×

我們使用cookies幫助改善LingQ。通過流覽本網站,表示你同意我們的 cookie 政策.


image

"Флирт" Надежда Тэффи, Часть 4

Часть 4

Вечер вышел очень нудный.

Вера Петровна нервничала. Платонов злился, и оба все время в разговоре старались дать понять студенту, что встретились совершенно случайно и очень этому обстоятельству удивляются. Студент веселился, пел идиотские куплеты и чувствовал себя душой общества.

-- Ну, а теперь спать, спать, спать!

-- распорядился он. -- Завтра вам рано вставать, ни к чему утомляться. Я за вас перед дядечкой отвечаю.

Вера Петровна многозначительно пожала руку Платонова и ушла в сопровождении племянничка.

Легкая тень скользнула около перил. Тихий голосок окликнул. Платонов быстро отвернулся и зашагал в свою каюту. "Теперь еще эта привяжется", -- подумал он про маленькую капитаншу. Выждав полчаса, он тихонько вышел на палубу и направился к трубе.

-- Вы?

-- Я! Она уже ждала его, похорошевшая в туманном сумраке, закутанная в длинную темную вуаль.

-- Вера Петровна!

Дорогая! Какой ужас!

-- Это ужасно!

Это ужасно!

-- зашептала она. -- Столько труда было уговорить мужа. Он не хотел, чтобы я ехала одна к Северяковым, ревнует к Мишке. Хотел ехать в июне, я притворилась больной... Вообще, так все было трудно, такая пытка...

-- Слушайте, Вера, дорогая!

Пойдем ко мне! У меня, право, безопаснее. Мы посидим тихо-тихо, не зажигая огня. Я только поцелую милые глазки, только послушаю ваш голос. Ведь я его столько месяцев слышал только во сне. Ваш голос! Разве можно его забыть! Вера! Скажи мне что-нибудь!

--- Э-те-те-те!

-- вдруг запел над ними хрипловатый басок. Вера Петровна быстро отскочила в сторону. -- Это что такое? -- продолжал студент, потому что это, конечно, был он... -- Туман, сырость, разве можно ночью на реке рассиживать! Ай-ай-ай! Ай да тетечка! Вот я все дядечке напишу. Спать, спать, спать! Нечего, нечего! Аркадий Николаевич, гоните ее спать. Застудит живот и схватит холеру.

-- Да я иду, да я же иду, -- дрожащим голосом бормотала Вера Петровна.

-- Так рисковать!

-- не унимался студент. -- Сырость, туман!

-- Да вам-то какое дело?

-- обозлился Платонов.

-- Как какое?

Мне же перед дядечкой за нее отвечать. Да и поздно. Спать, спать, спать. Я вас, тетечка, провожу и буду всю ночь у двери дежурить, а то вы еще снова выскочите и непременно живот застудите.

Утром, после очень холодного прощанья ("Она еще на меня же и дуется", -- недоумевал Платонов), Вера Петровна сошла с парохода. Вечером легкая фигурка в светлом платьице подошла к Платонову.

- Вы печальны?

-- спросила она.

-- Нет.

Почему вы так думаете?

-- А как же... ваша Вера Петровна уехала, -- зазвенел ее голос неожиданно дерзко, точно с вызовом.

Платонов засмеялся:

-- Да ведь это же тетка вашего приятеля, холерного студента.

Она даже похожа на него -- разве вы не заметили? И вдруг она засмеялась, так доверчиво, по-детски, что ему самому стало просто и весело. И сразу смех этот точно сдружил их. И пошли душевные разговоры. И тут узнал Платонов, что капитан -- отличный человек и обещал отпустить ее осенью в Москву учиться.

-- Нет, не надо в Москву!

-- перебил ее Платонов. -- Надо в Петербург.

-- Отчего?

-- Как отчего?

Оттого, что я там! И она взяла его руку своими худенькими ручками и смеялась от счастья. Вообще ночь была чудесная. И уже на рассвете вылезла из-за трубы грузная фигура и, зевая, позвала:

-- Марусенок, полуночница!

Спать пора. Это был капитан. И еще одну ночь провели они на палубе. Луна, подросшая, показала Платонову огромные глаза Марусеньки, вдохновенные и ясные.

-- Не забудьте номер моего телефона,-- говорил он этим изумительным глазам.

-- Вам даже не надо называть своего имени. Я по голосу узнаю вас.

-- Вот как?

Не может быть! -- восхищенно шептала она. -- Неужели узнаете?

-- Вот увидите!

Разве можно забыть его, голосок ваш нежный! Просто скажите: это -- я. И какая чудесная начнется после этого телефона жизнь! Театры, конечно, самые серьезные, ученые лекции, выставки. Искусство имеет огромное значение... И красота. Например, ее красота... И она слушала! Как слушала! И когда что-нибудь очень ее поражало, она так мило, так особенно говорила: "Вот как!" Рано утром он вылез в Саратове. На пристани уже ждали его скучные деловые люди, корчили неестественно приветливые лица. Платонов думал, что одно из этих приветливых лиц придется уличить в растрате, другое -- выгнать за безделье, и уже озабоченный и заранее злой стал спускаться по трапу. Случайно обернувшись, увидел у перил "ее". Она жмурилась сонным личиком и крепко сжимала губы, словно боялась расплакаться, но глаза ее сияли, такие огромные и счастливые, что он невольно им улыбнулся.

Часть 4 Part 4 Parte 4

Вечер вышел очень нудный.

Вера Петровна нервничала. Платонов злился, и оба все время в разговоре старались дать понять студенту, что встретились совершенно случайно и очень этому обстоятельству удивляются. Студент веселился, пел идиотские куплеты и чувствовал себя душой общества.

