МИХАИЛ ДОБКИН - 04.04.2014
- Почему Партия регионов выдвинула в президенты именно вас, хотя были и другие варианты?
Независимо от того, в оппозиции мы или во власти, я никогда не менял свою позицию. Я всегда старался быть на гребне волны. Не в плане личного успеха, а в плане борьбы или помощи своим однопартийцам. Я прошел все пути от рядового члена партии до руководителя одной из крупнейших в стране областных партийных организаций. Пришло время, наверное, пройдя все важные пути на региональном уровне, прийти в большую политику. Тем более время требует откровенных, честных, в том числе и в плане смелости решения. Я [к этому] готов, о чем я сказал своим товарищам по партии, и они меня поддержали.
- Согласно последнему соцопросу, у вашего конкурента по Партии регионов Сергея Тигипко по партии 18%, у вас чуть больше 1%.
Мы же с вами понимаем, что социология наука - совсем не точная, и очень часто используется как инструмент манипулирования общественным мнением и сознанием. Не стоит забывать, что в [предыдущих] соцопросах Тигипко был представлен как единственный официальный претендент от Партии регионов. После съезда посмотрим, какая у кого будет поддержка.
Я сделаю все от меня зависящее, чтобы с достойным результатом выйти во второй тур президентских выборов.
- Ваш основной соперник - это условный кандидат от запада и центра или борьба будет идти с Тигипко и [еще одним кандидатом в президенты, лидером Партии регионов в Киевской области] Юрием Бойко?
Нет, никакой борьбы с Тигипко и Бойко не будет. Да и зачем нам бороться?
- Но электорат-то у вас один.
Я не согласен с вами. Тигипко уже имеет свою политическую историю. Он участвовал в президентской кампании и занял почетное третье место. На волне популярности он сумел провести во многие местные советы представителей своей партии «Сильная Украина». Когда, казалось бы, надо успех развивать на парламентских выборах, он бросил свою партию, своих избирателей и за место в списке для себя и нескольких ближайших товарищей перешел в Партию регионов.
Это не первый его такой поступок. Приход Тигипко в Партию регионов вызвал у нас дискуссию, потому что никто не забыл историю 2004 года, когда он покинул штаб кандидата на пост президента Виктора Януковича, скрылся в неизвестном направлении, фактически обезглавив штабную работу.
Он традиционно не пользуется поддержкой на юго-востоке, не сможет аккумулировать электорат этих областей, потому что там не любят людей, которые часто меняют свою позицию.
- Вроде бы вы сейчас разделяете идею единой Украины, но ведь это скорее Тигипко мог бы объединить Украину, а вы будете только консолидировать электорат юго-востока.
Смотря, что вы понимаете под объединением Украины. Если это значит ради интересов одного региона растоптать мнение, историю, традиции других регионов, то это не объединение, а подавление. Я категорически против.
Я считаю, что сегодня юго-восток нашей страны один из самых главных участков внутри Европы, а, может быть, даже и мира. Именно юго-восток сегодня покажет, способна ли крупнейшая в Европе страна, находящаяся в самом ее центре, пережить огромнейшие проблемы и стать действительно единым государством с единым народом, который уже никто не сможет никогда разделить.
Обычно, если возникает внешняя агрессия, то люди объединяются, забывают о прошлых обидах, и в едином порыве стараются противостоять любым внешним угрозам. В новейшей истории Украины этого не произошло. Поэтому, чтобы объединить Украину, нужно успокоить юго-восток, дать ему уверенность в том, что его жизненные ценности не будут растоптаны, что их не будут учить, как им жить, а с ними будут поступать как с равными.
Как ни странно, языковой вопрос спустя 23 года независимости Украины снова становится актуальным. Сегодня настало время раз и навсегда внести его как второй государственный язык в Конституцию, закрепить права русскоязычного населения на свой родной язык. Уже даже не в качестве регионального языка.
Следующий вопрос, который сильно волнует жителей юго-востока, как недавно волновал жителей Западной Украины, – это право избирать своего представителя. Когда новый президент начинает расставлять по всей стране своих земляков, а потом земляков своих земляков, – это приводит к раздражению, к тому, что люди перестают воспринимать местную государственную власть как свою. Поскольку в Украине еще никогда не было президента, который устраивал бы все части нашего государства, то это воспринимается как агрессия по отношению к каким-либо территориям. Недавно это пережили наши западные и центральные регионы, сегодня переживает юго-восток. Поэтому право избирать людей на своей территории, которые будут руководить бюджетами, кадровой политикой -- это уже не желание, а жизненная необходимость.
В-третьих, нужна самостоятельность гуманитарной политики. Почему 9 мая бьют ветеранов на Марсовом поле во Львове или вырывают полотна героев западной части нашей страны в Харькове и Луганске. Потому что сегодня люди, приезжая из одной части нашей страны в другую, чувствуют себя абсолютно как дома. Это и есть их дом. И они не пытаются даже вдумываться в сложившиеся на других территориях традиции, в том числе и культурные, исторические. Самостоятельная гуманитарная политика в регионах позволит на местном законодательном уровне убрать причины для эскалации.
