или
духовных видений.
Гуманизм ошибался в том,
что
чувства отражают свободу выбора.
Тем не менее, До начала
21 века, он был полон
практического смысла.
Хотя в наших чувствах и
не было никакой
особенной магии,
они были лучшим способом
принятия решений.
Ни одна
внешняя система не могла осознать,
что происходит у меня внутри
и почему
я поступаю именно так.
Ни у кого
не было достаточно биологических данных
и вычислительной мощности,
чтобы
расшифровать то, что происходит
внутри меня, и почему я думаю
именно так, а не иначе.
Даже если бы Штази
следило за вами круглосуточно 365
дней в году,
подсматривая и подслушивая
все ваши
разговоры, всё равно
в 1960х или 1980х
у него не было достаточно данных о том,
что творится в мозге человека.
Кроме того, у Штази не было
вычислительных мощностей, необходимых для того,
чтобы полученная информация
приобрела
какой-то смысл.
Так что они бы не смогли
вас раскусить.
Но сегодня, слияние информационных
и биотехнологий кардинально
меняет дело.
Прогресс в биологии, особенно
в исследованиях мозга,
предоставляет
нам научное понимание происходящего,
а информационная революция,
в частности машинное обучение и
искусственный интеллект,
поддерживают
его необходимыми вычислительной мощностью.
И когда мы соединяем их, когда
информационные и биологические
технологии
сливаются, это дает возможность взломать, хакнуть
человеческий организм.
Сегодня мы много говорим о взломах
компьютеров, смартфонов,
личных аккаунтов и банковских
счетов.
Но кроме этого, мы входим в
эпоху, когда возможным
становится хакинг
человека.
И как только это произойдет,
как только человека хакнут и он
перестанет быть непостижим,
власть перейдет от его чувств к
компьютерным алгоритмам,
которые в свою очередь
будут
заниматься гуманизмом, выборами, свободным
рынком и всем остальным.
Только всё это не будет иметь
никакого смысла.
И мы видим это уже
сегодня, это уже начало происходить, например,
в экономике.
Мы выходим из эры
«клиент всегда прав» и входим в новую,
«алгоритм всегда прав».
Потому что алгоритм может
предсказать и манипулировать
чувствами клиента.
Давайте возьмем
самый простой пример из издательского
бизнеса – как я, потребитель
и клиент этой
индустрии, выбираю книгу.
Как я решаю, какую книгу
стоит купить?
В прошлом, в эру гуманизма,
мы в основном полагались
на свои чувства
и литературный вкус.
Но сейчас
мы больше доверяем алгоритмам, которые
знают нас даже лучше, чем
мы сами себя знаем.
Когда я захожу на Амазон,
первое, что
я вижу – это выскакивающий алгоритм,
который говорит мне: «А
я тебя знаю!
Я изучил твои предпочтения
предыдущие заказы.
И основываясь на всем том,
что я знаю о
тебе и миллионах
других читателей,
я рекомендую тебе вот эту книгу».
Сейчас алгоритм Амазона
ещё довольно
примитивен и допускает много ошибок,
ведь в действительности
он не так уж
хорошо меня знает.
Ему просто не хватает
данных.
Но он собирает всё больше новой
информации и улучшается
за счет этого.
Кроме того, появились новые
способы
сбора данных.
Если вы читаете книгу
на электронном девайсе вроде Амазон Киндл,
он может прочесть вас, пока
вы читаете с него.
Впервые в истории, книги
могут
читать людей лучше, чем люди
читают книги, по крайней
мере, гораздо
более внимательно.
Если вы читаете на Киндл,
он знает,
какие страницы вы пробегаете быстро,
какие медленно, и когда
вы останавливаетесь.
Это дает алгоритму гораздо
лучшее
представление о том, что вам нравится,
а что нет.
Конечно,
он все ещё очень примитивный.
Но следующий
этап его развития, технически возможный уже
сейчас, - это подключение
к программе
распознавания лица.
Тогда алгоритм узнает,
что заставляет вас смеяться или
плакать, над чем вы скучаете,
что вас злит.
Конечным этапом будет
подсоединение Киндл к биометрическим
сенсорам внутри вашего тела.
Тогда
алгоритм будет точно знать, какие
эмоции у вас вызывает каждое
новое
предложение.
Вы читаете, а он
слушает ваше сердцебиение,
измеряет давление и уровень адреналина в
крови, наблюдает за деятельностью
мозга.
Допустим, вы читаете очень
длинную книгу
вроде «Войны и мира» Толстого.
К тому
моменту, когда вы закончите «Войну и мир»,
вы забудете большую часть
прочитанного.
