×

Nós usamos os cookies para ajudar a melhorar o LingQ. Ao visitar o site, você concorda com a nossa política de cookies.


image

Call of the Wild (Russian), Зов предков (8)

Зов предков (8)

Но тут была усталость от постепенного и длительного истощения физической энергии в течение многих месяцев тяжкого труда. У собак уже не осталось никакого запаса сил и никакой способности к их восстановлению: силы были использованы все до последней крупицы, каждый мускул, каждая жилка, каждая клеточка тела смертельно утомлены. Да и как могло быть иначе? Менее чем за пять месяцев собаки пробежали две с половиной тысячи миль, а на протяжении последних тысячи восьмисот отдыхали всего пять дней. Когда обоз пришел в Скагуэй, видно было, что они просто валятся с ног. Они с трудом натягивали постромки, а на спусках едва могли идти так, чтобы нарты не наезжали на них.

— Ну, ну, понатужьтесь, бедные вы мои хромуши! — подбадривал их погонщик, когда они плелись по главной улице Скагуэя. — Уже почти доехали, скоро отдохнем как следует. Да, да, долго будем отдыхать!

Люди были в полной уверенности, что остановка здесь будет долгая. Ведь и они прошли на лыжах тысячу двести миль, отдыхали за все время пути только два дня и по справедливости и логике вещей заслуживали основательного отдыха. Но в Клондайк понаехало со всего света столько мужчин, а на родине у них осталось столько женщин, возлюбленных, законных жен и родственниц, не поехавших в Клондайк, что тюки с почтой грозили достигнуть высоты Альпийского хребта. Рассылались и всякие правительственные распоряжения.

И вот собак, ставших негодными, приказано было заменить новыми и снова отправляться в путь. Выбывших из строя собак нужно было сбыть с рук, и, поскольку доллары, как известно, гораздо ценнее собак, последних спешно распродавали.

Только в те три дня, что они отдыхали в Скагуэе, Бэк и его товарищи почувствовали, как они устали и ослабели. На утро четвертого дня пришли двое американцев из Штатов и купили их вместе с упряжью за бесценок. Эти люди называли друг друга Хэл и Чарльз. Чарльз был мужчина средних лет со светлой кожей и бесцветными слезящимися глазами, с усами, лихо закрученными, словно для того, чтобы замаскировать вялость отвислых губ. Хэлу на вид было лет девятнадцать или двадцать. За поясом у него торчали большой кольт и охотничий нож. Этот пояс, набитый патронами, был самой заметной частью его особы. Он свидетельствовал о юности своего хозяина, зеленой, неопытной юности. Оба эти человека были явно не на месте в здешней обстановке, и зачем они рискнули ехать на Дальний Север, оставалось одной из тех загадок, которые выше нашего понимания.

Бэк слышал, как эти двое торговались с правительственным агентом, видел, как они передали ему деньги, и понял, что шотландец и все остальные погонщики почтового обоза уходят из его жизни навсегда, как ушли Перро и Франсуа, как до них ушли другие. Когда его и остальных собак упряжки пригнали в лагерь новых хозяев, Бэк сразу приметил царившие здесь грязь и беспорядок. Палатка была раскинута только наполовину, посуда стояла немытая, все валялось где попало. Увидел он здесь и женщину. Мужчины звали ее Мерседес. Она приходилась женой Чарльзу и сестрой Хэлу, — видимо, это была семейная экспедиция.

Бэк с тяжелым предчувствием наблюдал, как они снимают палатку и нагружают нарты. Они очень усердствовали, но делали все бестолково. Палатку свернули каким-то неуклюжим узлом, который занимал втрое больше места, чем следовало. Оловянную посуду уложили немытой. Мерседес все время суетилась, мешала мужчинам и трещала без умолку, то читая им нотации, то давая советы. Когда мешок с одеждой уложили на передок нарт, она объявила, что ему место не тут, а позади. Мешок переложили, навалили сверху несколько других, но тут Мерседес обнаружила вдруг какие-то забытые вещи, которые, по ее мнению, следовало уложить именно в этот мешок, — и пришлось опять разгружать нарты.

Из соседней палатки вышли трое мужчин и наблюдали за ними, ухмыляясь и подмигивая друг другу.

— Поклажи у вас дай боже! — сказал один из них. — Конечно, не мое дело вас учить, но на вашем месте я не стал бы тащить с собой палатку.

— Немыслимо! — воскликнула Мерседес, с кокетливым ужасом всплеснув руками. — Что я буду делать без палатки?

— На дворе весна, холодов больше не будет, — возразил сосед.

Мерседес решительно покачала головой, а Чарльз с Хэлом взвалили на нарты последние узлы поверх горы

всякой клади.

— Думаете, свезут? — спросил один из зрителей.

— А почему же нет? — отрывисто возразил Чарльз.