- Вы что, теперь избегаете слова «федерализация»?
Я из-за этого слова более чем на три недели был лишен свободы передвижения по стране. Меня нынешняя власть представила как какого-то преступника, но я принципиально ни в судах, ни у следователя не отказываюсь от своих слов.
На мой взгляд в спокойных комфортных условиях федерализация была бы тем инструментом, который позволил бы нам спокойно законодательно закрепить права, традиции, обычаи наших регионов. Она стала бы без отделения и раскола государства тем механизмом, через который реализуются права на идентичность групп населения, проживающих по всей территории Украины.
Сегодняне время, не место [для федерализации], да и наверное, есть дефицит политической культуры, который не позволяет идти именно таким путем. Сама федерализация это не цель. Может быть, хватит и того, чтобы реализовать основные принципы, которые заложены федерализацией при сохранении унитарной системы государства. Для Украины сегодня оптимальна итальянская система, где есть широкие права регионов, но в составе единой страны с унитарной формой правления.
- Разве у вас в программе не записана федерализация?
[На партийных праймериз] я подал ту программу, с которой собрался идти в президенты. Получив 90% поддержки делегатов съезда Партии регионов, я обязан свою программу корреспондировать в программу партии, которая из-за поддержки партии имеет для меня более весомое значение, чем моя личная. Законодательство Украины запрещает менять программы зарегистрированных кандидатов, но в моей программе нет никаких принципиальных разногласий с программой партии, и мне не пришлось отказываться от каких-то важных для себя вещей.
Единственное, ради сохранения страны, ради объединения общества я ухожу от федерализации к унитарной системе, при которой будут закреплены права русского языка в Конституции, выборы руководителей регионов прямым голосованием, полнейшая бюджетная автономия регионов и самостоятельная региональная гуманитарная политика. Это положит конец распрям, которые сегодня существуют в нашем обществе.
- Выглядит это так, что вас в партии попросили не выпячивать федерализацию.
Если бы не было сегодня вопросов по Крыму, если бы не было призывов наиболее радикальных политических сил расколоть Украину, то, может, мы пошли бы этим путем. Но в доме, где человек повесился, про веревку не говорят. Может быть, нет смысла сегодня говорить и о федерализации. Когда-нибудь, может быть, надо будет вернуться к более жесткой форме закрепления прав на местах.
- От предложения войти в Таможенный союз, которое есть в вашей программе, вы тоже отказались?
Украина сполна почувствовала, как может бить по экономике и людям нашей страны монополитика в выборе внешнего вектора. То, что хорошо для одной части страны и реализуется через Таможенный союз, абсолютно неприемлемо для другой части населения. И наоборот.
Нам остается признаться честно, что все эти политические кульбиты между красивыми и умными, привели Украину к тому, что за 10 лет мы пережили две страшнейшие революции. Страшнейшие не в плане того, что я их не поддерживал, а по последствиям, которые мы получили. Мы очень долго отходили от проблем в экономике после революции 2004 года, и я не представляю, сколько мы будем выходить из проблем, которые получила наша экономика после этой революции.
Главное, что мы должны сделать, это отпустить на вольные хлеба отечественный бизнес, и не через глупое и преступное повышение налогов во время кризиса, а наоборот, через снижение налоговой нагрузки, через полную вольность для бизнеса, и через многовекторность наших международных отношений.
- Как раньше было.
Так у нас не было никогда. Потому что, начиная со времен Кучмы, который был виртуозом общения со всеми сразу, мы постоянно мотались из стороны в сторону. Во-первых, это не добавляло авторитета нашему государству, во-вторых, это не несло никакой экономической выгоды. Мы уже дошли до того, что после похода в Европу совершили разворот на 180 градусов в сторону Таможенного союза, но никто даже не попытался людям объяснить, почему, зачем и ради чего. А когда начали объяснять, было уже поздно, и люди уже не хотели слышать.
- Вас под домашний арест заключали (3 апреля Добкин был выпущен на свободу) из-за обвинения в призывах к сепаратизму. Вы же себя виновным не считаете?
Я четыре года проработал мэром города Харькова, и я постоянно сталкивался с тем, что у нас постоянно изымают часть денег в пользу государственного бюджета. А я потом должен был ходить и просить какие-то субвенции, дотации для решения вопросов водопроводных сетей, инженерных коммуникаций, дорог. Когда я стал руководителем Харьковской области, я видел, что мы зарабатываем более 26 млрд гривен в год, а нам на расходы оставляют всего 11 млрд. И чтобы их получить я еще должен был проводить время под кабинетом министра финансов, унижаясь и доказывая, что эти деньги очень нужны.
Я изначально сформировал для себя понимание, что самостоятельность регионов нужно закрепить не просто через декларативную децентрализацию власти, а через конкретные изменения в Конституции и в законах Украины. За эту децентрализацию меня обвинили сепаратистом, хотя временное правительство Украины декларирует полнейшую децентрализацию власти. Все то, что говорил я раньше, теперь для них нормально, но в отношении меня действует пресловутое политическое право.