Но алгоритм никогда ничего
не забывает.
К тому времени, когда вы
закончите чтение,
он будет точно знать,
кто вы такой, ваш тип личности,
и на каких ваших чувствах можно
сыграть.
Используя
эти данные, он может не только
более точно и эффективно
выбирать для вас
книги, но и подсказать вам,
где стоит учиться и жить и на ком
стоит жениться.
Нужно
понимать, что люди в целом склонны
полагаться на любой механизм,
дающий им правильные ответы.
Мы будем
надеяться на алгоритм, пока окончательно не утратим
способности самостоятельно
принимать решения.
И это уже начинает происходить - например, с навигацией,
когда мы всякий раз используем
Гугл Карты, чтобы добраться до
автобусной или железнодорожной
станции.
Но если какое-то время
полагаться только на Гугл,
теряешь способность самостоятельной
навигации.
Но мы рискуем утратить еще более важное
человеческое умение – способность
искать информацию, ответы
на все беспокоящие вопросы.
Всё больше людей
полагаются на один-единственный
способ
поиска данных - Гугл.
За очень короткий период
времени, каких-то
15-20 лет, эта способность перешла от
человеческого мозга к алгоритму,
и нет причин полагать, что
точно так же не произойдет и с выбором места учебы,
партнера для отношений или женитьбы, если алгоритму
будет это под силу.
А если алгоритм сможет взломать человека,
он будет не только решать
за него,
он заменит человека полностью.
Так что
в последующие годы, параллельные революции
в информационных и биотехнологиях,
скорее
всего, кардинально изменят рынок труда и
создадут огромный новый
класс -
прослойку людей, бесполезных не с точки
зрения их матерей или детей,
в этом смысле никто не бывает
ненужным,
но с точки зрения
экономической системы.
Не будет ничего, что они
смогут делать
лучше, чем алгоритм,
компьютер или робот.
Я подчеркиваю,
что это результат не только подъема
в разработках искусственного
интеллекта.
Сам по себе ИИ не может
сделать ничего ужасного.
Всё дело в слиянии искусственного
интеллекта
с биотехнологиями.
Потому что для выполнения
множества работ необходима
своеобразная расшифровка человеческих
чувств и эмоций.
Компьютеры и роботы
никогда не заменят людей-докторов,
учителей, юристов и даже
водителей, пока не научатся
правильно распознавать человеческие эмоции.
И многие люди тешат себя
иллюзией, что компьютеры
никогда не смогут этого
сделать.
Они хороши в расчетах,
но не способны понять эмоции
чувства, и поэтому им не заменить
людей-докторов и учителей.
В этом есть смысл только
если вы
верите, что чувства - это
мистический сверхъестественный феномен,
посланный людям с небес,
который работает
каким-то непостижимым образом.
Но если вы согласны, что
чувства – это лишь
биохимический код, который по сути является
простым вычислением, нет
причины
считать, что искусственный интеллект
не обойдет людей даже в
эмоциональной сфере.
Конечно, у него не будет
собственных чувств или
сознания
как такового, но он будет способен
распознать, что человек
боится
или злится, и сделает это более
точно, чем любой врач, учитель
или юрист.
Но точно так же, как алгоритм может заменить
обыкновенного покупателя
или рабочего
в экономике, он может
занять место избирателя
в политике.
Демократия, как мы
уже говорили, зиждется не на
человеческом рацио, а на
наших
чувствах.
Во время выборов избирателей
спрашивают не о том, что они думают, а что они
испытывают по тому или
иному поводу.
Выходит, если алгоритмы
смогут взламывать людей,
манипулировать ими и
предсказывать наши чувства, демократия
быстро превратится в эмоциональное
шоу.
Политики – по крайней мере,
некоторые из них, -
похожи на музыкантов, у которых вместо инструментов
– наши эмоции.
Политик провозглашает
речь и
поднимает ею волну страха по всей
стране.
Политик пишет твит, и все вокруг
взрываются от ненависти.
И эти
страх и гнев являются топливом для
политических систем.
Представьте, что
произойдет, когда у этих музыкантов
появятся более утонченные
инструменты?
Цифровая диктатура – вот,
что нас ждет в
таком случае.
В 20м веке демократия
победила диктатуру, потому
что лучше справлялась с обработкой данных и
принятием решений.
Мы привыкли думать
о конфликте демократии и
диктатуры как о противостоянии
разных этических систем.
Но он являлся также
войной разных методов обработки
информации.
Демократия - это
система распределенной обработки данных.
Она распределяет информацию
и возможность принимать
решения
между многими институциями,
организациями и отдельными личностями.
Диктатура, в свою очередь,
- это централизованная система
обработки данных.