— Ладно, ладно, это я так… — добродушно сказал тот, спеша замять разговор. — Просто мне показалось, что нарты у вас малость перегружены.

Чарльз повернулся к нему спиной и стал затягивать ремни старательно, но очень неумело.

— Конечно, ничего, — подхватил другой сосед. — Собаки могут целый день бежать с этакой штукой позади.

— Безусловно! — отозвался Хэл с ледяной вежливостью и, взяв в одну руку бич, другой ухватился за поворотный шест.

— Ну! Пошли! — крикнул он и взмахнул бичом. — Вперед!

Собаки рванулись, напряглись, но тут же остановились. Им не под силу было сдвинуть нарты с места.

— Ленивые скоты! — крикнул Хэл. — Вот я вас! — Он поднял бич и хотел стегнуть собак.

Но вмешалась Мерседес. С криком: «Не смей, Хэл!» — она схватилась за бич и вырвала его из рук брата.

— Бедные собачки! Дай слово, что ты в дороге не будешь их обижать, иначе я шагу отсюда не сделаю!

— Много ты понимаешь! — огрызнулся Хэл: — Не знаешь, как надо обращаться с собаками, так не суйся! Они ленивы, вот и все, только кнута и слушаются. Спроси у кого хочешь. Ну, вот хотя бы у этих людей!

Мерседес с мольбой посмотрела на соседей. На ее красивом лице было написано отвращение, — она не могла видеть, как мучают животных.

— В этих собаках, если уж хотите знать, еле душа держится, — сказал один из мужчин, отвечая на ее взгляд. — Они совсем измотаны, вот в чем дело. Им отдых нужен.

— Какой там отдых к чертовой матери! — проворчал безусый Хэл.

А Мерседес, услышав, как он чертыхается, горестно вздохнула. Однако в ней сильны были родственные чувства, и она поспешно выступила на защиту брата.

— Не обращай внимания, — сказала она ему решительно. — Это наши собаки, и делай с ними, что считаешь нужным.

Снова бич Хэла обрушился на собак. Они налегли на ремни, уперлись лапами в накатанный снег и, почти распластавшись, напрягли все силы. Но нарты удерживали их, словно якорь. После двух попыток собаки остановились, тяжело дыша. Бич бешено свистел в воздухе, и за собак снова вступилась Мерседес. Она стала на колени подле Бэка и со слезами на глазах обняла его за шею.

— Бедные вы, бедные собачки! — воскликнула она жалостливо. — Ну, почему вы не хотите постараться? Ведь тогда вас не будут бить!

Бэку Мерседес не понравилась, но он был слишком измучен, чтобы дать отпор. Ее ласки он принял, как принимал все неизбежные неприятности этого дня.

Один из зрителей, который наблюдал все это, стиснув зубы и с трудом удерживая гневные слова, не выдержал наконец и заговорил:

— На вас мне, откровенно говоря, наплевать, но собак жалко. И потому я вам скажу, что надо делать, чтобы помочь им. У вас полозья накрепко примерзли. Отбейте лед. Навалитесь всем телом и качайте нарты вправо и влево, пока не сдвинете их с места.

Сделали третью попытку. На этот раз Хэл, вняв дельному совету, сбил лед и оторвал от земли примерзшие полозья. Перегруженные и громоздкие нарты медленно поползли вперед, а Бэк и его товарищи под градом ударов с отчаянными усилиями тянули их. В ста ярдах от стоянки дорога делала поворот и круто спускалась к главной улице. Удержать тяжело нагруженные нарты на таком спуске мог бы лишь опытный погонщик, но никак не Хэл. На повороте нарты опрокинулись, и половина клади высыпалась на дорогу, так как ремни были слабо затянуты. Собаки и не подумали остановиться. Легкие теперь нарты, лежа на боку, прыгали за ними. А они бежали, обозленные жестоким обращением и тем, что их заставили везти такой тяжелый груз. Бэк словно взбесился. Он мчался со всех ног, и вся упряжка мчалась за ним. Тщетно Хэл орал: «Стоп! Стоп!» — они его не слушали. Он поскользнулся и упал. Опрокинутые нарты перелетели через него, и собаки понеслись по главной улице Скагуэя, рассыпая, на потеху зрителям, остатки поклажи.

Какие-то сердобольные горожане остановили собак и стали собирать упавшие с нарт пожитки. При этом они не скупились на советы. Хэлу и Чарльзу было сказано, что, если они хотят как-нибудь доехать до Доусона, надо бросить половину клади и удвоить число собак. Хэл, его сестра и зять слушали советы неохотно. Они поставили палатку и принялись сортировать свое имущество. Выбросили банки с консервами, насмешив этим людей, так как на Великой Северной Тропе консервы — самое желанное, о чем только может мечтать путешественник.

