✊ БУДЬ МУЖИКОМ! (2)
нормы этой самой мужественности.
При анализе 45 случаев массовых убийств, после которых
преступник сводил счеты и с собственной жизнью
– выяснилось, что на эти чудовищные зверства слишком
часто мужчин толкали те самые традиционные нормы
мужественности – от связи мужской идентичности и
предписанной ей любови к огнестрельному оружию
до игнорирования психического заболевания, ведь поход
к «мозгоправу – не мужское занятие».
Так что проблема не только в том, что традиционная
мужественность отравляет самих мужчин: заставляя
их рисковать собственным здоровьем, игнорировать
медицинскую помощь, сводить счеты с жизнью.
Традиционная мужественность отравляет все, до чего может
дотянуться.
*Помехи*
Слушай, может тебе помочь?
Я знаю пару заклятий школы восстановления.
Школа восстановления только для жриц!
Ух!
Я по-старинке прижгу лучиной.
ХАХА!
*Звук огня*
*Панические вздохи*
Вот ты серьезно?!
А ты у нас особенный?
[Как отравить свое окружение?]
*Помехи*
Помимо уже раскрытых проблем традиционной мужественности
давайте вместе поразмыслим – чем будут чреваты для
окружающих нормы поощряющие мужчин быть доминирующими
и агрессивными, а женщин – уступчивыми и даже «достойными
наказания» в определённых ситуациях?
Например, мы знаем, что между моделями поведения
«мачо-мужчин» и отношением к сексуальному насилию
есть четкая, повторяющаяся связь – чем больше человек
принимает идеалы такой мужественности, тем он
толерантное относится к сексуальному насилию.
Традиционные роли подчеркивают агрессивность мужчин во
имя «мужественности» и пассивность женщин во имя
«женственности».
Поэтому человек разделяющий идеалы настоящего мужика
с большей вероятностью просто не примет «нет»
от неуверенной, пассивной женщины.
Такие мужчины даже готовы поддерживать и оправдывать
сексуальное принуждение, по крайней мере, в некоторых
обстоятельствах.
Многие исследователи обратили свое внимание также и на
то, что сексуальное насилие – это неотъемлемый спутник
любых военных действий.
Некоторые модели показывают, что изнасилование и война
связаны именно традиционной мужественностью, ведь она
может быть фундаментом, на котором основывается
и то, и другое.
Разумеется, и в построении отношений – поведение,
основанное на традиционных мужских нормах вряд ли,
приведет к чему-либо здоровому.
В лучшем случае жесткие идеалы устаревшей мужественности
приведут к формированию нездоровых отношений, которые
закончатся разрывом, а в худшем – к систематическому
применению насилия по отношению к партнеру и даже… убийству.
По данным министерства юстиции США – женщины в
два раза чаще умирают от рук своего интимного партнера.
Как отмечают исследователи в информационных бюллетенях
Всемирной Организации Здравоохранения этим преступлениям
предшествуют определённые обстоятельства, которые
связаны с постоянным насилием в доме, угрозами, запугиванием,
сексуальным насилием или ситуациями, когда женщины
зависимы от своего партнера.
По более свежим данным убийства женщин их партнерами
составляют от 35 до 50 процентов всех убийств женщин.
Для сравнения – лишь 5 процентов от убийств мужчин произошли
по вине интимного партнера, и даже среди этих смертей
– один из основных мотивов женщин-убийц – самозащита.
Традиционная мужественность ставит женщин в подчиненное
положение, маргинализируя «женское» восприятие насилия,
когда оно рассматривается лишь как отчаянный шаг
защиты, и возвышая применение насилия как инструмента
установления превосходства.
Возможно поэтому один из самых частых мотивов убийства
женщин – ревность.
По сути, центральный мотив этих преступлений – власть,
тотальный контроль над женами и сожителями.
*Помехи*
А что эти бабы?
Совсем неразумные существа.
Одна вон моему знакомому - Рагнару – голову оттяпала.
Сраные феминистки.
Поехавшие заложницы своего гормонального фона!