Она собирает всю информацию
возможности в одном месте.
Учитывая технологии 20-го
века,
концентрировать слишком много
данных и мощностей в одном
месте
было неразумно.
Это просто не сработало.
Никто не был в силах обрабатывать
их достаточно быстро для
того, чтобы принимать
верные решения, и это одна из основных
причин, по которым, к примеру,
Западный блок одолел коммунистов
во время Холодной войны.
Есть одна
история о том, как в последние дни режима,
в конце 1980х, советский
чиновник прибыл в Лондон,
пытаясь
понять, как работает столица Тетчер,
как функционирует свободное
общество
и независимый рынок.
Принимавшие его
британцы устроили ему тур по
Лондону, показали
банки, биржи, собрали
всех профессоров экономики
и прочих корифеев.
Но через несколько часов
советский чиновник воскликнул:
«Подождите-ка!
Есть кое-что, чего я никак не могу понять.
В Москве наши лучшие умы
пытаются
решить проблемы поставки продовольствия.
И всё равно в каждую булочную
стоит просто
гигантская очередь за хлебом.
А в Лондоне, огромном городе,
мы за весь наш многочасовой тур
не увидели ни единой такой очереди.
Отмените все мои
назначенные встречи, я хочу увидеть
лишь человека, ответственного
за поставку хлеба в Лондон!
Я хочу
узнать его тайну».
Но в британском
правительстве все были
крайне озадачены такой просьбой.
Они вынуждены были сказать,
что вести его не к кому.
Никто не отвечает за поставки.
Вот и весь секрет свободного
общества и рынка.
Никто ни за что не отвечает,
вы лишь разрешаете информации свободно циркулировать
между разными частями системы
и позволяете
людям и организациям
принимать собственные решения.
Но далеко не во всех случаях
централизованная обработка данных
менее эффективна, чем
распределенная.
Да, так было в
конце 20го века.
Но сегодня,
революция информационных технологий,
машинное обучение и искусственный
интеллект
могут качнуть весы в другую сторону.
Они могут сделать возможной
централизованную обработку
невероятных
объемов информации.
И фактически,
чем больше информации будет собираться
в базе данных, тем эффективнее
будет процесс её обработки.
В таком случае,
основной недостаток авторитарных
режимов 20-го века – их попытка
сконцентрировать всю информацию в одном
месте – может стать их
главным преимуществом сейчас.
И результатом этого
может стать появление
совершенно новой формы правления,
отличной от диктатур 20-го
века, - новой
информационной диктатуры.
Ведь если
алгоритмы могут взломать организмы,
они могут также начать
создавать и
переделывать новые виды организмов,
новые живые существа.
Очень похоже на то,
что основным товаром 21-го века
будет не текстиль,
не транспорт и оружие,
а тела, умы и сознания.
Мы уже
учимся, как создавать их
и управлять ими.
Мы учимся
разрабатывать новые организмы, в каком-то смысле
ускоряя естественный отбор
и эволюцию.
Мы учимся создавать киборгов,
которые будут совмещать
в себе органические
и неорганические части.
Наконец,
мы даже учимся тому, как сотворить
абсолютно неорганических
существ.
И если нам это удастся,
это будет
не просто основным прорывом в
истории с того момента,
как она началась
сто тысяч лет назад, это будет главнейшей
революцией в биологии со
времен
зарождения жизни около 4 миллиардов лет
назад.
Четыре миллиарда лет не происходило
ничего фундаментально
меняющего
правила игры.
Произошло много вещей -
появились динозавры, потом они вымерли,
потом появились млекопитающие
всё такое.
Но основные правила не менялись.
Все существа на протяжении
четырех миллиардов лет
– амебы, динозавры, помидоры
или люди – подчинялись законам
естественного отбора, как
и законам органической
биохимии,
они все состояли из органических элементов.
Но в 21-м веке
естественный отбор может
уступить место
разумному замыслу, проектированию как основной
движущей силе эволюции.
Не разумному замыслу, принадлежащему
Господу в небе, а нашему собственному.
Более того, проектирование наших
облаков – Гугл и Майкрософт
облаков -
будет основным рычагом
прогресса эволюции.
Проторчав четыре миллиарда
лет
в маленькой лужице органической
биохимии, жизнь обретет
бесконечное количество неорганических форм.
Но кто будет решать, что делать
с этой божественной созидающей
силой?
Может, избиратели или покупатели?
А может, мы просто прислушаемся
к себе и последуем за своим сердцем?
Но как прислушаться, если
твоим сердцем манипулирует
измеряющий его алгоритм?
Это большой вопрос
нашего времени.
Спасибо.