— А одеял тут у вас — на целую гостиницу! — заметил один из тех, кто помогал Хэлу и Чарльзу, в душе потешаясь над ними. — Половины и то слишком много. Вам надо их сбыть с рук. Палатку бросьте, да и всю посуду тоже — кто это будет ее мыть в дороге? Господи помилуй, вы что думали? Что будете разъезжать здесь в пульмановских вагонах?

Так по указанию опытных людей безжалостно выбрасывалось все лишнее. Мерседес даже заплакала, когда содержимое ее вещевого мешка вытряхнули на землю и стали отбрасывать в сторону одну часть туалета за другой. Плакала вообще — и плакала над каждой выброшенной вещью отдельно. Обхватив руками колени, она в неутешном горе качалась взад и вперед. Она твердила, что и шагу не сделает дальше не только ради одного, а хотя бы ради дюжины Чарльзов. Она взывала ко всем и каждому, но в конце концов утерла слезы и принялась выбрасывать даже такие предметы, которые были совершенно необходимы в дороге. Покончив с собственным мешком, она стала разбирать вещи спутников и в своем азарте прошлась по ним как смерч.

После всех трудов на нартах осталась только половина поклажи, но и та была с гору. Вечером Чарльз и Хэл пошли покупать собак и привели их шесть, не местных, а привозных. Теперь в упряжке было уже четырнадцать собак — шесть из первой упряжки Перро, Тик и Куна, купленные им перед рекордным пробегом, да шесть новых. Впрочем, эти новые, привозные собаки, хотя их уже дрессировали раньше, немногого стоили. Среди них было три гладкошерстных пойнтера и один ньюфаундленд, а две собаки представляли какую-то неопределенную помесь. Новички, видимо, были еще совсем неопытны. Бэк и другие старые собаки смотрели на них презрительно. Бэк сразу показал им, чего нельзя делать, но никак ему не удавалось научить их тому, что нужно было делать. Им не нравилась работа ездовой собаки. Пойнтеры и ньюфаундленд были совершенно сломлены духом, запуганы чуждой им обстановкой дикого Севера и жестоким обращением. А у двух дворняг вообще души не было, им можно было сломать только кости.

Так как беспомощные новички никуда не годились, а старая упряжка выбилась из сил, пройдя почти — без передышки две с половиной тысячи миль, то ничего хорошего нельзя было ожидать. Но Хэл и Чарльз были настроены радужно и полны гордости. Как же, теперь у них все на славу — шутка сказать, в упряжке четырнадцать собак! Они видели, как люди отправляются через перевал к Доусону, как возвращаются оттуда — и ни у одного из этих путешественников не было столько собак!

А между тем путешественники по Арктике имели серьезные основания не впрягать в одни нарты четырнадцать собак: ведь на одних нартах невозможно уместить провизию для такого количества собак. Но Хэл и Чарльз этого не знали. Они все рассчитали карандашом на бумаге: столько-то собак, столько-то корма на собаку, столько-то дней в пути, — итого… Карандаш гулял по бумаге, а Мерседес смотрела через плечо мужа и с авторитетным видом кивала головой — все было так просто и ясно.

Назавтра, поздним утром, Бэк повел длинную собачью упряжку по улице Скагуэя. Ни он, ни другие собаки не проявляли никакой резвости и энергии. Они вышли в путь смертельно усталые. Бэк уже четыре раза проделал путь между Соленой Водой и Доусоном, и его злило, что ему, усталому, заезженному, опять надо пускаться в такой трудный путь. Не по душе это было ему, не по душе и другим собакам. Новые собаки всего боялись, а старые и опытные не питали никакого доверия к своим нынешним хозяевам.

Бэк смутно понимал, что на этих двух мужчин и женщину нельзя положиться. Они ничего не умели, и с каждым днем становилось очевиднее, что они ничему не научатся. Все они делали спустя рукава, не соблюдали порядка и дисциплины. Полвечера у них уходило на то, чтобы кое-как разбить лагерь, и пол-утра — на сборы в путь, а нарты они нагружали так беспорядочно и небрежно, что потом весь день то и дело приходилось останавливаться и перекладывать багаж. В иные дни они не проходили и десяти миль, а бывало и так, что вовсе не могли тронуться с места. Никогда они не проходили в день и половины того расстояния, которое путешественники на Севере принимают за среднюю норму, когда рассчитывают, какой запас пищи надо брать для собак.