Может и поехавшие, но странная деталь…
Большинство завсегдатаев в темницах – это мы, а не
поехавшие бабы… Да и про Рагнара твоего
я слыхал.
Тот еще дебошир был.
Постоянно куражился, весь пыжился из себя...
Дебошир то дебошир, но свой дебошир!
Рыженький!
Эх!
Помянем!
*Чёк*
*Помехи*
Увы, но как показывает практика,
действительно - поведение, подпитываемое идеалами
мужественности, очень часто будет приводить к тому,
что человек будет совершать преступление.
Криминалисты уже давно заявляют, что один из наиболее
значимых фактов о преступности – это то, что почти всегда
за нее ответственны мужчины.
До 80-х годов прошлого века из-за такого большого разрыва
в преступности многие криминалисты вообще пренебрегали исследованиями
женской преступности.
Нет, серьезно – это представление настолько глубоко укоренилось
в умах уже чуть ли не первых криминологов, что женщин-преступниц,
например, Чезаре Ломброзо описывал как «маскулинизированных»,
«более волосатых».
Ситуация поменялась только с приходом женщин в саму
криминологию.
Первые же работы с попытками объяснить эту непропорциональность
в преступности так или иначе упирались в ту самую
«естественную роль» - мол «так распорядилась природа,
что мужчины тянутся к преступлениям».
Проблема состояла только в том, что по сути такой
ответ ничего не объяснял, а ставил лишь больше вопросов,
остающихся без убедительного ответа.
Время шло, появлялись все новые данные о преступниках,
были выдвинуты новые подходы, у криминалистов начали
появляться иные объяснения с гораздо более убедительной
доказательной базой.
За последние два десятилетия криминалисты далеко продвинулись
в объяснении связи между преступностью и мужественностью.
Среди прочего объяснение можно поискать в так называемом
«протесте мужественности» - явлении, характеризующем
особую «мужскую» идентичность, когда мужчина в маргинальном
социальном положении хочет того, что диктуют ему традиционные
идеалы «настоящего мужчины».
Как и другие парни, воспитанные в таком ключе, они желают
власти и контроля над своей жизнью.
Тем не менее, их мужские притязания на власть противоречат
реальности их экономического и социального положения.
Чтобы открыто показать или доказать свою мужественность,
такие мужчины могут использовать намеренно раздутые традиционно-мужские
нормы поведения, что в конечном счете приводит к явной
агрессии, участию в антиобщественном, насильственном, преступном
поведении.
Часто «мужской протест» проявляется в явном женоненавистничестве,
различных формах шовинизма и гомофобии.
Отсюда растут ноги, например у убийств гомосексуалов
– ведь они самим своим существованием шатают
эти традиционные идеалы мужчины, укрепить которые
можно лишь применив к ним агрессию.
*Помехи*
Ваш мед.
Я не заказывал!
Вас решили угостить.
Кто?
Вон тот молодой человек в розовых доспехах.
*Боевая музыка из Скайрима* *Агрессивное дыхание, мельтешение*
*Помехи*
Таким образом, современные криминологи отмечают,
что, во-первых, проявления мужественности могут быть
различны, они социально построены и воспроизводятся
в процессе социализации.
Во-вторых, проявления традиционной мужественности тесно связаны
с борьбой за социальную власть.
Но, пожалуй, самое антигуманное последствие, вытекающее
из следования идеалам традиционной мужественности – влияние
на детей.
Ограничивая определение мужественности и поощряя
лишь те качества, которые подпитывают этот иллюзорный
идеал мы создаем так называемый гендерный ролевой конфликт
– намеренное ограничение благополучия и развития
определённых качеств людей.
В будущем это вытекает в ограниченную эмоциональность,
негативную оценку доброжелательного и ласкового взаимодействия
между мужчинами, ценностные конфликты, вроде работа
– семья и неприятие всего, что стереотипно будет восприниматься
как «женское».
*Помехи*
Эх...
Именем ярла!
Ты что задумал?
*Замешательство*
Борьба!
Сила!
Мужики!
Оба: «ВОЙНАА!»