-- Ну, а теперь спать, спать, спать!

-- распорядился он. -- Завтра вам рано вставать, ни к чему утомляться. Я за вас перед дядечкой отвечаю.

Вера Петровна многозначительно пожала руку Платонова и ушла в сопровождении племянничка.

Легкая тень скользнула около перил. Тихий голосок окликнул. Платонов быстро отвернулся и зашагал в свою каюту. "Теперь еще эта привяжется", -- подумал он про маленькую капитаншу. Выждав полчаса, он тихонько вышел на палубу и направился к трубе.

-- Вы?

-- Я! Она уже ждала его, похорошевшая в туманном сумраке, закутанная в длинную темную вуаль.

-- Вера Петровна!

Дорогая! Какой ужас!

-- Это ужасно!

Это ужасно!

-- зашептала она. -- Столько труда было уговорить мужа. Он не хотел, чтобы я ехала одна к Северяковым, ревнует к Мишке. Хотел ехать в июне, я притворилась больной... Вообще, так все было трудно, такая пытка...

-- Слушайте, Вера, дорогая!

Пойдем ко мне! У меня, право, безопаснее. Мы посидим тихо-тихо, не зажигая огня. Я только поцелую милые глазки, только послушаю ваш голос. Ведь я его столько месяцев слышал только во сне. Ваш голос! Разве можно его забыть! Вера! Скажи мне что-нибудь!

--- Э-те-те-те!

-- вдруг запел над ними хрипловатый басок. Вера Петровна быстро отскочила в сторону. -- Это что такое? -- продолжал студент, потому что это, конечно, был он... -- Туман, сырость, разве можно ночью на реке рассиживать! Ай-ай-ай! Ай да тетечка! Вот я все дядечке напишу. Спать, спать, спать! Нечего, нечего! Аркадий Николаевич, гоните ее спать. Застудит живот и схватит холеру.

-- Да я иду, да я же иду, -- дрожащим голосом бормотала Вера Петровна.

-- Так рисковать!

-- не унимался студент. -- Сырость, туман!

-- Да вам-то какое дело?

-- обозлился Платонов.

-- Как какое?

Мне же перед дядечкой за нее отвечать. Да и поздно. Спать, спать, спать. Я вас, тетечка, провожу и буду всю ночь у двери дежурить, а то вы еще снова выскочите и непременно живот застудите.

Утром, после очень холодного прощанья ("Она еще на меня же и дуется", -- недоумевал Платонов), Вера Петровна сошла с парохода. Вечером легкая фигурка в светлом платьице подошла к Платонову.

- Вы печальны?

-- спросила она.

-- Нет.

Почему вы так думаете?

-- А как же... ваша Вера Петровна уехала, -- зазвенел ее голос неожиданно дерзко, точно с вызовом.

Платонов засмеялся:

-- Да ведь это же тетка вашего приятеля, холерного студента.

Она даже похожа на него -- разве вы не заметили? И вдруг она засмеялась, так доверчиво, по-детски, что ему самому стало просто и весело. И сразу смех этот точно сдружил их. И пошли душевные разговоры. And there were heartfelt conversations. И тут узнал Платонов, что капитан -- отличный человек и обещал отпустить ее осенью в Москву учиться. And then Platonov found out that the captain was an excellent person and promised to let her go to Moscow in the fall to study.

-- Нет, не надо в Москву!

-- перебил ее Платонов. -- Надо в Петербург.

-- Отчего?

-- Как отчего?

Оттого, что я там! И она взяла его руку своими худенькими ручками и смеялась от счастья. Вообще ночь была чудесная. И уже на рассвете вылезла из-за трубы грузная фигура и, зевая, позвала: And already at dawn a heavy figure crawled out from behind the chimney and, yawning, called:

-- Марусенок, полуночница!

Спать пора. Это был капитан. И еще одну ночь провели они на палубе. Луна, подросшая, показала Платонову огромные глаза Марусеньки, вдохновенные и ясные.

-- Не забудьте номер моего телефона,-- говорил он этим изумительным глазам.

-- Вам даже не надо называть своего имени. Я по голосу узнаю вас.

-- Вот как?

Не может быть! -- восхищенно шептала она. -- Неужели узнаете?

-- Вот увидите!

Разве можно забыть его, голосок ваш нежный! Просто скажите: это -- я. И какая чудесная начнется после этого телефона жизнь! Театры, конечно, самые серьезные, ученые лекции, выставки. Искусство имеет огромное значение... И красота. Например, ее красота... И она слушала! Как слушала! И когда что-нибудь очень ее поражало, она так мило, так особенно говорила: "Вот как!" Рано утром он вылез в Саратове. На пристани уже ждали его скучные деловые люди, корчили неестественно приветливые лица. Платонов думал, что одно из этих приветливых лиц придется уличить в растрате, другое -- выгнать за безделье, и уже озабоченный и заранее злой стал спускаться по трапу. Platonov thought that one of these friendly faces would have to be convicted of embezzlement, the other - expelled for idleness, and already preoccupied and already angry in advance began to go down the ladder. Случайно обернувшись, увидел у перил "ее". Accidentally turning around, I saw "her" at the railing. Она жмурилась сонным личиком и крепко сжимала губы, словно боялась расплакаться, но глаза ее сияли, такие огромные и счастливые, что он невольно им улыбнулся. She screwed up her sleepy little face and pressed her lips tightly, as if she were afraid to burst into tears, but her eyes shone, so huge and happy that he involuntarily smiled at them.