Зов предков (8) Call of the ancestors (8) Llamada de los ancestros (8)

Но тут была усталость от постепенного и длительного истощения физической энергии в течение многих месяцев тяжкого труда. But there was fatigue from the gradual and prolonged depletion of physical energy during many months of hard labor. У собак уже не осталось никакого запаса сил и никакой способности к их восстановлению: силы были использованы все до последней крупицы, каждый мускул, каждая жилка, каждая клеточка тела смертельно утомлены. The dogs no longer had any reserve of strength and no ability to regain it: every last bit of strength had been used, every muscle, every vein, every cell of the body was fatally exhausted. Да и как могло быть иначе? How could it be otherwise? Менее чем за пять месяцев собаки пробежали две с половиной тысячи миль, а на протяжении последних тысячи восьмисот отдыхали всего пять дней. In less than five months, the dogs have run two and a half thousand miles, and in the last eighteen hundred they have rested only five days. Когда обоз пришел в Скагуэй, видно было, что они просто валятся с ног. When the convoy arrived at Skagway, it was evident that they were simply falling off their feet. Они с трудом натягивали постромки, а на спусках едва могли идти так, чтобы нарты не наезжали на них. They could hardly pull the strings, and on the slopes they could barely walk so that the sledges would not run over them.

— Ну, ну, понатужьтесь, бедные вы мои хромуши! - Well, well, make the most of it, you poor lame ones! — подбадривал их погонщик, когда они плелись по главной улице Скагуэя. The driver encouraged them as they trudged along the main street of Skagway. — Уже почти доехали, скоро отдохнем как следует. - We've almost arrived, we will soon have a good rest. Да, да, долго будем отдыхать! Yes, yes, we will rest for a long time!

Люди были в полной уверенности, что остановка здесь будет долгая. People were fully confident that it would be a long stop here. Ведь и они прошли на лыжах тысячу двести миль, отдыхали за все время пути только два дня и по справедливости и логике вещей заслуживали основательного отдыха. After all, they too had covered a thousand two hundred miles on skis, rested only two days during the entire journey, and, in fairness and the logic of things, deserved a thorough rest. Но в Клондайк понаехало со всего света столько мужчин, а на родине у них осталось столько женщин, возлюбленных, законных жен и родственниц, не поехавших в Клондайк, что тюки с почтой грозили достигнуть высоты Альпийского хребта. But so many men came from all over the world to Klondike, and in their homeland they had so many women, lovers, lawful wives and relatives who did not go to the Klondike that the mail bales threatened to reach the height of the Alpine ridge. Рассылались и всякие правительственные распоряжения. All sorts of government orders were also sent out.

И вот собак, ставших негодными, приказано было заменить новыми и снова отправляться в путь. And now the dogs, which had become unusable, were ordered to be replaced with new ones and again to hit the road. Выбывших из строя собак нужно было сбыть с рук, и, поскольку доллары, как известно, гораздо ценнее собак, последних спешно распродавали. Disabled dogs had to be disposed of, and since dollars, as is known, are much more valuable than dogs, the latter were hastily sold off.

Только в те три дня, что они отдыхали в Скагуэе, Бэк и его товарищи почувствовали, как они устали и ослабели. It was only during the three days that they were resting in Skagway that Buck and his companions felt tired and weak. На утро четвертого дня пришли двое американцев из Штатов и купили их вместе с упряжью за бесценок. On the morning of the fourth day two Americans from the States came and bought them, together with the harness, for nothing. Эти люди называли друг друга Хэл и Чарльз. These people called each other Hal and Charles. Чарльз был мужчина средних лет со светлой кожей и бесцветными слезящимися глазами, с усами, лихо закрученными, словно для того, чтобы замаскировать вялость отвислых губ. Charles was a middle-aged man with fair skin and colorless, watery eyes, and a mustache that was dashingly curled, as if to mask the lethargy of his drooping lips. Хэлу на вид было лет девятнадцать или двадцать. Hal looked to be about nineteen or twenty years old. За поясом у него торчали большой кольт и охотничий нож. He had a large colt and a hunting knife sticking out from behind his belt. Этот пояс, набитый патронами, был самой заметной частью его особы. This belt, stuffed with cartridges, was the most visible part of his person. Он свидетельствовал о юности своего хозяина, зеленой, неопытной юности. He testified to his master's youth, green, inexperienced youth. Оба эти человека были явно не на месте в здешней обстановке, и зачем они рискнули ехать на Дальний Север, оставалось одной из тех загадок, которые выше нашего понимания. Both of these people were clearly not in place in the local environment, and why they risked going to the Far North remained one of those mysteries that are beyond our understanding.

Бэк слышал, как эти двое торговались с правительственным агентом, видел, как они передали ему деньги, и понял, что шотландец и все остальные погонщики почтового обоза уходят из его жизни навсегда, как ушли Перро и Франсуа, как до них ушли другие. Buck heard the two bargaining with a government agent, saw them give him money, and realized that the Scotsman and all the other drivers of the mail train were leaving his life forever, just as Perrault and François had gone, as others had gone before them. Когда его и остальных собак упряжки пригнали в лагерь новых хозяев, Бэк сразу приметил царившие здесь грязь и беспорядок. When the team drove him and the rest of the dogs into the camp of the new owners, Buck immediately noticed the mud and disorder reigning here. Палатка была раскинута только наполовину, посуда стояла немытая, все валялось где попало. The tent was only half spread, the dishes were unwashed, everything was lying around. Увидел он здесь и женщину. He also saw a woman here. Мужчины звали ее Мерседес. The men called her Mercedes. Она приходилась женой Чарльзу и сестрой Хэлу, — видимо, это была семейная экспедиция. She was the wife of Charles and sister to Hal,-apparently it was a family expedition.