*Помехи*
Как итог - конфликты и разногласия
между мальчиками разрешаются путем обзывания и насмешек,
физической агрессии и исключения из группы.
Это вносит путаницу в естественный порядок построения их индивидуализма
и душит их творческий потенциал и свободную игру, что имеет
решающее значение для развития навыков, необходимых для
решения проблем и принятия решений на протяжении всей
жизни.
Продвижение идеализированных мужских ролей, подчеркивающих
жесткость, доминирование, уверенность в себе и ограничение
эмоций, может начаться уже в младенчестве.
Такие нормы передаются родителями, другими родственниками-мужчинами
и просто окружающими.
Обширные исследования, систематизированные Джеймсом
О ‘Нилом – профессором педагогической психологии
и семейных исследований – связывают гендерные
ролевые конфликты у мужчин со множеством поведенческих
проблем, включая сексизм, насилие, гомофобию, депрессию,
токсикоманию и проблемы взаимоотношений.
*Помехи*
*Звук горящих поленьев*
Посмотри на эту трактирщицу – каждому глазки строит.
Другое дело – орочьи порядки!
Не то что эти «прогрессивные» … бретонцы.
Кто сильный – того и бабы.
А что-то не нравится – пошла вон из орочей крепости!
Кхм… У меня оба папы бретонцы…
Ой… Извини.
Секунду...
- ЧТО?!
- Что?
[Кризис мужественности]
*Помехи*
Сексизм, гомофобия, активная агрессия - все эти вещи
влияют непосредственно на окружающих мужчину людей.
Почему большинство культур приучают нас с самого детства
отравлять все вокруг и не щадить самих себя?
Вопрос «почему» тут очень сложен, ведь это развитие
мужской гендерной идентичности по-факту начинается аж
до рождения – фактически закладывается ожиданиями
родителей и других значимых взрослых.
Ожиданиями того, как должен себя вести мальчик и как
к нему надо относится.
Ребенок проходит через эту социализацию, на него
влияет множество вещей, формирующих то самое представление
о мужественности.
Поэтому нет ничего удивительного, в том, что по достижении
зрелости мужчина будет стремиться демонстрировать
предписанное ему поведение.
По мере того, как различные области клинической психологии,
антропологии, педагогики и криминалистики развиваются
– у нас появляется все более полное описание причин
того, почему традиционная мужественность захватывает
умы многих мужчин и что нам с этим делать.
На сегодняшний момент для многих развитых стран ситуация
несколько осложняется тем, что мы находимся как-бы
в переходной стадии.
Общество меняется, развивается культура, а вместе с ней
и уходят в историю модели традиционной мужественности.
Словами Стивена Плэтта – исследователя политики
здравоохранения в университете Эдинбурга:
«Мужчины средних лет, сегодня, являются «буферным» поколением
– пойманным между традиционной молчаливой, строгой, стойкой
мужественностью их отцов и более прогрессивным,
открытым и личностно-ориентированным поколением их сыновей».
Поэтому не удивительно, что многие мужчины очень
боятся потерять эту точку опоры, собственной идентичности.
Многим из нас очень сложно приспособиться к этому
переходу, сложно осознать кризис собственной традиционной
мужественности.
Очень ярко это иллюстрирует пример США.
Так описал это Уильям Лю, профессор психологии консультирования
в Университете Айовы: «Люди из рабочего класса смотрят
в будущее и видят, что их возможности ограничены.
Они не уверены, какова их роль в обществе» … «Культура
меняется, и она больше не отвечает предпочтениям
стереотипной мужской точки зрения».
Мужчины, что стремятся соответствовать традиционным
мужским «идеалам», могут чувствовать угрозу общественного
сдвига, в том числе из-за возрастающей роли женщин
на работе или растущего признания однополых отношений,
что напрямую конфликтует с традиционным идеалами
«настоящего мужчины».
Все это негативным образом отражается на социально-экономическом
положении таких мужчин, ведь они могут как отказаться
от работы, традиционно считающейся «женской»,
так и банально совершить правонарушение, что только
ухудшит их статус.