- 22 февраля на Съезде депутатов юго-восточного региона и до этого вы достаточно ярко высказывались за то, чтобы Харьков делать столицей вместо Киева…
Нет. Главная задача нашего съезда была в том, чтобы взять на себя ответственность, за исполнительную власть на местах, так как кабинет министров был заблокирован, администрация президента не работала. Верховная Рада не могла собраться, а людям нужно было жить, им нужно было платить зарплату, убирать дороги, чтобы они водили детей в школу.
Что касается переноса столицы в Харьков, то я настаивал и настаиваю, что из-за того, что Киев является местом перманентных кризисов, некоторые институты государственной власти нужно вывести за пределы столицы для того, чтобы они спокойно функционировали. Например, Харьков является юридической столицей Украины, и у нас достаточное количество подготовленных специалистов, которые могли бы заменить киевлян и работать в Конституционном суде. Министерство угольной промышленности пусть будет на Донбассе, а Министерство по делам туризма – во Львове.
- Тогда ведь в Харьков, сбежав из Киева, прилетел Янукович, и все ждали, что он объявит о создании некой Восточно-украинской республики. Были такие планы?
Это ждали те, кто хотел этого. На самом деле я сделал все для того, чтобы Виктор Федорович не приехал к нам на съезд. Это не планировалось, но после того, как кто-то дал команду снять охрану с правительственного квартала, и находиться там было уже небезопасно для жизни, Янукович выбирал регион, и, думаю, выбор пал на Харьков именно из-за съезда. Но понимая, что он не готов к этому съезду, я нашел слова и убедил его не приезжать.
- Раньше вы говорили о том, что в Киеве произошла узурпация власти фашистами. Сейчас вы так уже не говорите и не считаете?
Я считал и считаю, что власть поменяли неконституционным способом. Я считал и считаю, что идеология неофашизма в Украине была в основе всех выступлений и нападок на власть. Потому что с помощью неофашистской риторики пытались поднять дух самосознания украинского народа. Кричалки типа «Слава нации, смерть врагам» – это ничто иное, как приветствие фашиствующих элементов. Я считал и считаю, что речевки «кто не скачет, тот москаль», – это ничто иное, как дискриминация людей по национальному признаку. Для меня назначение министром культуры [Евгения Нищука], который это придумал и кричал, особая трагедия.
- Еще 20 февраля вы предлагали, цитирую «уничтожать активистов майдана».
Я готов подписаться под всеми своими словами, которые я говорил на протяжении всего этого сложного периода. Очень часто звучат слова с предложением извиниться за то, что я надел футболку «Беркута». Если бы у меня был шанс еще раз это сделать, я бы сделал это еще раз. Надевая футболку «Беркута», я пытался поддержать милиционеров, которые честно выполняли свой долг под камнями и бутылками с зажигательной смесью. Я хотел поддержать семьи этих людей, и показать, что в Украине существует альтернативная точка зрения.
Придя к власти те, кто штурмовал милиционеров и одобрял такое к ним отношение, сегодня точно также используют их для наведения порядка, для защиты и охраны общественного порядка. Но их почему-то уже не называют ни бандитами, ни фашистами. Если раньше «Правый сектор» подстрекали к нападению на милицию, то сегодня с помощью милиции те же самые люди блокируют «Правый сектор».
- Вы вообще чуть ли не защитником «Правого сектора» стали.
Я не сторонник «Правого сектора», я просто против двойных стандартов. Если вы ввели новые правила в нашей жизни и сказали, что правильно бить милицию, то не надо сегодня говорить, что милицию бить нельзя. Нельзя так. Ведь получается, что вся их цель была в том, чтобы занять провластные кабинеты, а на людей как плевали до этого, так и плюют сейчас.
Как бы мы ни относились к покойному господину Музычко, убивать его бандитскими методами никто не имеет право. Если это войдет в моду, я не уверен, что со мнойили с другими не поступят так же. Ведь его просто казнили, потому что боялись в Киев привезти. Люди начали бы штурмовать СИЗО. Они понимали, что у них нет выхода – оставлять на воле его нельзя, так как он дискредитирует власть и постоянный источник «хороших» картинок для иностранных телевизионных компаний. Власть Януковича обвиняли в бандитизме, но я такого не помню, чтобы такие случаи были при прошлой власти. А те, кто кричал, что идет во власть ради демократической и правовой Украины, взяли и застрелили цинично, в сердце одного из бывших своих соратников.
Что касается моих заявлений, то чем мои заявления тогда отличаются от слов, которые сейчас говорят и.о. президента [Александр Турчинов] и министр внутренних дел [Арсен Аваков]? Ведь я говорил только о том, что люди, которые взяли стрелковое оружие, должны быть локализованы. Нужно предложить сдать оружие, вывести через коридор тех, кто оружие сложи, а с теми, кто с оружием в руках будет оказывать сопротивление, нужно поступить по закону. В чем я не прав? В какой стране мира с людьми, которые из мирных демонстрантов превратились в вооруженных людей, по-другому поступают? Я, может тогда чуть более эмоционально, чем сегодня, смотрел на ситуацию, но все равно фактически просто цитировал своими словами действующее законодательство.