Бэк с тяжелым предчувствием наблюдал, как они снимают палатку и нагружают нарты. Buck watched with apprehension as they removed the tent and loaded the sledges. Они очень усердствовали, но делали все бестолково. They were very zealous, but they did everything stupidly. Палатку свернули каким-то неуклюжим узлом, который занимал втрое больше места, чем следовало. The tent was rolled up in some clumsy knot that took up three times as much space as it should have. Оловянную посуду уложили немытой. The pewterware was laid unwashed. Мерседес все время суетилась, мешала мужчинам и трещала без умолку, то читая им нотации, то давая советы. Mercedes fussed all the time, interfered with the men and chirped incessantly, either lecturing them or giving them advice. Когда мешок с одеждой уложили на передок нарт, она объявила, что ему место не тут, а позади. When the sack with clothes was laid on the front of the sled, she announced that he had a place not here, but behind. Мешок переложили, навалили сверху несколько других, но тут Мерседес обнаружила вдруг какие-то забытые вещи, которые, по ее мнению, следовало уложить именно в этот мешок, — и пришлось опять разгружать нарты. The sack was shifted, several others were piled on top, but then Mercedes suddenly discovered some forgotten things that, in her opinion, should have been put into this particular sack - and they had to unload the sledges again.

Из соседней палатки вышли трое мужчин и наблюдали за ними, ухмыляясь и подмигивая друг другу. Three men came out of a nearby tent and watched them, smirking and winking at each other.

— Поклажи у вас дай боже! - God forbid you pay! — сказал один из них. - said one of them. — Конечно, не мое дело вас учить, но на вашем месте я не стал бы тащить с собой палатку. “Of course, it’s not my business to teach you, but if I were you I wouldn’t drag a tent with me.

— Немыслимо! - It's unthinkable! — воскликнула Мерседес, с кокетливым ужасом всплеснув руками. - exclaimed Mercedes, throwing up her hands with flirtatious horror. — Что я буду делать без палатки? - What will I do without a tent?

— На дворе весна, холодов больше не будет, — возразил сосед. - It's spring, there won't be any more cold weather, - objected the neighbor.

Мерседес решительно покачала головой, а Чарльз с Хэлом взвалили на нарты последние узлы поверх горы Mercedes shook her head decisively, while Charles and Hal loaded the last bundles onto the sleds over the mountain.

всякой клади. any luggage.

— Думаете, свезут? - Do you think they will take you? — спросил один из зрителей. One of the spectators asked.

— А почему же нет? - Why not? — отрывисто возразил Чарльз. Charles said abruptly.

— Ладно, ладно, это я так… — добродушно сказал тот, спеша замять разговор. - Okay, okay, that's me ... - he said good-naturedly, hurrying to hush up the conversation. — Просто мне показалось, что нарты у вас малость перегружены. - It just seemed to me that your sleds are a little overloaded.

Чарльз повернулся к нему спиной и стал затягивать ремни старательно, но очень неумело. Charles turned his back on him and began to tighten the belts diligently, but very ineptly.

— Конечно, ничего, — подхватил другой сосед. “Of course, nothing,” said another neighbor. — Собаки могут целый день бежать с этакой штукой позади. - Dogs can run all day with that thing behind.

— Безусловно! - Of course! — отозвался Хэл с ледяной вежливостью и, взяв в одну руку бич, другой ухватился за поворотный шест. Hal responded with icy politeness and, taking the whip in one hand, grabbed the swing pole with the other.

— Ну! - Well! Пошли! — крикнул он и взмахнул бичом. He shouted and swung his whip. — Вперед! - Forward!

Собаки рванулись, напряглись, но тут же остановились. The dogs rushed, tensed, but immediately stopped. Им не под силу было сдвинуть нарты с места. They could not move the sleds.

— Ленивые скоты! - Lazy brutes! — крикнул Хэл. Hal shouted. — Вот я вас! - Here I am! — Он поднял бич и хотел стегнуть собак. He raised his whip and wanted to whip the dogs.

Но вмешалась Мерседес. But Mercedes intervened. С криком: «Не смей, Хэл!» — она схватилась за бич и вырвала его из рук брата. Shouting, "Don't you dare Hal!" She grabbed the whip and snatched it from her brother's hands.

— Бедные собачки! - Poor dogs! Дай слово, что ты в дороге не будешь их обижать, иначе я шагу отсюда не сделаю! Give me your word that you will not offend them on the road, otherwise I will not take a step from here!