Мало того – этот кризис в идентификации мужчины
всячески пытаются использовать самые разные группы.
Например, за последние 2 десятилетия было продемонстрировано,
что военная подготовка намеренно направлена на
развитие гипермаскулинных качеств – вроде тех самых
нежелания обращаться за помощью, безэмоциональности
и явной агрессии.
Идеология милитаризма эксплуатирует традиционные
мужские нормы, поощряя заблуждения и предрассудки
в этой сфере.
На фоне этих гипермаскулинизированных военных взглядов солдаты
слишком часто испытывают проблемы с психическим
здоровьем, трудности с переходом на гражданскую
жизнь.
Ветераны вообще несут свои тяжести отхода от традиционных
мужских норм вроде «падения от героя до нуля», когда
по возвращении с войны их настигает падение собственного
статуса в рамках образа традиционной мужской идентичности,
который машина военной пропаганды использует
для создания привлекательного фасада перед солдатами.
*Помехи*
Не служил у братьев бури
– не мужик!
Каждый норд обязан за Скайрим жизнь отдать!
Война – благо для мужчины.
Но ты же в курсе, что темные эльфы массово мигрировали
в Скайрим в том числе из-за военной агрессии аргониан?
Хе-хе, понаехало!
А скайрим между прочим – для нордов!
Т.е. ты серьезно выступаешь за войну?
Да.
Хех… Очень последовательная позиция…
*Помехи*
В конце концов в своих крайних
формах кризис мужественности эксплуатируют радикальные
объединения – в риторике неонацистов типичен дискурс
о традиционной белой маскулинности, которая рассматривается
как намеренно «уничтожающаяся, вырождающаяся» с катастрофическими
последствиями для нации.
Именно поэтому многие онлайн сообщества таких движений
это что-то вроде «клубов для мальчиков».
Группировки вроде Аль-Каиды и ИГИЛ прямо обращаются
к гипертрофированным маскулинным чертам – бородатые мужчины,
размахивающие огнестрелом и мачете, засевшие в суровых
«мужских» условиях.
*Помехи*
Я за эльфов в битву не пойду
– мои фавориты – братья бури.
У них хотя бы в отличии от этих слащавых остроухих
предводитель – нормальный мужик.
Мужик что надо.
С ростом, жестом, мимикой, окладистый!
С бородой!
Одно загляденье!
Хотел бы я в задних рядах, услышать, как он
Кричит.
Нам нужно всем держаться гульфика... *кхм* Ульфрика!
Аааа, знаешь… Даже мне жарковато стало, наверное,
дратья… братья бури держатся за кого надо!
Дааа… Мы все нормальные мужики.
*no homo*
*Помехи*
Похожая история происходит
и с так называемыми «бандами» - группировками как правило
молодых людей, которые участвуют в преступной
деятельности.
Исследователи считают, что образ мужественности
играет большое значение в распространении насилия,
ведь в социально-экономическом контексте банда становится
привлекательным средством для приобретения «мужественности»
у мальчиков и юношей.
Для того, чтобы вступить в подобное сообщество – его
юным участникам предлагают пройти инициацию, в ходе
которой, они докажут, что достаточно мужественны
для того, чтобы совершить «настоящий, мужской поступок»
- как правило преступного характера.
Если в такое сообщество попадает женщина – то высока
вероятность требований пройти через сексуальное
насилие для того, чтобы стать членом группы.
Невольно вспоминается связь традиционных мужских
норм и нормализации изнасилований.
Традиционная мужская социализация отдаляет и изолирует многих
мальчиков от их подлинного внутреннего мира и по-настоящему
важных социальных связей, что вполне вероятно повышает
риск их участия в актах насилия.
Но есть и хорошие новости – мальчики, которые не
вступали в банды, чаще имели поддержку со стороны семьи,
которая помогла им принять «моральный отказ» от опасных
норм традиционной мужественности и развить восприятие альтернативных,
ненасильственных ценностей мужчин.
Однозначно также и то, что уже сформированные «традиционные
мужские идеалы» можно и нужно корректировать, если