— Много ты понимаешь! - You understand a lot! — огрызнулся Хэл: — Не знаешь, как надо обращаться с собаками, так не суйся! Hal snapped back. “You don’t know how to handle dogs, don’t poke your nose!” Они ленивы, вот и все, только кнута и слушаются. They are lazy, that's all, they only listen to the whip. Спроси у кого хочешь. Ask whoever you want. Ну, вот хотя бы у этих людей! Well, at least these people!

Мерседес с мольбой посмотрела на соседей. Mercedes looked pleadingly at the neighbors. На ее красивом лице было написано отвращение, — она не могла видеть, как мучают животных. Disgust was written on her beautiful face - she could not see how animals were tortured.

— В этих собаках, если уж хотите знать, еле душа держится, — сказал один из мужчин, отвечая на ее взгляд. - In these dogs, if you really want to know, barely keeps the soul, - said one of the men, answering her gaze. — Они совсем измотаны, вот в чем дело. - They are completely exhausted, that's the point. Им отдых нужен. They need rest.

— Какой там отдых к чертовой матери! - What a rest there to hell! — проворчал безусый Хэл. - grumbled beardless Hal.

А Мерседес, услышав, как он чертыхается, горестно вздохнула. And Mercedes, hearing him swear, sighed sadly. Однако в ней сильны были родственные чувства, и она поспешно выступила на защиту брата. Her kindred feelings were strong in her, however, and she hastily came to her brother's defense.

— Не обращай внимания, — сказала она ему решительно. “Never mind,” she told him emphatically. — Это наши собаки, и делай с ними, что считаешь нужным. - These are our dogs, and do with them what you see fit.

Снова бич Хэла обрушился на собак. Hal's whip hit the dogs again. Они налегли на ремни, уперлись лапами в накатанный снег и, почти распластавшись, напрягли все силы. They leaned on the straps, rested their paws on the rolled snow and, almost spreading themselves out, strained all their strength. Но нарты удерживали их, словно якорь. But the sledges held them like an anchor. После двух попыток собаки остановились, тяжело дыша. After two attempts, the dogs stopped breathing heavily. Бич бешено свистел в воздухе, и за собак снова вступилась Мерседес. The whistle whistled wildly in the air, and Mercedes again stood up for the dogs. Она стала на колени подле Бэка и со слезами на глазах обняла его за шею. She knelt beside Beck and tearfully hugged him around the neck.

— Бедные вы, бедные собачки! - You poor, poor dogs! — воскликнула она жалостливо. - She exclaimed pitifully. — Ну, почему вы не хотите постараться? - Well, why don't you want to try? Ведь тогда вас не будут бить! After all, then you will not be beaten!

Бэку Мерседес не понравилась, но он был слишком измучен, чтобы дать отпор. Buck didn't like Mercedes, but he was too exhausted to fight back. Ее ласки он принял, как принимал все неизбежные неприятности этого дня. He accepted her caresses, as he accepted all the inevitable troubles of this day.

Один из зрителей, который наблюдал все это, стиснув зубы и с трудом удерживая гневные слова, не выдержал наконец и заговорил: One of the spectators, who watched all this, gritting his teeth and with difficulty holding back the angry words, finally broke down and spoke:

— На вас мне, откровенно говоря, наплевать, но собак жалко. “Frankly, I don’t care about you, but I feel sorry for the dogs. И потому я вам скажу, что надо делать, чтобы помочь им. And so I'll tell you what you need to do to help them. У вас полозья накрепко примерзли. Your runners are frozen firmly. Отбейте лед. Break off the ice. Навалитесь всем телом и качайте нарты вправо и влево, пока не сдвинете их с места. Put your whole body on and swing the sleds to the right and left until you move them.

Сделали третью попытку. We made a third attempt. На этот раз Хэл, вняв дельному совету, сбил лед и оторвал от земли примерзшие полозья. This time Hal, taking good advice, knocked down the ice and tore the frozen runners off the ground. Перегруженные и громоздкие нарты медленно поползли вперед, а Бэк и его товарищи под градом ударов с отчаянными усилиями тянули их. The overloaded and cumbersome sledges slowly crawled forward, while Buck and his comrades pulled them with desperate efforts under a hail of blows. В ста ярдах от стоянки дорога делала поворот и круто спускалась к главной улице. A hundred yards from the parking lot, the road curved and descended steeply toward the main street. Удержать тяжело нагруженные нарты на таком спуске мог бы лишь опытный погонщик, но никак не Хэл. Only an experienced driver could hold the heavily loaded sleds on such a descent, not Hal. На повороте нарты опрокинулись, и половина клади высыпалась на дорогу, так как ремни были слабо затянуты. At the turn, the sledges overturned, and half of the luggage spilled out onto the road, since the belts were loosely tightened. Собаки и не подумали остановиться. The dogs did not even think to stop. Легкие теперь нарты, лежа на боку, прыгали за ними. The now light sledges, lying on their side, jumped after them. А они бежали, обозленные жестоким обращением и тем, что их заставили везти такой тяжелый груз. And they fled, angry at the mistreatment and the fact that they were forced to carry such a heavy load. Бэк словно взбесился. Buck seemed pissed off. Он мчался со всех ног, и вся упряжка мчалась за ним. He raced with all his might, and the whole team raced after him. Тщетно Хэл орал: «Стоп! Hal shouted in vain, “Stop! Стоп!» — они его не слушали. Stop!" - they did not listen to him. Он поскользнулся и упал. He slipped and fell. Опрокинутые нарты перелетели через него, и собаки понеслись по главной улице Скагуэя, рассыпая, на потеху зрителям, остатки поклажи. The overturned sledges flew over it, and the dogs rushed along the main street of Skagway, scattering the remains of luggage for the amusement of the audience.

Какие-то сердобольные горожане остановили собак и стали собирать упавшие с нарт пожитки. Some compassionate townspeople stopped the dogs and began to collect belongings that fell from the sled. При этом они не скупились на советы. However, they did not skimp on advice. Хэлу и Чарльзу было сказано, что, если они хотят как-нибудь доехать до Доусона, надо бросить половину клади и удвоить число собак. Hal and Charles were told that if they wanted to get to Dawson somehow, they had to drop half of their luggage and double the number of dogs. Хэл, его сестра и зять слушали советы неохотно. Hal, his sister and brother-in-law were reluctant to listen to the advice. Они поставили палатку и принялись сортировать свое имущество. They pitched their tent and began sorting their belongings. Выбросили банки с консервами, насмешив этим людей, так как на Великой Северной Тропе консервы — самое желанное, о чем только может мечтать путешественник. They threw away cans of canned food, making people laugh, because on the Great Northern Trail canned food is the most desirable thing a traveler can only dream of.

— А одеял тут у вас — на целую гостиницу! - And here you have blankets - for the whole hotel! — заметил один из тех, кто помогал Хэлу и Чарльзу, в душе потешаясь над ними. - said one of those who helped Hal and Charles, laughing at them in their souls. — Половины и то слишком много. - Half and that is too much. Вам надо их сбыть с рук. You need to get away with them. Палатку бросьте, да и всю посуду тоже — кто это будет ее мыть в дороге? Throw the tent, and all the dishes too - who will wash it on the way? Господи помилуй, вы что думали? Lord have mercy, what did you think? Что будете разъезжать здесь в пульмановских вагонах? That you will be driving around here in Pullman cars?

Так по указанию опытных людей безжалостно выбрасывалось все лишнее. So, at the direction of experienced people, everything superfluous was ruthlessly thrown away. Мерседес даже заплакала, когда содержимое ее вещевого мешка вытряхнули на землю и стали отбрасывать в сторону одну часть туалета за другой. Mercedes even cried when the contents of her duffel bag were dumped to the ground and they began to throw aside one part of the toilet after another. Плакала вообще — и плакала над каждой выброшенной вещью отдельно. She cried in general - and cried over each discarded item separately. Обхватив руками колени, она в неутешном горе качалась взад и вперед. With her arms wrapped around her knees, she swayed back and forth in inconsolable grief. Она твердила, что и шагу не сделает дальше не только ради одного, а хотя бы ради дюжины Чарльзов. She insisted that she would not take a step further, not only for the sake of one, but at least for the sake of a dozen Charles. Она взывала ко всем и каждому, но в конце концов утерла слезы и принялась выбрасывать даже такие предметы, которые были совершенно необходимы в дороге. She appealed to everyone and everyone, but in the end she wiped away her tears and began to throw away even such items that were absolutely necessary on the road. Покончив с собственным мешком, она стала разбирать вещи спутников и в своем азарте прошлась по ним как смерч. Having finished with her own bag, she began to take apart the things of her companions and in her excitement walked through them like a tornado.

После всех трудов на нартах осталась только половина поклажи, но и та была с гору. After all the work, only half of the luggage remained on the sledges, but that was also uphill. Вечером Чарльз и Хэл пошли покупать собак и привели их шесть, не местных, а привозных. In the evening Charles and Hal went to buy dogs and brought six of them, not local, but imported. Теперь в упряжке было уже четырнадцать собак — шесть из первой упряжки Перро, Тик и Куна, купленные им перед рекордным пробегом, да шесть новых. There were now fourteen dogs in the team - six from the first team of Perrault, Teak and Kuhn, which he had bought before the record run, and six new ones. Впрочем, эти новые, привозные собаки, хотя их уже дрессировали раньше, немногого стоили. However, these new, imported dogs, although they had already been trained before, were worth little. Среди них было три гладкошерстных пойнтера и один ньюфаундленд, а две собаки представляли какую-то неопределенную помесь. Among them were three smooth-haired pointers and one Newfoundland, and two dogs represented some kind of indefinite cross. Новички, видимо, были еще совсем неопытны. The newcomers, apparently, were still quite inexperienced. Бэк и другие старые собаки смотрели на них презрительно. Beck and the other old dogs looked at them scornfully. Бэк сразу показал им, чего нельзя делать, но никак ему не удавалось научить их тому, что нужно было делать. Beck immediately showed them what not to do, but he never managed to teach them what to do. Им не нравилась работа ездовой собаки. They didn't like the job of a sled dog. Пойнтеры и ньюфаундленд были совершенно сломлены духом, запуганы чуждой им обстановкой дикого Севера и жестоким обращением. The Pointers and Newfoundland were completely broken in spirit, intimidated by the alien environment of the wild North and cruel treatment. А у двух дворняг вообще души не было, им можно было сломать только кости. And the two mongrels did not have a soul at all, they could only break bones.

Так как беспомощные новички никуда не годились, а старая упряжка выбилась из сил, пройдя почти — без передышки две с половиной тысячи миль, то ничего хорошего нельзя было ожидать. Since the helpless newcomers were no good, and the old team exhausted, having covered almost two and a half thousand miles without respite, nothing good could be expected. Но Хэл и Чарльз были настроены радужно и полны гордости. But Hal and Charles were rosy and full of pride. Как же, теперь у них все на славу — шутка сказать, в упряжке четырнадцать собак! Well, now they are doing well - it's a joke, there are fourteen dogs in the team! Они видели, как люди отправляются через перевал к Доусону, как возвращаются оттуда — и ни у одного из этих путешественников не было столько собак! They saw people going through the pass to Dawson, how they return from there - and none of these travelers had so many dogs!

А между тем путешественники по Арктике имели серьезные основания не впрягать в одни нарты четырнадцать собак: ведь на одних нартах невозможно уместить провизию для такого количества собак. Meanwhile, travelers in the Arctic had serious reasons not to harness fourteen dogs into one sled: after all, it is impossible to fit provisions for so many dogs on one sled. Но Хэл и Чарльз этого не знали. But Hal and Charles didn't know that. Они все рассчитали карандашом на бумаге: столько-то собак, столько-то корма на собаку, столько-то дней в пути, — итого… Карандаш гулял по бумаге, а Мерседес смотрела через плечо мужа и с авторитетным видом кивала головой — все было так просто и ясно. They calculated everything with a pencil on paper: so many dogs, so and so much food for a dog, so many days on the road - in total ... The pencil walked over the paper, and Mercedes looked over her husband's shoulder and nodded her head with an authoritative look - everything was like this simple and clear.

Назавтра, поздним утром, Бэк повел длинную собачью упряжку по улице Скагуэя. The next morning, late in the morning, Buck led a long dog team down Skagway Street. Ни он, ни другие собаки не проявляли никакой резвости и энергии. Neither he nor the other dogs showed any friskiness or energy. Они вышли в путь смертельно усталые. They set out, dead tired. Бэк уже четыре раза проделал путь между Соленой Водой и Доусоном, и его злило, что ему, усталому, заезженному, опять надо пускаться в такой трудный путь. Beck had already traveled four times between Salt Water and Dawson, and it made him angry that he, tired, ridden, should again have to embark on such an arduous journey. Не по душе это было ему, не по душе и другим собакам. It was not to his liking, and not to the liking of other dogs. Новые собаки всего боялись, а старые и опытные не питали никакого доверия к своим нынешним хозяевам. The new dogs were afraid of everything, and the old and experienced ones did not have any confidence in their current owners.

Бэк смутно понимал, что на этих двух мужчин и женщину нельзя положиться. Buck vaguely understood that these two men and a woman could not be relied upon. Они ничего не умели, и с каждым днем становилось очевиднее, что они ничему не научатся. They couldn’t do anything, and every day it became more obvious that they wouldn’t learn anything. Все они делали спустя рукава, не соблюдали порядка и дисциплины. They did everything carelessly, did not observe order and discipline. Полвечера у них уходило на то, чтобы кое-как разбить лагерь, и пол-утра — на сборы в путь, а нарты они нагружали так беспорядочно и небрежно, что потом весь день то и дело приходилось останавливаться и перекладывать багаж. It took them half the evening to somehow set up camp, and half the morning to get ready for the journey, and they loaded the sledges so randomly and carelessly that then all day every now and then they had to stop and shift their luggage. В иные дни они не проходили и десяти миль, а бывало и так, что вовсе не могли тронуться с места. On some days they did not go even ten miles, but it also happened that they could not move at all. Никогда они не проходили в день и половины того расстояния, которое путешественники на Севере принимают за среднюю норму, когда рассчитывают, какой запас пищи надо брать для собак. They never walked in a day half the distance that travelers in the North take as the average rate when calculating how much food should be taken for dogs.